Обретение чуда

Эддингс Дэвид

Вечером путешественники свернули с дороги в рощицу высоких кедров и, как обычно, выстроили фургоны полукругом.

– Ну как идёт учение? – спросил Волк, спрыгивая на землю.

– Продвигается, – заверил Силк. – Думаю, дело пойдёт быстрее, когда мальчик поумнеет и не будет лепетать как младенец.

Гарион был уничтожен. Бэйрек, тоже спустившийся с фургона, засмеялся:

– Я часто думал о том, как полезно знать этот тайный язык, но руки, привыкшие работать мечом, загрубели и недостаточно ловки.

Вытянув вперёд огромную ручищу, он потряс головой.

Дерник

понюхал воздух.

– Ночью холодно будет, – объявил он, – ещё до утра выпадет снег.

Бэйрек, последовавший его примеру, кивнул:

– Ты прав, Дерник. Нужно разложить большой костёр. Порывшись в фургоне, он вытащил топор.

– Смотрите, всадники! – воскликнула тётя Пол, всё ещё сидевшая наверху.

Остальные, мгновенно замолчав, прислушались к тихому цокоту копыт на дороге, с которой только что съехали.

– Не меньше чем трое, – мрачно проворчал Бэйрек, отдал топор Дернику и полез обратно за мечом.

– Четверо, – уточнил Силк, подходя к своему фургону и тоже вынимая меч.

– Мы достаточно далеко от дороги, – заметил Волк, – и если будем вести себя тихо, они проедут мимо.

– От гролимов не скроешься, – предупредила тётя Пол, – они видят не глазами.

И быстро сделала два жеста, которых Гарион не понял.

– Нет, – просигналил Волк, – давай лучше…

Последовал очередной странный жест.

Тётя Пол на мгновение всмотрелась в него и кивнула – Все сидите смирно, – приказал Волк и, нахмурясь, обернулся лицом к дороге.

Гарион затаил дыхание. Стук копыт всё приближался. И тут случилось нечто странное: хотя мальчик сознавал, что должен бояться приближающихся всадников и исходившей от них угрозы, что-то вроде приятного дремотного оцепенения нашло на него, будто душа погрузилась в глубокий сон, в то время как тело застыло, а глаза безразлично следили за всадниками в тёмных плащах, проезжающими мимо.

Он так и не понял, сколько пришлось стоять, но когда пришёл в себя, оказалось, что чужаки исчезли, а солнце садится. Небо стало пурпурным; вечер приближался. По небу неслись обрывки розоватых облаков – Мерги, – спокойно сообщила тётя Пол, спускаясь с повозки, – и один гролим.

– В Сендарии много мергов, благородная дама, – заметил Силк, поддерживая её, – и у них здесь много дел.

– Мерги – это ещё ничего, – нахмурясь, вмешался Волк, – но гролимы! Дело плохо. Лучше нам путешествовать вдали от проезжих дорог. Ты знаешь окольные пути в Медалию?

– Дружище, – скромно ответил Силк, – мне известны окольные пути в любое место.

– Хорошо, – кивнул Волк, – а сейчас давайте заберёмся поглубже в лес. Не стоит рисковать: а вдруг наш костёр увидят с дороги.

Гариону лишь мельком удалось увидеть закутанных в плащи мергов. Мальчик не смог узнать Эшарака, которого он в конце концов встретил после долгих лет, – тогда этот человек представлялся ему всего-навсего безымянной тёмной фигурой на чёрной лошади, – но был почти уверен: именно Эшарак только что проехал мимо.

Мерг последует за ним, куда бы он ни поехал, Гарион точно знал это.

Дерник оказался прав, когда говорил о заморозках. На следующее утро землю будто серебром покрыло, а дыхание вырывалось изо рта белым облачком. Они ехали по тропинкам и дорогам, поросшим сорняками, гораздо медленнее, чем по главному тракту, но приходилось думать о безопасности.

Только через пять дней они добрались до деревни Винольд, находящейся в двенадцати лигах к северу от Медалии. Там по настоянию тёти Пол они заночевали на убогом постоялом дворе.

– Я отказываюсь снова спать на земле, – твёрдо объявила, она.

Путешественники поужинали в грязной общей зале; потом мужчины мирно уселись в углу с кружками эля, а тётя Пол отправилась наверх в свою комнату, приказав перед этим принести горячей воды для купания. Гарион, однако, под предлогом проверки лошадей выскользнул на улицу. Не то чтобы он намеренно желал обмануть тётю, просто внезапно осознал, что с начала путешествия ни на минуту не оставался один… По природе своей Гарион не так уж любил уединение, но почему-то остро чувствовал, как тяжело постоянно находиться в присутствии взрослых людей.

Деревня Винольд была небольшой; он обошёл её из конца в конец меньше чем за полчаса, поёживаясь от предвечернего холода, осмотрел все узкие вымощенные улочки. Во многих окнах всё ещё горели свечи, и у Гариона неожиданно сжалось сердце от тоски по дому.

И вдруг, завернув за угол, он заметил нечто странное: вспышка света, вырвавшегося из распахнутой двери, озарила знакомую фигуру. Конечно, с такого расстояния трудно было сказать наверняка, но Гарион, отступив в темноту, прижался к стене из грубо тёсанного камня.

Мужчина, стоявший на углу, повернул лицо к свету, и Гарион успел увидеть, как заблестели белки глаз. Брилл! Это Брилл! Неряшливо одетый человек быстро отвернулся, явно не желая, чтобы его заметили, немного отошёл в сторону и остановился.

Гарион ещё теснее прижался к стене, наблюдая, как Брилл нетерпеливо топчется на углу. Умнее всего было бы сейчас ускользнуть и отправиться обратно на постоялый двор, но Гарион тут же отказался от этой мысли. Здесь, в тени, его не увидят, а любопытство было слишком велико, чтобы уйти вот так, не узнав, что здесь делает Брилл.

Время тянулось бесконечно, казалось, прошло много часов, когда наконец в конце улицы показалась ещё одна тень. Лицо мужчины скрывал капюшон, но в слабом свете мальчик разглядел, что одет он как обычный сендар: в тунику, узкие штаны-трико и доходящие до щиколоток башмаки. Когда он повернулся, Гарион заметил меч, подвешенный к поясу, что, правда, было совсем нетипичным для простых обывателей Сендарии: хотя закон не запрещал носить оружие, всё же подобные люди привлекали всеобщее внимание.

Гарион попытался подкрасться поближе, чтобы понять, о чём идёт речь, но они обменялись всего несколькими словами. Послышался звон монет, потом собеседники разошлись. Брилл осторожно завернул за угол, а человек с мечом пошёл вверх по узкой извилистой улочке прямо к тому месту, где стоял Гарион.