Обреченные
Шрифт:
Закончив, Калеб выпрямился и посмотрел на меня. Я потянулась и поцеловала его в небритый подбородок. Он улыбнулся, когда я пробежала по щетине костяшками пальцев, подошел к душу, взял мой станок и крем для бритья и встал перед зеркалом. Намочив лицо, он начал намазывать его кремом для бритья. Затем взял станок – мой станок – и начал бриться: сначала около висков и вниз к подбородку. Я взобралась на стойку и смотрела на него. Время от времени Калеб косился в мою сторону, ловя мой взгляд, будто каждый раз знал, куда я смотрю, и задерживал его на несколько секунд, прежде чем вернуться к бритью.
Когда Калеб закончил,
Я кивнула, и Калеб беззвучно засмеялся. Затем наклонился, обнял меня за талию и прижался головой к моей груди. Его ухо… Он слушал мое сердцебиение. Я чувствовала его дыхание на шее и на груди сквозь футболку. Я потянулась вверх и пробежала пальцами по его влажным волосам, любуясь маленькими завитками, которые при этом получались.
– Стук твоего сердца… мой самый любимый звук на всем белом свете, – сказал он хрипло. Только в этот момент я поняла, что до сих пор, войдя в комнату, мы не произнесли ни слова. Между нами шел нескончаемый разговор с помощью глаз, рук и движений, но мы не вымолвили ни слова.
Калеб поднял голову и посмотрел на меня, потом поцеловал в шею. Я вздрогнула и судорожно вздохнула, почувствовав его теплые губы. Он улыбнулся, касаясь моей кожи:
– А вот это мой второй любимый звук.
Глядя на меня, он все еще слегка улыбался, но это не было его обычной дерзостью и игривостью.
– Я не поблагодарил тебя за то, что пришла спасать меня, – произнес Калеб негромко.
– Да я и не ожидала благодарностей, – честно ответила я.
– Я не злюсь, – сказал он еще тише. – Мне просто не нравится, что тебе пришлось это делать. Жаль, что ты видишь только плохие черты моего народа.
– Я видела достаточно, чтобы понять: они просто напуганы. Они не знают, кому или чему доверять, а когда нужно заботиться не только о себе, но и о своей семье, это большая ответственность. Я горжусь ими уже за то, что они воспринимают эту ответственность серьезно. Просто нужно доказать, что мне можно доверять, что я думаю и забочусь прежде всего об их интересах.
Калеб улыбнулся, и даже безо всяких способностей я видела, что его переполняет гордость:
– И ты покажешь. А теперь, если не хочешь получить еще один шанс подглядеть, предлагаю пройти в комнату. Сейчас же.
Я пулей вылетела из ванной, услышав вдогонку смех, но он так и не закрыл дверь. Я подошла к кровати и откинула одеяло. Затем подумала, что от меня может неприятно пахнуть. Я же бродила по дворцу, взбиралась по винтовой лестнице и спускалась в темницу. Калеб только что принял душ, так что, возможно, мне нужно последовать его примеру. Быстро обнюхав свою рубашку, я поняла, что она чистая.
Через минуту Калеб появился во всем своем великолепии в боксерах-брифах. Прикрыв рот пальцами, я не сводила с него глаз, пока он шел к выключателю и выключал свет. Я стояла в совершенно темной комнате без окон и ждала. Каким-то образом ему удалось бесшумно пройти ко мне, и я не подпрыгнула, когда почувствовала его руки на своей талии. Калеб осторожно повел нас к кровати, но я все же споткнулась о вьетнамки, и мы, смеясь, упали на край постели.
Я не удивилась, когда он опрокинул меня на спину и наклонился, чтобы поцеловать. Калеб пребывал в странном настроении. Оно было зрелым, интимным… и соблазняющим. Хотя он не атаковал меня, а просто целовал. После нескольких серьезных поцелуев, когда вспухли губы, он потянул меня вверх на подушки и накрыл пуховым одеялом. Я не стала объяснять, что это просто покрывало, а настоящее одеяло находится под нами, а просто свернулась калачиком рядом с ним.
Его вздохи отдавались у меня в ушах, и я чувствовала, какими тихими они были. Я приложила ухо к его груди и слушала биение наших сердец. Я не рассчитывала услышать собственное сердцебиение, поскольку на комнату были наложены чары, но должна была знать, что оно слышно. Я сомневалась, что что-нибудь на этой земле сможет вырвать мое сердце из его груди, даже сам ад. Я представила, как дьявол пытается договориться об этом, и Калеб посылает его к черту.
– Что смешного? – спросил Калеб в тишине. Должно быть, я засмеялась над своими фантазиями.
– Ничего. Просто думаю.
– Слушай, – он изменил положение, вытащив руку из-под меня, чтобы пробежать пальцами по моим волосам, и продолжил: – Я знаю, паршиво, что мы не можем читать мысли друг друга. Знаю, что утром будет действительно хреново, но это почти подарок.
Я посмотрела на него, но не смогла разглядеть его лицо в темноте. Калеб объяснил:
– Мы бы никогда не узнали, как это – просто быть нормальными людьми. Я всегда знал, что ты чувствуешь, как далеко я могу… подтолкнуть тебя. – Его голос был низким и хриплым, так что я поняла, о чем он. – Когда мне нужно догадываться, о чем ты думаешь, – это совсем другое. Ведь мне надо самому решать, делаю ли я что-то только потому, что хочу это делать, или потому, что мне кажется, что тебе это понравится и ты хочешь, чтобы я это сделал. – Я почувствовала, как он покачал головой. – Мы сейчас практически обыкновенные люди.
Я кивнула:
– Ага. Я чувствую то же самое. – Я провела рукой по его гладкой щеке. – Но ты прав. Это даже интересно… догадываться. Хотя знать о тебе все, что только можно, тоже хорошо.
– Да, – ответил Калеб тихо, – конечно, хорошо.
Я сменила тему:
– Завтра я собираюсь обратиться ко всем. – Я сглотнула – звук был громкий и почти смущающий. – Я собираюсь сказать, что существующие законы мешают нашему благоденствию.
Калеб вздохнул, и я, честно, не могла сказать, хороший это был вздох или нет. Я ждала, напрягшись, и, похоже, он знал, что я пребываю в растерянности.
– Я слышал, как ты весь день говоришь… «мы, наш народ, наш род». – Он перекатился, нависнув надо мной. – Я так счастлив, что тебя больше не терзают мысли о том, одна ты из нас или нет.
– Я одна из вас, – сказала я с уверенностью. – И в радости, и в горе.
Он снова поцеловал меня и устроил рядом с собой, словно защищая, и мы заснули в уютных объятиях друг друга, только без исцеляющего прикосновения, но и это было немало.
Глава 14