Обрету тебя вновь

Горская Ева

Если сказать, что я находилась в шоке, это ничего не сказать. Выходит, я была проституткой? Выходит, Антон мне соврал?

– Ты хочешь сказать, что занимаешься проституцией?

– Нет. А может, да, - протянула девица.
– Вот как тебе удалось этого женить на себе? Лешик на мне жениться не хочет, - и она разревелась.

– Я не помню, - в очередной раз растерянно повторила я, пытаясь осознать новую информацию. Неужели, Семен был прав относительно рода моей деятельности?

– Ну, что ты заладила: «Не помню, не помню...»? Могла

бы...
– не дослушала хнычущую Веронику, входная дверь открылась и на пороге появились братья. Братья, которые, похоже, валялись в снегу. Братья, которые, похоже, били друг друга по лицу. Но не это меня сейчас интересовало.

– Давай, забирай свою курицу. С утра поговорим, - Антон был чем-то до крайности недоволен, если не сказать раздражен. Но мне было наплевать. Смотрела, как Алексей, уже более-менее твердо державшийся на ногах, взвалил на плечо свою «курицу» и покинул особняк.

– Прости за эту сцену, любимая, - Антон приблизился ко мне и попытался обнять. Но весь романтический флер вечера выветрился, оставляя после себя уйму вопросов.

– Зачем. Ты. Мне. Лгал?
– попятилась от супруга.

Антон, кажется, еще не понял, что что-то случилось. Он протянул руку вперед и снова попытался меня обнять.

– Ада, что произошло за те несколько минут, пока я отсутствовал?

Промолчала. Была не в настроении слушать оправдания этого предателя. Предателя? На мгновение задумалась. Откровенную ложь и недосказанность я сейчас ощущала особенно остро и болезненно, воспринимала не иначе, как предательство. Этого мгновения хватило мужчине, чтобы меня прижать к себе. Меня охватила дикая паника. Я начала брыкаться, вырываться со всей силой, на какую только была способна. Ко всему прочему разревелась.

– Ада! Ада, да что с тобой?
– мужчина непонимающе смотрел, но отпустил. Воспользовалась допустимой свободой и ринулась к лестнице. Единственной мыслью было закрыться в спальне, проплакаться, а утром собрать вещи и уйти. Жилье у меня имелось и теперь я знала, где оно находилось. У меня даже машина была, которую можно было быстро продать. Ничего у супруга брать не собиралась.

– Ада, сейчас же вернись, - Антон был слишком быстрым, успел догнать меня на середине лестницы и, подхватив, как нашкодившего ребенка, под мышку, потащил в спальню. Бросив на кровать, просто улегся сверху, прижимая к постели немаленьким весом. Я не то, что брыкаться не могла, дышала с трудом.

– Черт возьми, успокойся и объясни, что с тобой?

Не знаю, сколько прошло время. Но постепенно я успокоилась, слезы высохли, а тяжелое тело, придавливающее меня к постели, исчезло. Его заменили бережные объятия:

– Ада, несчастье ты мое, что опять случилось?
– прозвучало это как-то уж больно обреченно, будто от меня только одни проблемы в его жизни. Что меня удивляло в собственном муже, так это неизменно желание ко мне. Даже сейчас, после отвратительной сцены, которую я устроила, чувствовала полноту его желания.

– Отпусти меня, пожалуйста, -

попросила я. Не знаю, что вкладывала в слова. Одновременно хотелось, чтобы оставил в комнате одну и дал свободу, но что-то подсознательно нашептывало, что не дождусь ни того, ни другого.

– Даже не подумаю. Сначала ты расскажешь мне, что произошло, а потом мы продолжим начатое в гостиной, - мужчина недвусмысленно сжал мою обнаженную попку.

Выяснять отношения не хотелось, секса тем более.

– Оставь меня в покое, - повторила я, пытаясь подняться.

– Ада, я все эти дни не давил на тебя, ни на чем не настраивал. Я, вообще, удивительно терпелив с тобой, что мне, в общем-то, несвойственно.

Антон сказал правду. За все эти дни я ни разу не задумалась о том, что он может чувствовать. Единственное, о чем думала в этом контексте. Его мысли о моем ребенке.

«Ребенок», - тепло подумала я. Вот что теперь было для меня главным. До сих пор не ощущала в себе готовности к материнству, но безумно хотелось подержать на руках маленькую пищащую кроху. Я даже видео на youtube о новорожденных смотрела.

– Знаю, - согласилась я. Чувствовала, как руки мужчины беззастенчиво ласкают слишком интимную и обнаженную часть тела.
– Я не настроена на секс, - попыталась встать, удержал.

– Ада?

– Что ты заладил: «Ада, да Ада»?

– Что произошло, малышка?
– Антон извернулся и сел, пристраивая меня рядом и продолжая крепко, но бережно удерживать. Если подумать, то эти дни он от меня почти не отходил. Постоянно был рядом. Словно цербер охранял. Мне не нравился такой маниакальный контроль.
– Конечно, могу предположить, что на твое настроение влияет эта гребаная беремен...
– начал мужчина и осекся. А я снова завелась. Гребаная, значит. Вот он и озвучил то, что думает на самом деле.

– Она не гребаная, - заорала я и с удвоенной силой снова начала вырываться.
– Это ты гребаный. Гребаный лжец, - казалось, весь мой словарный запас иссяк. Позже, когда лежала в больнице, сама себе не могла объяснить, почему тогда так завелась. Может, Антон был прав, на мое настроение так влияла беременность.
– Гребаный ублюдок.

Антон ошарашенно уставился на меня, чуть ослабил хватку. Видимо, раньше я не ругалась и не проявляла по отношению к нему агрессии. Сейчас же я особо не сдерживалась, у мужчины уже было расцарапано лицо.

Секундного замешательства супруга мне хватило, чтобы соскочить с кровати и устремиться к двери.

– Ада, вернись!
– мужчина практически сразу вылетел вслед за мной из комнаты.
– Ну, прости, вырвалось.

– Вырвалось? Вырвалось?

– Да, вырвалось, - догонялки начинались по новому кругу. Я устремилась к лестнице, пытаясь избавится от непонятливого, навязчивого внимания.
– Ада, - оглянулась посмотреть, где он.

– Не приближайся ко мне! Ты не понимаешь, для меня ребенок дороже...
– я пятилась назад. Шаг, другой...
– тебя.