Обряд
Шрифт:
Пора? Что именно пора? Агафья кивнула ему и направилась в спальню — Владимир пошёл следом. Заметил, что Агафья успела собрать постельное бельё — всё лежит аккуратной стопкой. Агафья оглянулась — видимо, убедиться, что Владимир тоже здесь — улыбнулась ему и… опустилась на колено, глядя в сторону восходящего Солнца.
Затем сложила руки на груди, крест-накрест, и прикрыла глаза.
— Obscuro nihil, — услышал поражённый Владимир. — Aperta claraque sum, janua clavisque sum, in lucem cum veritate sum…
Что-то
Неясно, как долго он просидел — слабость прошла внезапно, нахлынули энергия и бодрость, и слух словно включили — Владимир услышал заключительные слова Агафьи: — Fiat lux aeterna, fiat veritas aeterna, esto perpetua.
Агафья склонилась, коснувшись лбом пола. Замерла так на пару секунд. Владимир поднялся на ноги, ощущая всё ту же бодрость и ясность духа. И непонятную, неведомо откуда явившуюся беспричинную радость. Агафья выпрямилась, поднялась на ноги и поклонилась Солнцу. Затем обернулась — на лице её сияла радость — и, бросившись к Владимиру, взяла его за руки.
— Я всё поняла! — не отводила она взгляда от его глаз. — Спасибо вам! Отвезите меня в Управу, хорошо?
— Хорошо, Ганя. — Голос не сразу повиновался. — С удовольствием.
На стенах уже не было видно ни спиралей, ни чего-то ещё. По правде говоря, комната теперь выглядела обыденной и немного скучной.
И снова Владимир не заметил, каким именно образом она обулась. Вроде просто шагнула в сторону ботинок — и вот уже они на её ногах.
* * *
Агафья уже не выглядела потерянной — жестом попросила Владимира впустить её через турникет. Затем они добрались до того самого закутка — и там Агафья отпустила его руку и прикрыла ладонями глаза.
— Нет, не беспокойтесь, — пояснила она. — Просто мне нужна минутка.
Минутка продлилась секунд десять. Агафья внезапно сорвалась с места и умчалась — туда, куда обычно уходила, в сторону выхода к адвокатской конторе. И почти сразу же вернулась.
— Спасибо вам! — взяла она Владимира за руки. И снова серьёзный-серьёзный вид.
— За что, Ганя?
— За то, что помогли пройти испытание! Я обязательно приду, как мы уговорились. Буду приходить. Вы ведь придёте?
— Обязательно, — пообещал Владимир, который переставал понимать, что происходит.
— Спасибо! — Она вновь поцеловала его — на этот раз почти по-настоящему — и умчалась за поворот. Владимир, долей секунды спустя, бросился следом. Успел увидеть, пока Агафья закрывала за собой дверь, часть коридора — и людей, которые шли по нему, в обе стороны. Что за… ведь сегодня выходной! Владимир бросился к двери и открыл её.
Пусто.
Владимир постоял, закрывая и открывая дверь — увы, коридор оставался пустым и скучным. Затем Владимир прогулялся до адвокатской конторы. Странно, но дверь приоткрыта — и слышен голос Вероники. Есть ощущение, что Агафьи там нет и не было. Очень сильное ощущение.
Ладно, поехали домой. Владимир минут пять сидел, не осмеливаясь тронуться с места — руки отчётливо дрожали, долго не проходила дрожь. А когда добрался, то понял, что больше всего сейчас недостаёт Агафьи. Всё вокруг стало скучным и унылым. А ведь солнце на дворе, лето, какая может быть скука?
Владимир вернулся на кухню — посуду нужно вымыть, заодно и от мыслей отвлечься. И с удивлением увидел, что посуда вся вымыта. Стоп, когда Агафья успела?! Сам он точно этого не делал. Или всё же делал?
…Постоял в том самом месте, где Агафья молилась — несомненно, то была молитва. Показалось, что слышит её голос и непонятную латынь. Оглянулся и увидел тот самый лист бумаги, ручка так и лежала поверх. Владимир улыбнулся и сел за стол. Взял лист и перевернул его. И оторопел.
“Я, Агафья Камышова, стажёр второго ранга департамента внутренних расследований отделения Инквизиции в Новониколаевске, сим заверяю, что всё, что происходило со мной во владениях младшего дизайнера Владимира Кременя, происходило по моей собственной доброй воле, безо всякого принуждения или иного насилия.”
Дата. Подпись. И странный чёрный квадрат рядом — зачем он, и вовсе неясно.
Вот оно что. Владимиру стало сильно не по себе. “Нет, но вы хотите”, сказала она. А бумага, выходит, чтобы у Владимира не было неприятностей, что бы ни случилось с Агафьей у него дома.
— Провались всё пропадом! — Владимир поднялся, чувствуя накативший гнев, и, схватив лист, порвал его пополам — и ещё раз пополам. Бросил обрывки на стол и уселся вновь, тяжело дыша.
Обрывки сдвинулись с места. Поползли, шурша, друг по дружке (Владимир вскочил со стула — чуть не полетел кубарем) и соединились в целый лист. И он уже не шевелился. Владимир не сразу осмелился подойти и потрогать лист — вначале авторучкой. Лист как лист, ничего особенного. Как новенький! И гнев схлынул — а изумление и неведомо откуда пришедший восторг остались.
— Спасибо, Ганя! — Отчего-то казалось, что Агафья услышит. — Я рад, что это не пригодилось.
6. Агата
Агафья никогда так не радовалась уютным стенам родной Инквизиции. Для обывателей суббота — выходной, но государственные службы никогда не отдыхают. Особенно такие важные, как Инквизиция. Пусть даже у самой Агафьи суббота — выходной, никто не удивится, застав её на работе. А потребуется выходной вне расписания — достаточно просто позвонить на вахту. Государство всегда идёт навстречу служащим, если те прилежно исполняют обязанности. А Агафья очень прилежная.