Обреченные небесами

Пешехонов Дмитрий

Девушка почувствовала, как её новая подружка мягким прыжком очутилась на постели, и затем взобралась на колени, словно желая разделить невесёлые мысли с хозяйкой. Шарон положила ладонь на гладкую шерсть котёнка и ласково потрепала, глядя в желтизну глаз животного и медленно в неё погружаясь. Её мысли утонули в воспоминаниях.

ТОТ день оказался переломным в жизни. Она испытала разочарование в своей первой любви, потрясшей когда-то её сердце. Макс…

ТА ночь перевела рельсы её судьбы в противоположное направление…

Это было сильное чувство. Шарон почувствовала

в нём настоящего мужчину после первых же произнесённых слов. Так умело закадрить девушку могут немногие, а Максу это не составило особого труда. После «папочки Эндрю» и других подобных жлобов, он показался мифическим богом, мужским идеалом. Она готова была смотреть к нему в рот и делать все, что он скажет. Иногда он был крут иногда с ней, но это было похоже на игру, в какую играют дети, еще не выяснившие, кто среди них главнее. Но она и так готова была слушаться его во всем, а его пощечины воспринимала как дополнительное напоминание о том, кто есть кто. Сама она считала, что это лишнее, но понимала, что Макс в этом далеко не уверен и подсознательно оправдывала его, убеждая себя, что мужчине необходимо применять силу, чтобы он ощущал себя таковым. Ей хотелось тешить себя мыслью, что это проявление ревности, а значит и любви. О, как она тогда ошибалась! Но это простительно девчонке в ее шестнадцать лет. Тем более что достаточно часто Макс бывал нежен с ней и очень неплохо доказывал свои чувства. Это успокаивало ее и ослепляло еще более.

Довольно быстро они начали вместе жить в доме Макса. Хотя таковым полусгнивший вагончик на окраине города можно назвать с большой натяжкой. В таких условиях девушка начала привыкать к новой роли хозяйки. Иногда Макс знакомил ее со своими приятелями. Для Шарон такие дни становились ненавистными. Мужчины напивались, а бедной девочке, когда-то мечтавшей о тихой семейной жизни, доставались нецензурная брань, затрещины и приказы типа «поди туда, принеси то-то» и тому подобные. Но она переносила это, потому что надеялась, что любима Максом, а его поведение объясняла желанием пощеголять перед приятелями. «Вот, мол, какая у меня девчонка!» Но в один черный день все эти иллюзии рухнули как карточный домик.

Она уже жила с Максом два с половиной месяца в его конуре и хранила мечту стать невестой, когда распахнулась дверь, вошел Макс и ещё трое здоровенных приятелей. Они были пьяны, но все же с собой принесли пару бутылок виски. Шарон накрыла им стол и ушла подальше от их глаз. Для нее опять наступил очередной «ненавистный» вечер. Мужчины выпили, и Макс подозвал Шарон к себе.

– Раздевайся. – Приказал он, когда она вышла из своего укромного уголка.

Вначале Шарон показалось, что это ей послышалось. Ей очень хотелось, чтоб так оно и было. Но он грозно повторил приказание, и она подумала, что Макс опять хочет похвастаться перед своими приятелями ее красотой и покорностью. Шарон, дабы не вызвать его гнева, начала снимать с себя одежду. Когда она оказалась обнажена, один из его здоровенных приятелей, которого они называли Биллом, встал и подошел вплотную к ней. Она посмотрела на Макса, но не встретила в его глазах ни того, что называется поддержкой, но даже здравого смысла. В этот момент она ощутила себя одинокой. Слишком одинокой и слабой.

– Нет. – Прошептала она, сама не веря, что это поможет. На их губах она увидела лишь похотливые улыбки. На их грубых физиономиях была пустота. Она поняла, что тщетно пытаться сопротивляться, и смирилась со своей участью. Трое приятелей Макса поочередно сменяли друг друга, тяжело дыша запахом виски ей в лицо. Иногда они насиловали ее вдвоем и втроем. Макс сам один раз принял участие в оргии, но ему это быстро наскучило. Затем они изнасиловали ее пустой бутылкой, а когда уже силы иссякли, оставили в покое. Но разве это покой?

Шарон подождала, пока они не напились и не заснули прямо за столом, тогда выскользнула из дома. Больше ей делать нечего здесь. Иллюзии, которые удерживали ее рядом с Максом, растаяли и теперь в ее душе царила пустота, холод и ненависть к этим подонкам.

Ноябрь в Орегоне далеко не самый приветливый месяц. В этом девушка смогла убедиться довольно быстро. Поспешно покинув домик, она выскочила на улицу в потрёпанных джинсах и рубашке, даже не позаботившись о тёплой одежде, о чём вскоре пожалела. Но, подталкиваемая некоей силой, Шарон уже не могла вернуться туда, где с ней обошлись очень жестоко.

Ту ночь она провела в окрестном лесу. Это был её выбор, несмотря на то, что она могла вернуться домой к матери и «папочке Эндрю». Но такой поступок значил бы признать своё поражение перед отчимом, чего девушка не могла себе позволить. Изможденная и замерзшая Шарон долго бродила по лесу. Обняв руками худенькое тело, она чувствовала, как с каждой минутой холод залезает ей глубже под кожу, проникая внутрь крепкими щупальцами. Хотелось тепла, хотелось развести огонь, но при наличии хвороста у нее не нашлось ни зажигалки, ни единой спички. Наконец, уставшая, она прилегла под развесистым деревом. Чтобы хоть как-нибудь согреться, она насыпала на себя горку опавшей листвы. Согреваемая своим еле теплым дыханием, Шарон заснула.

Резкий холод, будто жгучий лед, коснулся тела, заставил её проснуться, и она открыла глаза. До конца не веря, что это не сон, девушка увидела перед собой две странные человеческие фигуры. Мужская и женская. Первый не был похож на человека. Глаза этого существа горели холодным голубым огнем, то пылали ярким красным пламенем, составляя резкий контраст с белой кожей. Длинные черные волосы космами спадали вдоль одеяния, сильно напоминающего длиннополый плащ. Его руки были сложены на груди, и Шарон могла видеть, как он поигрывал своими длинными костлявыми пальцами. Легкая, слегка ироничная усмешка кривила его губы. В общем, необычная фигура. Девушка, приблизительно такого же возраста, как и Шарон, смотрела на неё глубокими печальными глазами, но в глубине взгляда, если внимательно приглядеться, можно было уловить недобрые эмоции. Джинсовая рубашка была разодрана на ней, но, не смотря на неопрятный вид, внешность девушки располагала к себе. Что-то было общее в их бедственном положении.

– Кто вы? – Попыталась произнести Шарон, но эти слова застряли на языке, пронесшись лишь в ее мозгу.

– Не бойся меня, – мужская фигура присела на корточки рядом с ней. – Я хочу снять твою боль. Тебе ведь больно, не так ли?

Шарон согласно кивнула головой. Да, ей было больно, но вряд ли кто-либо сейчас ей мог помочь. Такие раны заживляет лишь время.

– И боль твоя в душе? – голубое свечение его глаз вспыхнуло красным пламенем.

– Да.

– Хорошо. – Он нагнулся к Шарон и прикоснулся к ней. Она почувствовала обжигающий холод и невольно отдернула руку.

– Холодно. – Простонала она.

На его губах разлилась добрейшая, успокаивающая улыбка, которую можно увидеть на лицах детских врачей.

– Но люди специально используют холод, чтобы снять боль. Разве не так делают в больницах?

Шарон промолчала. Это существо могло вселять ужас, но сейчас ей было все равно, что станет с ней. Тем более что от незнакомца исходило некое завораживающее спокойствие. А покоя так не хватало ее душе.

– Он может тебе помочь. – Девушка глядела прямо в глаза Шарон. – Поверь мне.