Обреченные
Шрифт:
Труп охранника он всё-таки пропустил, и если бы случайно не наступил на него ногой, искал его ещё долго. Тело оказалось почти полностью засыпано — похоже, сержанта накрыло разлетающейся стеной. Медведь попытался проверить пульс на сонной артерии, но понял, что в этом нет смысла, едва его руки упёрлись в то, что осталось от головы конвоира. «Не повезло тебе, сержант, — вздохнул майор, вытирая руки об охранника, — надеюсь, другим досталось больше везения». Он вновь потёр уши, жгущие болью от надрывного гула, и коротко потряс головой. Бесконечная вибрация отдавалась тупой резью в висках. Сейчас бы поспать…
Медведь некоторое время разгребал обломки, выкапывая мёртвое тело, после чего принялся обшаривать его в поисках чего-нибудь полезного. Помимо ключей от наручников, на трупе обнаружилась рация, автомат, подсумок с одним магазином, резиновая дубинка, электрошокер, мобильный телефон, УИП стандартной модели и всякая мелочь вроде бумажника, сигарет и зажигалки. И самое главное — прицепленные к поясу ключи от входной
Входная решётка с наружной стороны оказалась завалена битым кирпичом почти на треть своей высоты. Ладно, это не трагедия, она открывается вовнутрь, а здесь он обломки разгребёт. Вопрос в том, что там, дальше… Мобильный и УИП не работали, что не удивительно, если предполагать, что сейчас идёт Выброс. Автомат поцарапался и запылился, возможно, под ударами падающей стены сбилась пристрелка, но в целом оружие не пострадало. В самом подвальном помещении внутренние стены почти полностью сохранились у стыков с несущими конструкциями и почти полностью же разрушились ближе к его центру. Если на момент катастрофы учёные стояли в дальних углах, как он, то шансы выжить у них были. Майор привычно укрепил на предплечье неработающий УИП, рассовал по карманам всё остальное и, забросив автомат за спину, пошагал через обломки разыскивать «головастиков».
Николаеву он нашёл сразу. Профессор уже пришла в сознание и сидела у стены, пытаясь разглядеть приближающегося к ней человека.
— Медведь, это вы? — Она всматривалась в тусклый свет, стряхивая с лица пыль и мелкие кусочки битой штукатурки. — Что произошло?
— Похоже, Выброс, — поморщился здоровяк, — и очень мощный. Вы как, целы?
— Я не пострадала. — Николаева осмотрела себя. — Будет пара-другая синяков, и не более того. Вот только всё тело зудит, словно телефон с вибровызовом, и в ушах гул. Наверное, контузило.
— Нет, — майор присел перед ней на корточки, — это действие Выброса. Нам повезло, что мы оказались в здании, да ещё и в подвале. На открытой местности мозг или внутренние органы не выдержали бы вибраций. — Он вытянул перед её лицом два пальца английской буквой «V». — Сколько пальцев видите?
— Два.
Он соединил их вместе и поводил рукой из стороны в сторону:— Следите за пальцами, голову не поворачивайте, только глазами. — Здоровяк всмотрелся в глаза профессора. — Что ж, контузии у вас нет, значит, обрушение вас не зацепило, а потеря сознания была вызвана Выбросом.
— Я думала, что тревога учебная, — болезненно поморщилась Николаева, — и что Выброс имеет строго определённый Шаг в один километр сто пятьдесят три метра и не может добраться сюда…
— Я тоже так думал. — Пожал плечами Медведь. — Давайте, я сниму с вас наручники.
— Наш сторож сменил гнев на милость? — Профессор принялась растирать освобождённые от оков запястья.
— Ему уже всё равно. — Майор поднялся. — Пойду, поищу Никиту. Вы пока не выходите из этого угла, кто его знает, что сейчас происходит на поверхности… Выброс не разрушает строения. По крайней мере, раньше не разрушал.
Степанов обнаружился в своей камере, без сознания и придавленный куском стены. Похоже, когда стены рушились, его отшвырнуло в сторону. Он упал, пытаясь закрыть голову скованными руками. Это его и спасло. Иначе учёного ожидала участь сержанта-конвоира. Медведь положил зажигалку в карман, уцепился за край упавшей стены и упёрся ногами в пол. «Тяжёлая зараза, центнера два с половиной будет, однако. Хорошо, упала на Степанова не сразу, сначала осыпались обломки поменьше, на них-то она и застряла. Так бы раздавила беднягу в хлам». Здоровяк крякнул и, приподняв остатки стены, опрокинул их прочь, освобождая учёного из плена. Вновь осветив разрушенную камеру, майор быстро снял с него наручники и наскоро осмотрел. Левая рука в области предплечья сильно распухла, наверняка перелом в том месте, куда пришёлся удар. Голова цела, видимых повреждений нет, а большего при таком освещении не разобрать. Он поднял учёного на руки и, стараясь не погасить зажигалку, понёс его в камеру Николаевой.
В сознание Степанов пришёл только через полчаса. За это время Медведь успел расчистить пол перед выходом и открыть решётку. Все трое собрались перед наполовину заваленным обломками коридором, утопающим в гудяще-вибрирующей темноте.
— Я сползаю туда, — здоровяк кивнул в сторону выхода, — надо бы посмотреть, что там дальше. Это здание Службы Собственной Безопасности, тут должно быть полно народу. Даже если здание обвалилось, кто-то мог успеть укрыться в подвале, да и дежурный на этом этаже должен был быть.
— Если уж здесь перегородки не выдержали, то наверху здание может оказаться полностью разрушенным, — покачала головой профессор. — Всё произошло так быстро… маловероятно, что кто-то успел сюда добежать.
— Разве по инструкции в случае Выброса не нужно найти укрытие и дождаться его окончания? — Степанов с болезненной гримасой прижимал к груди сломанную руку, висящую на перевязи, наскоро сделанной из ремня погибшего конвоира. — Выходить наружу чревато гибелью. Или я что-то путаю?
— Всё верно, — вздохнул Медведь, — вот только Выброс может длиться и неделю. Без воды мы столько не протянем, да и зажигалка скоро сдохнет. Вылезать под Выброс я не собираюсь, но попытаться понять, в каком положении мы оказались, необходимо. Если первый этаж уцелел, там есть кулеры с водой. Я видел, меня арестовывали как раз возле одного из них. А в дежурке должны быть фонари и сам дежурный. Тоже полезная штука.
— Вы всё шутите, Николай Иванович, — улыбнулся учёный. — Для вас, как я понимаю, подобная ситуация не в новинку. А вот мне несколько не по себе.
— Ну, меня тоже никогда не закапывали в тёмном подвале, — весело хохотнул здоровяк, — но сейчас мы что-нибудь сымпровизируем. Главное — отыскать в помещении дежурного сухой паёк. Я за любую авантюру, кроме голодовки!
Заявив это, майор полез в полузасыпанный коридор. Ползти оказалось довольно больно. Острые края битого кирпича врезались в тело, руки и ноги, а особенно неприятно приходилось коленям, когда Медведь в кромешной тьме задевал ими за развалины. Причина столь сильного захламления коридора выяснилась быстро: потолочные плиты разошлись, и в образовавшуюся трещину ссыпались обломки с первого этажа. Значит, здание подверглось сильному разрушению. Если оно полностью рухнуло, то их, с большой вероятностью, погребло под обломками. Не самая радужная перспектива… Высота завала стала уменьшаться, и вскоре майор смог подняться на ноги. Он пощёлкал зажигалкой и осмотрелся. Похоже, тупик. Кругом одни завалы из лопнувших перекрытий, обвалившихся стен и просевших потолочных плит. Все помещения шириною большие, чем коридор, засыпало наглухо. Если там и был кто-то живой на момент трагедии, то сейчас от него осталось немногое. И это самое немногое придавлено сотнями килограммов обломков. Медведь невесело ухмыльнулся: «Не было счастья, да несчастье помогло». Их арестантская троица уцелела как раз благодаря тому, что находилась в узких клетушках камер. Хоть многие внутренние стены и не выдержали, но потолок не рухнул им на головы лишь потому, что ширина камер много меньше длины потолочных плит. То же и с коридором. Нужно обшарить этот каменный мешок, пока ещё есть источник света. Насколько он помнил, этот коридор не длинный и ведёт к лестнице на первый этаж, но он был совсем не широк и сейчас оказался заваленным. Майор выключил зажигалку и подул на неё, остужая обжигающе горячее колёсико кремня. Не хватало ещё, чтобы что-нибудь в зажигалке расплавилось и она взорвалась у него в руках. Помнится, курящие знакомые рассказывали какие-то небылицы на эту тему… Выход из западни обнаружился под самым потолком — в стене из обломков зиял небольшой лаз. Видимо, коридор засыпало не полностью, где-то на высоте человеческого роста можно было проползти. Медведь с сомнением посмотрел на уходящую в темноту узкую каменную нору. Не застрять бы, с его-то габаритами. Вот будет весело. Он поднёс горящую зажигалку к чёрному провалу. Тупика не видно, и пламя огонька затрепетало, стало быть, есть конвекция. Это ещё не значит, что там выход, но хотя бы ободряет. Здоровяк снял со спины автомат, взял его за ремень у антабки, чтоб удобнее было ползти, и принялся протискиваться в узкую нору. Острые обломки цеплялись за камуфляж, замедляя движение, несколько раз битые кирпичи проседали под могучим майором, но в целом протискиваться удавалось. Закончился лаз здоровенным обломком, за нижним краем которого виднелся провал. «Ну конечно, кто бы удивлялся», — мысленно хмыкнул майор. У всех нормальных людей в этой ситуации обнаружился бы выход, а у него, как всегда, пробка на самом интересном месте. С обломком пришлось изрядно повозиться. В узком лазе не было возможности ни развернуться, ни как следует упереться руками, и все усилия сводились к тому, что Медведь отталкивался от камня, вместо того чтобы отталкивать его. В конце концов пришлось упереться в обломок лбом и, упёршись руками-ногами в разные стороны, всем телом выдавливать его. Шейные мышцы вздулись от напряжения, позвоночник хрустел, словно ломающийся карандаш, но майор, хрипя от напряжения, продолжал давить. Пробка поддавалась неохотно, и окончательно вытолкнуть её наружу удалось лишь через полчаса, когда Медведь взмок от напряжения и недостатка кислорода в забитом пылью воздухе. Обломок выпал из лаза и с тихим шумом скатился в темноту. Майор устало выполз из норы, стараясь не свалиться вслед за ним и не переломать себе конечности, и несколько минут отдыхал, собираясь с силами. Пространство, в котором он оказался, размерами было не намного больше его камеры. Узнать в нагромождении обломков, чем было это место до обрушения здания, не представлялось возможным. «Это и неважно, — подумал Медведь, глядя на дыру в потолке, в которой слабо угадывался свет, — главное, что теперь мы можем выбраться хотя бы на уровень земной поверхности». Он аккуратно прислонил автомат к обвалившейся потолочной балке, размял гудящую от боли шею и вскарабкался по завалу обратно в нору.