Обретая Розу

Харви Кеннет Дж.

Анна неохотно впустила Кевина в дом, надеясь, что им удастся восстановить прежнюю непринужденность и тем самым избавиться от тревожного покалывания, которое она чувствует под кожей при одной только мысли о будущем. Она слушает его, опершись на кухонный столб. Из его слов она наконец улавливает, что он стремится ей помочь.

— Что значит «помочь»? — уточняет Анна, полагая, что он все-таки одумался и предлагает свою поддержку.

Кевин вздохнул и нахмурился, почесывая бровь.

— А какая помощь тебе нужна?

Анна

внимательно смотрит ему в лицо.

— Не знаю. Чем может помочь отец?

Кевин перевел взгляд на свой чемоданчик.

— У меня тут все, что нужно.

Анна проследила направление его взгляда, и внутри у нее все сжалась. Если и была у нее маленькая надежда на примирение, то она исчезла. И дело было не в словах, а в тоне, которым это было сказано. Намерения Кевина были ужасны. Она пустила его в дом, полагая, что он хочет достигнуть какого-то понимания, а на самом деле он пришел с намерением причинить вред ее ребенку.

Когда он снова заговорил, в его голосе слышалось раскаяние:

— Анна, это моя работа.

— Это только часть твоей работы. А как насчет помощи при родах? Такую-то помощь ты оказываешь!

Кевин молчал.

Анна фыркнула от отвращения.

— Убирайся!

Он встал и замер, остановив взгляд на черном чемоданчике. Повернувшись к ней спиной, он одной рукой открывал застежку, а другая была поднята. Раздался щелчок, и чемоданчик открылся.

Анна увидела, как движутся его локти, пока руки копались внутри.

— Кевин?

Он замер, а потом обернулся. В руке у него был шприц. Он произнес ее имя.

— Что? — сказала она, вытягивая перед собой руку. — Кевин! Не смей.

Но как будто она ничего не говорила, и ее слова не достигли его. Он сделал шаг по направлению к ней.

Сразу, не сводя глаз с Кевина, она потянулась рукой к ящику с ножами, отчаянно пытаясь защититься, в любой момент ожидая укола иглы, который будет означать гибель ее ребенка. Не глядя, она выдвинула ящик и сунула руку внутрь, пытаясь нащупать хлебный нож. Если понадобится, она вонзит его в Кевину прямо в сердце.

Анна на секунду отвела глаза — увидела рукоятку ножа и схватила ее, но тут же ощутила легкий укол в ногу. Осознав случившееся, она замерла, и вздох вырвался из ее груди. Опустив взгляд, она увидела, как Кевин убирает руку с зажатым в ней шприцом.

— Тебе лучше присесть, — сказал Кевин, пододвигая ей стул.

Нож выпал у нее из руки, и голова запрокинулась назад, как будто в полусне. Ног Анна не чувствовала. Чья-то рука взяла ее за плечо, и в голове раздался звон, который, как ей казалось, свалил ее без сознания.

Спустя какое-то время над Анной склонилось чье-то лицо, и она застонала.

— Анна, — спокойным тоном произнес агент по продаже недвижимости.

Анна уже сто лет не видела агента, другие заботы вытеснили из ее головы все мысли о нем. И только когда ее взгляд упал на засохшую розу на кухонном столе,

она осознала, кто перед ней. Чувство вины заставило ее смутиться.

— Все хорошо.

Анна не сразу поняла, что лежит на кушетке в гостиной своего дома в Барениде.

— Доктор ушел.

— Доктор?

В сознании у нее все перепуталось, концы не сходились с концами. Зачем приходил доктор? Она что, заболела?

— Он оставил вас на мое попечение. Я его вызвал.

— Ничего не понимаю.

Голова у Анны раскалывалась, как будто изнутри стучал паровой молот. Она попыталась привстать, но вынуждена была снова лечь. Сама не зная почему, она ощупывала руками живот.

— Зачем вы вообще пустили его в дом? — спросил агент, переводя взгляд на стены гостиной. — Не нужно было этого делать.

— Кевин? — спросила она, сощурившись, стараясь сопоставить слова «доктор» и «Кевин». Агент имеет в виду Кевина или какого-то другого доктора? — Я думала, он хочет…

Агент смотрит на нее, а потом переводит взгляд на ее живот.

— Вы впустили его, и теперь он подал на вас в суд. Требует возврата собственности.

Лежа на водном матрасе, Анна чувствует, как от одного только воспоминания о столкновении с Кевином сердце у нее начинает стучать быстрее. Она почти не помнит, как добралась до своей квартиры, но полагает, что не без помощи агента. Он объяснил ей насчет врача. Это был другой врач, не Кевин. Она вспоминает, как вставала с дивана и шла в ванную, а агент шел рядом с ней на случай, если ее надо будет поддержать. Заперев дверь, она осмотрела все тело: нет ли следов физического вмешательства. Но кажется, ничего такого нет. Если Кевин сделал, что хотел, то у нее, скорее всего, будут схватки.

Анна встает с водного матраса и идет в ванную. По дороге ей вдруг приходит в голову: как агент узнал об иске? Мысль о предстоящем судебном процессе вновь разжигает в ней ярость. Надо сейчас же позвонить адвокату и рассказать ей про Кевина и иглу. Это называется «физическое насилие». Это даст им в руки козыри на процессе.

Она оглядывается на кровать, стараясь сообразить, какой сегодня день недели. Как долго она спала?

Дверь в ванну почти полностью закрыта. Осторожно она толкает дверь рукой, ожидая увидеть там глядящего на нее ребенка, нуждающегося в опеке, но там никого нет.

Анна мочится и подходит к зеркалу, чтобы осмотреть на себя. Она проголодалась. Просто умирает от голода. Она идет на кухню, гадая, что могло остаться в холодильнике. Открыв дверь, Анна видит пакеты с молоком и соком, разные бутылочки на полке. Ничего существенного. Почему бы ей не поесть в ресторане? Побаловать себя. При мыслях о еде она проверяет, не вызовут ли образы яиц, ветчины, жареного хлеба и чая тошноты? Но ничего такого не происходит.

Телефон звонит. Она достает из кармана пальто и смотрит на номер. Это адвокат. Как раз вовремя.