Обрученная
Шрифт:
– Так, друзья, – он сказал это намеренно громче, чем следовало, чтобы привлечь наше внимание. – У нас тут, между прочим, беременная женщина, которой врач запретил волноваться. Хотите выяснять отношения, идите во двор. Или в сарай, там теплее.
– Врач запретил? Что произошло? – теперь в голосе Дмитрия слышалась едва ли не паника. – Не пойду я во двор! Милена, давай поднимемся к тебе и все обсудим.
Я, было, открыл рот, чтобы сказать, что никуда она с ним не пойдет, особенно в свою спальню. Но тут же его закрыл, услышав ее тихое «да». Она
– Потом поговорим, – прошипел Дмитрий в мою сторону и пошел за ней.
Когда они скрылись, я расстроенно опустился на стул. Соперник сделает все, чтобы увезти Милену отсюда немедленно. А я? Что я могу противопоставить? Ничего… Даже задержать самолет не в силах. Или устроить внеплановый досмотр в аэропорту. А может… Смогу подбить врача, чтобы запретил Милене лететь? Можно попытаться, по крайней мере. Едва дернулся за телефоном, чтобы сию секунду начать воплощать свой идиотский план, Хэнк зашипел почти мне на ухо. А я даже не заметил, как он оказался так близко.
– Не дергайтесь. Я не отпущу ее.
– Как? – ответил я ему шепотом.
– Буду трясти трудовым контрактом, давить на жалость, требовать передать дела.
– Хэнк, ты ведь не мне помогаешь?
– Не вам. Ей. Не нужно ей с ним уезжать. Боится она его. Сама не понимает этого до конца.
– Не его боится, – признал я не без горечи. – Но у нее есть основания опасаться быть рядом с ним.
И вдруг я ясно понял – как же сильно Милена боялась остаться одна, если не отказала ему наотрез сразу же. Каким сильным должен быть ее страх, чтобы согласиться вернуться в его дом, да еще и с ребенком?
7
Милена
Медленно поднимаюсь по лестнице, а колени подгибаются от страха. Вцепилась в перила на всякий случай, падать мне сейчас никак нельзя. Тяжелые шаги Дмитрия раздаются за спиной, он дышит мне в затылок. Арман и Хэнк здесь, они не позволят ему меня обидеть. Но мне все равно очень страшно, ведь насколько я знаю Диму, он в ярости. Это именно та концентрация злости, от которой впадали в ступор его люди, после которой обычно у него начинались незапланированные карательные операции. И сегодня карать будут меня. Надо собраться! Сейчас же! И максимально быстро, доходчиво и правдиво рассказать ему все.
Дима закрыл за нами дверь спальни. Вздрогнула от еле слышного щелчка.
– Милена, ты так реагируешь, будто и правда сделала что-то плохое. Не пугай меня, пожалуйста. Я с радостью поверю, что ты ни при чем, если все объяснишь.
Он неловко улыбнулся. Видимо, попытка справиться с эмоциями прошла успешно. Но это может быть очень временный эффект.
– Дим, я скрыла от тебя кое-что. Но обстоятельства так сложились, что другого выбора у меня не было. Иначе эта ситуация произошла бы раньше, а врач действительно запретил мне волноваться.
– Хорошо, – Дима медленно выдохнул. – Давай успокоимся, и ты мне все расскажешь.
Я кивнула, пытаясь обуздать свои страхи, и присела на краешек кровати. Дима занял единственный в комнате стул. Он смотрел на меня внимательно, испытывающе, сверлил взглядом, словно готовясь отличать ложь от правды.
– Чуть больше недели назад, ночью, у меня началось кровотечение. Машина Хэнка была на яме, и он побежал в рабочий поселок, чтобы попросить отвезти нас. Ночь я провела в больнице. Не делай такое лицо, со мной все нормально. На утро выяснилось, что нас отвез внезапно приехавший хозяин ранчо.
Дима заерзал на стуле, но перебивать не стал.
– Да, я тоже не знала, что работаю не на Хэнка. И тоже была шокирована, что снова работаю на Армана Грассо.
– Этого не может быть… Я проверил это место вдоль и поперек. И никакой Арман Грассо в документах не фигурирует.
– Я ничего не знаю об этом, не спрашивала. Но Хэнк называет Армана собственником.
– Почему не сказала про больницу?
– Потому что не хотела, чтобы ты приехал на следующий день. Тогда я не готова была заниматься подобными объяснениями. Да и сейчас еще не до конца понимаю, что произошло.
– Зато я понимаю. Как бы это ни началось, но больше недели ты живешь со своим бывшим в одном доме и даже не посчитала нужным сообщить мне об этом.
– Дим, – пискнула я; звучало действительно неважно. – Я не знала, как тебе сказать об этом. Я не хочу увольняться. Его командировка, возможно, скоро закончится, и все будет как прежде.
– Возможно? А что он говорит по этому поводу?
– Я не спрашивала. Мы почти не общаемся.
– Он знает, что ребенок его?
Опустила глаза на свои пальцы, которые нервно теребили кофту. Отпустила измятую ткань, расправила.
– Я не знаю, – выдохнула, понимая, что в очередной раз сказала нечто бредовое. – Он в курсе срока, умудрился засунуть нос в мою мед карту. Считает, что от него, но я никак не подтвердила это.
Дима ответил странным взглядом. Понимаю его, обычно я не веду себя, словно обиженный ребенок. Но сейчас ситуация другая. Для меня – другая.
– А вы вообще как-то объяснились? Поговорили?
– Не особо…
Пожала плечами. Не буду же я Диме пересказывать весь тот разговор. Зачем? Я ведь даже не поверила в те слова. Мы замолчали. В этой тишине мне не было уютно, я ждала приговора. Ни секунды не сомневалась, что он последует. Достичь предела терпения Дмитрия в принципе не так сложно, и я, кажется, перешла все границы.
В этот момент в коридоре послышались шаги. И я, и Дима синхронно повернули головы в сторону двери.
– Милена, у вас все в порядке?
Арман пришел поинтересоваться, не придушил ли еще меня бывший жених. Как мило…
– Все хорошо, – попыталась, чтобы голос звучал бодро, но вышло не очень.
Дима промолчал, но аж побелел от очередного приступа ярости. Резво встал и развернулся к двери.
– Не надо! – я тоже подскочила и ухватила его за руку. – Пожалуйста!
Удивительно, но он послушался. Снова резко развернулся и отошел окну.