Обрести мечту
Шрифт:
Жеребец проследовал за ним и ткнулся мордой в его спину.
– Не подлизывайся! Вообще-то, ты не заслужил это яблоко. Даю его тебе только потому, что остался жив и меня пока не везут в больницу.
Жеребец снова подтолкнул Майкла, а затем попытался пожевать его волосы.
– Перестань. Ты совершенно не умеешь целоваться. Бери. – Жеребец быстро схватил предложенное яблоко. – У тебя к тому же отвратительные манеры, – добавил Майкл, когда куски яблока полетели во все стороны.
– Я, кажется, должна извиниться перед тобой…
Майкл перестал
– Никаких обид. Как знать? Может, я и подумывал треснуть его разок.
– Нет, не подумывал, – Сьюзен подошла и погладила гладкую шею жеребца. – Мне кажется, ты просто в него влюблен.
– Я ненавижу этого ублюдка! Не знаю, почему вообще вожусь с ним.
– Ага. – Сьюзен улыбнулась, рассеянно стряхнула грязь с рукава рубашки Майкла. – То-то и видно, как он плохо ухожен, совершенно изможден и как с ним дурно обращаются.
Майкл смущенно пожал плечами.
– Это просто вложение капитала. Хорошая трюковая лошадь зарабатывает хорошие деньги.
– Безусловно. – Теперь Сьюзен уже не могла сдержать поток вопросов. – Но как тебе удается научить его всему этому? Почему он не топчет тебя? Неужели ты его не боишься? Сколько времени ты уже с ним работаешь?
Поводя ноющими плечами, Майкл остановился на последнем вопросе.
– Не очень давно. Он довольно умен, но с характером. – Майкл усмехнулся. – А вы напугали меня до дрожи в коленках, миссис Темплтон. Я уж думал, что вы выхватите у меня палку и отколотите меня.
– И могла бы! – Она погладила жеребца. – Не выношу, когда с кем-то плохо обращаются.
– Вы, очевидно, не поверите, но я тоже этого не люблю. В нашей команде как-то работал один каскадер. У него была потрясающая лошадь – добродушная, благородная… Но этому парню всегда было мало, он всегда хотел большего. Доводил ту лошадь до изнеможения и никогда ничего не давал взамен. Больно было смотреть, как он разбивает коню сердце, ломает волю! А потом он окончательно распоясался: начал пользоваться хлыстом и кулаками, вообще – всем, что попадало под руку… – Майкл умолк, откинул волосы с глаз и прищурился на ярком солнце. – Этот парень заработал себе дурную репутацию. Никто не хотел нанимать его, никто больше не хотел с ним иметь дело. Все говорили, что он ведет себя безобразно – тем более та лошадь действительно была редким животным.
– Почему же никто ничего не делал?!
– Это не принято. Кроме того, тот ковбой был опытным каскадером. Ну, а я тогда был новичком и плевал на политику. Я уговорил его продать мне ту лошадь. И долго потом работал на ней.
– Ты уговорил ковбоя продать лошадь? Ни за что не поверю.
Майкл искоса взглянул на нее.
– Ну более или менее уговорил…
– Ты использовал хлыст или обошелся кулаками?
– Я не люблю хлысты. А Макс – так звали его лошадь – просто вида их не выносит. – Майкл помолчал, потом хмуро посмотрел на нее. – Вышли погулять, миссис Темплтон?
– Я могла бы использовать этот предлог. Но, полагаю, мы оба знаем, что я хотела поговорить с тобой.
– Да, я, признаться, ждал вас или вашего мужа. Только вам придется разговаривать со мной во время работы: моим лошадкам надо размяться.
– Хорошо. – Сьюзен прошла с ним к конюшне. – Лора сказала, что ты даешь девочкам уроки верховой езды.
– Только самые основы. У меня есть несколько спокойных маленьких лошадей.
– Я знаю: сегодня за завтраком мне представили полный отчет о мистере Фьюри и его лошадях. Должна сказать, ты произвел отличное впечатление на моих внучек. Давай я помогу тебе. – Сьюзен взяла за уздечку одну из лошадей, которых он выводил из конюшни. – И, кажется, ты произвел впечатление на мою дочь…
– Она тоже произвела на меня впечатление. Лора – прекрасная женщина.
– Да. И она прошла через ад. Конечно, во многих отношениях это сделало ее сильнее… Но она ранима, Майкл! Гораздо более ранима, чем ты можешь себе представить.
– Вы ждете от меня обещания, что я не обижу ее? – Он отступил, пропуская лошадей в загон. – Я не могу дать такое обещание.
– Понятно… Насколько я помню, даже мальчишкой ты старался ничего не обещать.
– Не обещаешь – не нарушаешь, – просто сказал он, направляясь обратно к конюшне.
– У тебя было трудное детство, – начала Сьюзен и удивленно замолчала, так как Майкл очень резко повернулся к ней.
– Я не верю в то, что наше прошлое виновато в настоящем! Могу представить ваше безоблачное детство. Но разве это оно сделало вас тем, что вы есть?
Сьюзен медленно кивнула, соглашаясь.
– Пожалуй, ты прав. Каждый человек на протяжении своей жизни формирует себя сам. Но у меня был хороший фундамент.
– А у меня – шаткий? – Несмотря на всю решимость Майкла, горечь прорвалась в его голосе. – Можете не напоминать мне, откуда я явился, миссис Темплтон. Я знаю.
Она остановила его, положив ладонь на его руку.
– Я ни в чем не упрекаю тебя, Майкл. Я не слепая, и мне не хотелось бы считать себя ограниченной. Я вижу, как ты работаешь. И я знаю, почему тебе пришлось отказаться от детства раньше, чем другим.
Майкл не ответил. Сьюзен улыбнулась и отпустила его.
– Я всегда знала, что происходит в моем доме, Майкл, и я знала, что происходит в жизни друзей моих детей. Если твоя гордость оскорблена моим сочувствием к тому мальчишке, я больше не буду говорить об этом. Но у меня всегда болела душа за тебя.
– И напрасно!
– Я так не думаю, но, как ты сказал, что было, то прошло. Важно то, что есть сейчас. А поговорить я с тобой хотела… Впрочем, едва ли ты меня поймешь. Ты не был отцом, Майкл. Ты никогда не участвовал в этой гонке, не проигрывал в ней и не завоевывал медалей… Я прекрасно знаю, что Лора – взрослая женщина, она свободна выбирать и жить своей жизнью. Но я все равно не могу перестать тревожиться о ней, не могу просто ждать и надеяться, что она сделает правильный выбор!
Майкл понимал, о чем его предупреждают, он ожидал этого.