Обручальный кинжал
Шрифт:
— Еще какие-то вопросы?
Волк не поднялся с земли и не уклонился от моего удара, хотя конечно же мог это сделать. Он сидел, положив кинжал на скрещенные ноги, по его подбородку текла кровь, капая частыми каплями на блестящее лезвие, и смотрел на меня непонятным взглядом.
— Нет, — сказал он.
— Прекрасно! — рявкнула я и улеглась на еловые ветви, демонстративно отвернувшись. Чувствовала я себя почему-то очень обиженной. Мне казалось, что эту тему с Ярославом мы давно закрыли, но он снова поднял ее. И почему в его душе такая горечь?
В горле застрял горький и колючий комок, но я запретила себе проливать слезы о своей жизни. Хватит уже. Ведь это я сама своими действиями привела ее на эту дорогу. Нельзя винить Ярослава в том, что он мне не доверяет.
— Ясноцвета, — через какое-то время позвал он меня вполне мирным тоном, — иди есть.
У меня был огромный соблазн буркнуть «не хочу», однако это было бы глупо. Я хорошо понимала, что мне нужны силы, как можно больше сил, чтобы хотя бы держаться на ногах.
Слегка подгоревшее мясо без соли показалось мне вкуснейшей едой, и только усилием воли я заставляла себя не рвать и глотать его кусками, а откусывать по чуть-чуть и тщательно пережевывать.
Волк ел не спеша, его губы опухли и, наверное, причиняли ему боль. Однако он ничего не сказал, а я не спешила извиняться за свое недостойное поведение.
Когда от зайца остались одни косточки, Ярослав протянул мне ножны, наполненные водой.
— К сожалению, — сказал он, стараясь как можно меньше шевелить губами, — ручей отсюда довольно далеко, а я не хочу терять время. Тебя устроит такое количество воды?
— Конечно, — церемонным тоном ответила я.
Он кивнул и поторопил меня жестом.
И мы снова пошли. И я снова, стиснув зубы, смотрела на кончик косы Волка до тех пор, пока совсем не стемнело. А потом свалилась без сил и в каком-то вязком мареве чувствовала, как Ярослав заталкивает мне в рот целебные листья, которые он нарвал по дороге, и заставляет их жевать и глотать, как ломает ветки и обустраивает постель, как заставляет меня на нее улечься…
Проснулась я от холода. Меня било в ознобе, и даже теплое тело Волка, к которому я прижималась, и его тесные объятия не спасали меня от чувства, что все мои внутренности заледенели, а по венам бежит холодная и колючая жидкость.
Стоило мне пошевелиться, как Ярослав открыл глаза, посмотрел на меня, облизнул губы, покрывшиеся запекшейся корочкой, и сказал:
— Нужно идти. Так ты согреешься.
— Встать не могу, — проскрипела я.
— Я понимаю, — мягко сказал Волк. — Но нужно. Постарайся.
Я попробовала пошевелиться и застонала от боли. Все мышцы свело, и малейшее движение отзывалось по всему телу, будто меня кромсали ножами.
Ярослав вздохнул, присел передо мной на корточки и сказал:
— Постарайся расслабиться.
Я замерла, как испуганный кролик. Что он собирается со мной сделать? Не выбрал ли он именно это время для мести за разбитые губы?
Но жених в очередной раз меня удивил. Нежно и осторожно он принялся массировать мои мышцы, постепенно, одну за другой. Сначала мне было больно, а потом стало приятно.
— Теперь ты можешь встать? — спросил Волк как раз тогда, когда я начала уплывать в блаженную негу.
Я лениво открыла глаза и пошевелилась. Удивительное дело, но тело как будто бы налилось силой, двигаться было легко и приятно.
— Пойдем, — улыбнулся Ярослав в ответ на мою неприкрытую радость. — У меня есть хорошие новости. Я знаю, где Драниш и Тиса.
— Да? Откуда?
— Вчера вечером заметил на деревьях особый знак, которым наш отряд всегда обозначал дорогу и места убежищ. Кроме этих двоих, его здесь никто не знает и даже вряд ли заметит. Но я подумал, что ты можешь не дойти, поэтому сделал привал.
— Так пойдем быстрее! — Известие о том, что хотя бы некоторые мои друзья живы, придало еще больше сил.
Ярослав кивнул и подал мне руку, помогая подняться.
Несмотря на его уверения, что идти нам совсем недолго, до места стоянки фургона мы дошли только к полудню. Утренняя бодрость испарилась, и я уже едва шла, потеряв интерес к окружающему миру и совсем не слыша Ярослава, который иногда говорил что-то подбадривающим тоном.
— Ярик! — донесся из кустов вопль Драниша, заставив меня на мгновение встряхнуться и поднять глаза.
Мужчины обнялись, в избытке чувств похлопывая друг друга по спинам.
— Я рад, что вы дошли, — только и сказал тролль, отстранившись и взяв капитана за плечи. — Что-то ты хреново выглядишь, дружище!
— Но лучше тебя, — усмехнулся Ярослав.
Действительно, обнаженный торс тролля был весь перебинтован, левый глаз закрывала повязка, а к правой ноге была прикреплена шина.
— Бойня была жуткая, — сказал Драниш. — Но мы живыми сдаваться не хотели. Если бы не Мезенмир — мощный парень! — не выбрались бы. Представляешь, смог одолеть действие ульдонских артефактов! Пойдем, пойдем, вас будут очень рады видеть!
Мы пролезли через плотные заросли кустов и оказались перед остатками фургона. Крыша и стены нашей повозки обгорели, задней площадки не было, как будто ее кто-то оторвал мощным рывком. Только передок телеги с кристаллами управления был совершенно цел.
— Да-а-а… — протянул Ярослав.
— Это Даезаэль защищал панель управителя, и та зеленая вспышка, которая дала вам возможность сбежать, тоже его рук дело, — пояснил Драниш.
— Кто осмелился упомянуть мое имя без почтительного шепота? — обычным язвительным тоном осведомился целитель, вылезая из фургона. Его кожа была светло-серой, и он выглядел так, будто год просидел на хлебе и воде в сыром подвале. — Ты что, забыл, кто вас всех спас? Пади ниц! А, ладно, что с вас всех возьмешь, попадаете, а мне поднимать потом. И как вы двое? Целы? Ну, с Ясноцветой понятно, такой кошачьей живучести я еще ни у кого не видел, но ты-то, Ярик! Мог бы и не подвести мои надежды!