Обретение нового мира

Чёрт! …….. Обдало водой. Закашлялся. Пытался приподняться. Руки подломились. Опять накрыла волна, отхлынула. Глаза режет. Песок. Яркий солнечный свет. Сердце бухает. Живой!!!

Лежу наполовину в воде. Блин! Солёная! Извиваясь, отталкиваясь ногами, перекатываясь, цепляясь руками, выбрался на сухое. Сел, сквозь слёзы, посмотрел вокруг. Наверное, утро. Огромный диск солнца на два пальца над горизонтом, но уже жарко. Встал, шатнуло. Доковылял обратно в море, сполоснул лицо. Выпрямился.

Да уж, сбылась мечта идиота… Море! Изумрудные волны

накатывают на пляж. Синее небо. Белый песок. Зелёные пальмы… Стоп!!! Это я где? Точно не в Турции!

Последнее, что помню было кафе… Гулял по старому городу, экзотики захотелось, зашёл в кафе. Здоровенный турок принёс кофе, — ещё кланялся как заведённый. Сделал глоток, голова закружилась,… Всё. Провал. А теперь вот сижу на морском песочке, в чём мать родила.

Тело моё, сомнений нет, — кривые ноги за пятьдесят лет уже примелькались, — но вот чудеса, — с правой ноги исчез шрам. Как, где, когда?!

От сумбура в черепушке отвлекла вспышка шагах в пятидесяти от берега, что-то белое рухнуло в воду, послышался сильный всплеск.

Мое тело, не раздумывая, метнулось вперёд. Песчаное дно полого уходит в глубину. Последние метры уже подпрыгивая, таранил воду по пояс. Там навзничь лежала женщина, длинные волосы колыхало небольшой волной. Подхватив под лопатки, одновременно стараясь придерживать голову над водой, поволок к берегу. Поднял на руки, вынес и уложил на песок. Сам просто упал рядом. Не спать! Она явно без сознания. Подполз, ухо к груди, сердце ели-ели бьётся. Блин, как там: перевернуть на живот, потрясти… Голое тело скользит, сразу и не ухватишь. Всё. Теперь искусственное дыхание: вдохнул, зажал нос, выдохнул, отпустил нос, нажал на грудную клетку, вдохнул, выдохнул, нажал, …. Спазм сложил её пополам. Откашлялась слизью. Глаза как у бешеного таракана. Попыталась вскочить, но сразу же завалилась на бок. Наконец, оставив попытки встать, села. Руками обхватила колени, уткнулась в них головой, захныкала.

Я присел на корточки метрах в трёх. Адреналин продолжал колотить сердце. Ух, ты! Просто молодца, как пробежался. Несмотря на зайчики перед глазами, мысли успокоились. Есть у меня свойство характера: если не со мной, — наступает полное спокойствие. Повернул голову, что там у нас получается? Копия я пять минут назад: тот же блуждающий взгляд, отсутствие координации…

— Эй, привет, по-русски понимаешь?

В ответ сквозь слезы что-то пробубнила, кажется, по-немецки.

— Да… И я вот, нихт ферштейн!

Осенило:

— Их бин Раша!

Нет, не догоняет.

Встал, огляделся заново. С одной стороны море. Шагах в трёхстах в пене рифы. Перекатившие через них, чем изрядно успокоенные, волны высотой с полметра накатывают на пологий песчаный берег. Пляж шириной метров сто. Ослепительно белый песок. Дальше пальмы с гроздьями кокосов и ещё какие-то кусты. Гор не видно. С обеих сторон берег закругляется. Похоже — это остров. Над морем и лесом летают птицы, некоторые с курицу.

И всё же, где это я, и что это за девица рядом со мной?

А дамочка-то вроде пришла в себя, вон как к пальмам рванула. Хорошо, что к лесу, значит, соображать начинает, а то и свихнуться не долго. Открываешь глаза: сама голая, рядом неизвестный голый мужик ошивается, и находишься не понятно где.

Пойду пройдусь,

мужик как-никак, — надо территорию застолбить. И дамочка пусть очухается.

Шёл вдоль кромки воды, считая шаги. По дороге те же пальмы, те же кусты. Вдоль берега риф: где ближе, где дальше. Песок девственно чист: ни пластиковых бутылок, ни океанских лайнеров, оставленных командой и набитых по борта тушёнкой и бутылками с кониной. Пусто.

Местная кругосветка заняла около часа. Пока ходил, изрядно спекся. Когда показался пляж с нашими следами, насчитал около восьми тысяч шагов. Получается, что периметр острова — километров пять.

Чёрт! Вы когда нибуть пробовали открыть зрелый кокосовый орех голыми руками. Вот и у неё, похоже, не получилось, только маникюр испортила, теперь сидит и воет. Пришлось скакать, песок-то горячий, по цепочке следов, уходящих к пальмам. А она жалобно так: 'Ватер, ватер, …' Странно, а мне и не хочется, адреналин, или мужики просто лучше приспособлены. Подобрал несколько кокосов, потряс. Не булькает. Надо найти воду иначе у дамочки опять обморок приключится, возись с ней потом, да и самому попить не мешает, похоже мы здесь надолго.

'Птички, птички, а где вы берете водичку?'. Пошел вглубь острова, шагов через двести обнаружилась лагуна. Болото оно и в Африке болото, даже ряска как в средней полосе. Сунул палец, облизал. Пресная. Очень хорошо! Про микробы даже и не подумал.

Отмерил от края три шага. Почесал затылок. Добавил ещё два. Как раз в теньке от пальмы получилось. Начал разбрасывать песок руками. 'Человек без орудий труда способен за семь часов выкопать в земле яму в метр кубический'. А в песке? Откуда только такие познания в голову лезут… Пот лил градом. Это с одной стороны вода в организме есть, а с другой, — пока ещё есть. Песочек вроде мелкий, но кожу жрёт, зараза. На глубине по колено песок пошёл влажный. Выкопал ещё на ладонь. Можно и передохнуть.

Отполз, прислонился спиной к пальме. Краем глаза поймал движение: пришла женщина, наверное, скучно стало, села метрах в пяти. Про себя отметил, что плечи у неё уже покраснели.

Я её, похоже, вспомнил. Когда зашёл в кафе, она сидела справа у стены, на которой была изображена позабавившая меня миниатюра, и тоже пила кофе.

— Кофе, туркеш! — Показал, как выпиваю чашку.

Закивала головой.

И чего они туда сыпанули, если так торкнуло, вроде, на глюки не похоже.

Заглянул в ямку. На дне маленькая лужица прозрачной воды. Поманил рукой, показал. Женщина вся, ссутулившись и как-то боком, но подошла, заглянула.

— Прошу пани. Ватер. Пить. Эх, не русь.

Задачка: как, не имея кружки, попить водички из ямки. Опершись одной рукой о песок, наклонилась над ямой, попробовала зачерпнуть второй. Не очень-то у неё выходит. Решил помочь: подошёл сзади, руками обхватил за талию. Сначала дёрнулась, но потом свесилась, зачерпнула двумя горстями и с заметным удовольствием начала пить. Выпрямившись, прошептала: 'Данке шон. Ой!', и покраснела. Ну да, оба голые! Вот вам и суди про нацию по немецким порнофильмам. У меня за плечами двадцать лет нудистского опыта. А она в этом году даже и не загорала, белая вся. Показал сначала на солнце, затем на плечи и на пальму. Поняла, села в тень. А я продолжил копать.