Общая психопаталогия
Шрифт:
Совершенно противоположная картина вырисовывается из сообщений о психических явлениях, имевших место в неспокойные времена — после эпидемии чумы в XIV веке, во время Великой французской революции, после революции в России. Похожие вещи приходилось непосредственно наблюдать и нам после 1918 года. Глубокие эмоциональные потрясения, касающиеся популяции в целом, воздействуют на людей совершенно иначе, чем потрясения сугубо личного свойства. Широкое развитие получают такие качества, как равнодушие к жизни (возрастает число дуэлей, люди проявляют меньше осторожности в опасных ситуациях, готовы жертвовать жизнью без всяких идеалов), неуемная жажда наслаждений и моральная неразборчивость.
В свое время считалось, что в военное время число психозов и самоубийств уменьшается. В начале войны о неврозах почти не говорят. «Какие могут быть неврозы, когда речь заходит о жизни и смерти!» (Хис [His]). По данным Бонгеффера, в годы войны в берлинскую клинику Шарите поступило значительно меньше больных с расстройствами на почве алкоголизма, но зато возрос приток психопатов мужского пола. Он замечает, что этот рост числа психопатов выглядит как капля в море, если мы сравним его с миллионами людей, которым пришлось подвергнуться тем же жесточайшим испытаниям. Подавляющее большинство людей под действием военных испытаний сохранило психическое здоровье. Очевидно, решающую роль сыграла наследственная предрасположенность. Относительно депрессий Керер (Kehrer) указывает, что «заботы, подавленность, горе и страх, испытанные теми, кто во время войны оставался дома, при всей неслыханной интенсивности этих чувств не привели к сколько-нибудь заметному количественному росту депрессивных состояний».
В течение 1914—1918 гг. был осуществлен ряд наблюдений в действующей армии. В очередной раз подтвердилось мнение, что специфических «военных» психозов и неврозов не существует. Правда, стало больше случаев острого помрачения сознания и, кроме того, возросло разнообразие неврозов, эти факты сделались предметом оживленного обсуждения. Воздействие страха и истощения на психику с пониженной сопротивляемостью проявилось в более драматичных
формах, чем когда-либо прежде. Хотя в процентном отношении число таких расстройств было невелико, реальные цифры оказались достаточно большими. Основные дискуссии велись вокруг вопроса о том, как отделить явления, имеющие психогенное происхождение, от явлений чисто физических. За этим стояла борьба двух мировоззренческих тенденций — искать виновных и приписывать все чьей-то злой воле или винить во всем болезнь, за которую никто не может быть в ответе. Очевидно, одна из двух сторон совершенно не замечала внесознательных, причинно обусловленных факторов, тогда как другая сторона — гуманная, но склонная к некоторой чувствительности — упускала из виду те полубессознательные (или, возможно, полностью бессознательные) силы, которые, так сказать, вторглись в болезнь. Впрочем, были и такие исследователи, которые занялись объективным анализом связей и попытались принять во внимание все точки зрения'. О воздействии психических испытаний на развитие неврозов свидетельствует тот факт, что военнопленные практически не болели неврозами — если не считать типичных расстройств настроения, известных под названиями «серая птица» (grauer Vogel) и «болезнь колючей проволоки» (Stach-eldrahtkrankheit). На ряде примеров, с привлечением биографического материала Виттиг описал влияние войны на морально неразвитую часть юношества.
(г) Неврозы, обусловленные несчастными случаями
Неврозы, обусловленные несчастными случаями (Unfallneurosen), считаются надежным, верифицируемым образцом того, как некоторые болезненные явления порождаются социальными обстоятельствами. Многие полагают, что такие болезни появились только после принятия в 1880-х гг. законов о страховании от несчастных случаев; если бы этого законодательства не было, соответствующий тип неврозов перестал бы существовать. Причиной заболевания будто бы служит желание компенсировать понесенный ущерб. Под действием истерического механизма у лиц с соответствующей предрасположенностью развиваются сходные симптомы — независимо от тяжести повреждений, к которым привел сам несчастный случай. Простая, не осознаваемая самим больным цель — получить материальную компенсацию (так называемая рентная истерия). После того как эта цель достигнута, симптомы исчезают. Впрочем, реальная ситуация вовсе не так проста. Под «неврозами, обусловленными несчастными случаями», подразумевается целый ряд разнообразных недомоганий, между которыми, по существу, есть лишь одна общая черта — то, что все они начались после несчастного случая, в особенности после травмы головы. Далеко не всегда удается доказать, что причиной невроза действительно служит жажда материальной компенсации; точно такие же явления возникают и тогда, когда ни о какой компенсации не может быть речи (у лиц без страховки, у больных, принадлежащих к обеспеченным слоям общества). В остальных случаях желание получить компенсацию, конечно, играет определенную роль; но это лишь один фактор из многих. Неврозы, обусловленные несчастными случаями, существовали бы и без всякого страхового законодательства, но они не были бы столь многочисленны и не стали бы предметом столь оживленных дискуссий; фактор материальной компенсации не окрасил бы общую картину в специфические цвета, некоторые случаи неврозов не имели бы места, а некоторые другие завершились бы скорым выздоровлением. Исследование неврозов, обусловленных несчастными случаями, особенно интересно с точки зрения практики сегодняшнего дня. Обширная, изобилующая противоречивыми суждениями литература свидетельствует о борьбе, которая ведется в рамках медицинской науки между чисто соматическим типом мышления и психологическим пониманием; мы можем наблюдать, как предрассудки, основываясь на которых «все пытаются объяснить упрощенно, только с одной точки зрения», вступают в конфликт с настоящим анализом.
В последние десятилетия эта проблема становится все более и более серьезной. По словам фон Вайцзеккера, «рентный невроз или невроз на почве борьбы за свои права (Rechtsneurose) — это социальный феномен первостепенной важности; это сцена, представляющая рождение совершенно нового общества. По существу, речь идет о самой социальной из всех болезней»..
(д) Обстоятельства, связанные с работой
Болезнь может серьезнейшим образом подействовать на работоспособность человека и на его желание трудиться, что находит свое объективное отражение на кривых работы. Трудовая терапия служит одним из способов придать болезненным психическим явлениям относительно благоприятную форму. Вопрос о пригодности индивида к той или иной работе приобрел в наше время огромное практическое значение (именно в этой связи были разработаны тесты на профессиональную пригодность) Были предприняты специальные усилия по выяснению того. какие типы работ могут выполняться лицами с теми или иными психическими расстройствами. Мы видим, что психология в наши дни становится прикладной наукой, поскольку служит техническим задачам (связанным с выявлением профессиональной пригодности, повышением эффективности труда и т. п.); аналогично, и психопатология станет прикладной дисциплиной, если займется поиском ответов на вопросы, касающиеся пригодности определенных категорий лиц — например, воспитанников детских домов — к службе в армии, а также способности больных некоторыми психическими заболеваниями самостоятельно трудиться и зарабатывать себе на жизнь.
(е) Обстоятельства, связанные с воспитанием
Благодаря тому очевидному влиянию, которое оказывают социальные ситуации и отношения на психическую жизнь, а также благодаря терапевтическому использованию открывающихся в этой связи возможностей старая проблема воспитания все еще сохраняет свою актуальность. Нам важно знать, какова потенциальная роль воспитания, а также каковы его пределы. Нет сомнения, что духовный образ эпохи или популяции в значительной мере определяется общим уровнем воспитания. По данному вопросу практически невозможно прийти к более точным формулировкам; в связи с ним с незапамятных времен утвердились две крайние, но в равной мере ошибочные точки зрения: «все определяется воспитанием» и «все дается от рождения». Одни говорят: «Воспитание может сделать из человека все что угодно»; другие возражают: «Человека могут изменить только направленные воздействия на наследственность, и результаты проявятся не ранее чем через несколько поколений». «Дайте нам воспитание, — говорил Лессинг, — и мы изменим характер Европы меньше чем за столетие». Согласно противоположному взгляду, все врожденное неизменно, а воспитание только «вуалирует» его качества. Каждая из сторон в чем-то права. Конечно, воспитание способно только развить те возможности, которые и так содержатся в конституции; оно не в силах изменить сущность человека. С другой стороны, никто не знает, какие именно возможности дремлют в конституции каждого отдельного человека. Поэтому воспитание способно привести к совершенно неожиданным результатам.
Итак, характер воздействия любой новой формы воспитания непредсказуем. Последствия непременно будут содержать в себе элемент неожиданности. Для воспитания исключительно важны следующие фундаментальные обстоятельства: человек становится тем, что он есть. благодаря непрерывности культурной традиции; проявления сходных предрасположенностей благодаря осознанным действиям выказывают значительную изменчивость во времени, и даже целые нации на протяжении нескольких веков полностью меняют свой характер. Невозможно заранее очертить границы воспитания в целом; в каждой данной исторической ситуации их следует наблюдать in concrete.
§2. Исследования, имеющие в виду народонаселение в целом, профессиональные группы, социальные слои, население городов и сельской местности и другие группы
Народонаселение в целом. Благодаря демографическим исследованиям определяется число больных вообще и число больных теми или иными заболеваниями в рамках данной популяции. По данным Ленца (Lenz), 2—3 % жителей Германии составляют дебилы, 0,5 % — имбецилы, 0,25 % — идиоты. Таким образом, общий процент лиц с различном степенью врожденного слабоумия колеблется между тремя и четырьмя 30__40 % случаев из этого числа приписывается воздействию внешних вредоносных факторов. Согласно Люксенбургеру, больные шизофренией составляют 0,9 % населения (половина из этого числа находится в лечебных заведениях), а больные с маниакально-депрессивными расстройствами — от 0,4 до 0,5 %. Таким образом, наиболее существенную роль играет слабоумие, за ним следует шизофрения.
Распределение по социальным слоям. Семей с маниакально-депрессивными психозами больше в относительно высоких слоях общества, а слабоумных и больных эпилепсией — в низших слоях; больные шизофренией, занимая в целом промежуточное положение, несколько более многочисленны среди относительно высоких слоев'. Считается, что атлетический тип телосложения свойствен главным образом представителям низших слоев.
Статистика распределения умственных способностей основана преимущественно на показателях успеваемости и тестах на интеллект. Чем ниже социальный слой, к которому принадлежит испытуемый, тем ниже, в среднем, его показатели (Брем [Brern]); наиболее высоких результатов достигают дети академических ученых и школьных учителей.
Интерпретация статистических данных основывается главным образом на отборе наследуемых качеств. Согласно Конраду, следует говорить о «процессе разрыхления» (Auflockerungsprozess): больные эпилепсией опускаются, и их наследственные признаки скапливаются в низших слоях общества. Социальный статус больного эпилепсией стремится вниз; поэтому ему обычно приходится вступать в брак с лицом. представляющим тот или иной тип дефектной личности. В результате мера наследственной отягощенности растет; концентрация неблагоприятных наследственных факторов в рамках ограниченного сообщества приводит к формированию социально (то есть не биологически) обусловленной группы расстройств — не «конституциональной», а «коннубиальной» (брачной) группы. Среди потомства больных эпилепсией из низших социальных слоев процент дефектных личностей — слабоумных, психотиков, больных со status dysraphicus и т. п.— значительно выше, чем среди потомства эпилептиков из высшего общества.