Общая психопатология
Шрифт:
События, происходящие за пределами сознания, могут быть замечены лишь в тех случаях, когда они являются восприятию как события соматической сферы. Но эти же события могут трактоваться как причины и следствия того, что происходит в сознании; соответственно, с их помощью можно объяснять феноменологию сознательной психической жизни. Из сказанного ясно, что они представляют собой чисто теоретические конструкции и, следовательно, не вполне бесспорны и надежны; впрочем, не имея возможности точно установить меру их соответствия действительности, мы, по существу, и не нуждаемся в этом. Внесознательное проявляет себя во множестве разнообразных форм – таких, как приобретенные диспозиции памяти, привычки, умственные способности, темперамент. Человек нередко сознает, что он оказался лицом к лицу с неким переживанием, исходящим из бессознательных глубин его существа и даже способным оказать на него подавляющее воздействие.
Попытаемся разъяснить многообразие значений, приписываемых термину бессознательное.
(а) Бессознательное мыслится как производное от сознания. Как таковое оно может быть идентифицировано с:
1) автоматическим поведением (то есть деятельностью, которая некогда осознавалась, а теперь осуществляется автоматически и, значит, неосознанно; речь идет о ходьбе,
2) забытым опытом, все еще не утратившим своей действенности (имеются в виду так называемые комплексы, остаточные аффекты, обусловленные прежним опытом);
3) воспоминаниями, готовыми «всплыть на поверхность» памяти.
(б) Бессознательное мыслится в соотношении с недостатком внимания. С этой точки зрения оно есть то, что:
1) будучи пережито в действительности, проходит незамеченным;
2) хотя и выявляется, но не преднамеренно;
3) ускользает из памяти, то есть, будучи некогда содержанием сознания, забывается; ср. известные случаи, когда старые люди забывают, каковы были их намерения мгновением раньше («Я иду в соседнюю комнату – но зачем?»);
4) никогда не было объективировано и, таким образом, не может быть сформулировано в словах.
(в) Бессознательное мыслится как сила, как первоисточник, то есть как:
1) творческое, жизненное начало;
2) убежище, защита, первопричина и конечная цель. Иначе говоря, все существенное – то есть все наши страстные устремления и озарения, все импульсы и идеи, все виды и формы нашего творческого воображения, все ослепительные и мрачные моменты жизни – приходит к нам из бессознательного; и любое осуществление оказывается бессознательным, в которое мы в конце концов возвращаемся.
(г) Бессознательное мыслится как «бытие» – как истинный, глубинный смысл бытия, то есть как психическая реальность. Но нельзя упускать из виду, что сознание не может трактоваться ни как нечто механически и случайно добавленное к психической реальности, ни как нечто такое, к чему сводится вся психическая реальность – укорененная в бессознательном, подвергающаяся его влиянию и сама, в свою очередь, оказывающая на него влияние. Психическую реальность понимали по-разному: как спонтанную игру фундаментальных элементов (Гербарт), проявляющуюся в формах сознательной психической жизни; как ряд постепенно уходящих вглубь слоев бессознательного (Конштамм [Kohnstamm], Фрейд); как личное бессознательное, накапливающееся в течение всей жизни индивида; как коллективное бессознательное (Юнг) – субстрат универсального опыта человечества, действующий в каждой отдельно взятой личности. Во всех перечисленных случаях бессознательное понимается как «самодовлеющая сущность», как «бытие для себя», как действительность, которой мы обязаны своим существованием.
С другой точки зрения бессознательное мыслится как абсолютное бытие. Эта концепция бессознательного по сути своей метафизична: термин «бессознательное» – подобно терминам «бытие», «ничто», «становление», «субстанция», «форма» и почти все категории – используется в качестве символа с целью сделать немыслимое и непознаваемое хотя бы отчасти доступным мышлению и познанию. Следовательно, «абсолютное бытие» не имеет отношения к психологии.
(г) Внешний мир и окружающий мир
Существуют категории, применимые к познанию всего живого, даже души в ее высших проявлениях, – но применимые не в своем точном значении, а в качестве аналогии. В ряду таких категорий – жизнь как бытие в собственном мире; любая жизнь проявляет себя как постоянный обмен между внутренним миром и окружающим миром (фон Икскюль [von Uexk"ull]). Один из первофеноменов жизни – бытие в собственном мире. Даже физическое (соматическое) наличное бытие не может быть адекватно исследовано, если рассматривать его всего лишь как анатомическую структуру и физиологическую функцию, произвольно локализованные в пространстве. Соматическое наличное бытие надо рассматривать как живую вовлеченность в окружающий мир; именно благодаря этой вовлеченности оно обретает форму и реальность, адаптируясь к стимулам, отчасти получаемым извне, отчасти же творимым им самим. Этот исходный, объединяющий процесс жизни как наличного бытия в собственном мире и сосуществования с ним присутствует и в человеческой жизни; но человек выводит его на новую ступень благодаря осознанной способности к различению и активному воздействию на свой мир и, далее, благодаря обобщенному знанию о своем бытии в мире. В итоге жизнь преодолевает самое себя, трансцендирует в иные возможные миры и поднимается даже над самим бытием в мире. Эмпирическое исследование должно обратиться к некоторым частным проявлениям этой фундаментальной взаимосвязи и, следовательно, к некоторым изолированным аспектам связи между внутренним миром и окружающим миром. Вот некоторые примеры.
1) С физиологической точки зрения выделяется связь стимула (Reiz) и реакции, с феноменологической точки зрения – интенциональная связь «Я» и предметного мира (субъекта и объекта).
2) В основе развития жизни индивида лежат определенный набор исходных качеств (предрасположенность, конституция, Anlage) и среда: врожденные потенции могут либо стимулироваться средой и принимать под ее воздействием ту или иную форму, либо сохраняться в латентном состоянии вплоть до полного угасания. Предрасположенность и среда действуют прежде всего при посредстве биологических факторов, лежащих вне сознания; на этом уровне мы пытаемся понять причинно-следственные связи. Далее, в сознательной жизни они функционируют психологически понятным образом; так, факторы среды (такие, например, как рождение или изменения в жизненной ситуации) формируют бытие индивида и сами, в свою очередь, испытывают воздействие с его стороны. В процессе естественного саморазвития индивид со своей конституцией противостоит среде и вступает в состояние действенного обмена с ней. Отсюда проистекает весь опыт человеческой судьбы, деяний, усилий и страданий.
3) Функция среды заключается прежде всего в том, что она порождает ситуации [4] . В результате индивиду предоставляются некоторые возможности, которые он может либо обратить себе на пользу, либо упустить, либо, исходя из них, принять решение. Индивид может создавать ситуации самостоятельно, осознанно стимулировать или предотвращать их возникновение. Он подчиняется сложившимся в мире порядкам и условностям и в то же время может использовать их в качестве инструментов для того, чтобы пробить в этом мире брешь. В конечном счете, однако, индивиду приходится сталкиваться с граничными ситуациями, то есть с последними границами бытия – смертью, случаем, страданием, виной. Они могут пробудить в нем то, что мы называем экзистенцией, – действительное бытие самости.
4) Каждый человек имеет собственный (приватный) мир [5] , но кроме него существует и объективный мир – мир, общий для всех. Этот мир для всех существует для «сознания вообще» (Bewusstsein "uberhaupt), и участие в нем дает критерий точности мышления и его объективной ценности. Сознание индивида – это лишь частица общего, того, что возможно в принципе; эта частица сообщает целому конкретную историчность, но в то же время создает почву для непонимания и ошибок.
5) Душа находит себя в своем мире и приносит свой мир с собой. В мире она становится доступной пониманию других; в мире она творит.
4
О понятии «ситуация» см. мою работу: К. Jaspers. Geistige Situation der Zeit (Berlin, 1931), S. 19 ff.
5
В связи с трактовками понятия «мир» (Welt) см. мою книгу: К. Jaspers. Philosophie, Bd. 1 (Berlin, 1932), S. 61 ff. См. также мою работу: Psychologie der Weltanschauungen, 3 Aufl. (Berlin, 1919), S. 141 ff.
Таким образом, смысл фундаментального соотношения между внутренним и внешним настолько часто подвергается инверсии, что мы можем внезапно обнаружить себя перед лицом, казалось бы, совершенно разнородных реалий. Но общая аналогия сохраняет свою силу: существует фундаментальная связь между внешним и внутренним, между бытием в мире, общем для всего живого, для всякой психической жизни, и индивидом во всей его неповторимости.
(д) Дифференциация психической жизни
Мы тем яснее познаем психическую действительность, чем выше уровень ее развития. Именно высокоразвитое и сложное способствует разъяснению примитивного и простого – но отнюдь не наоборот. Поэтому для наших исследовательских целей лучше всего подходят люди высокой культуры, живущие богатой душевной жизнью. Высокая степень дифференциации встречается редко, а потому наше познание направляют именно редкие случаи – не диковинные отклонения от нормы, а классические крайности, достигшие своего полного развития. Исключительные, неординарные случаи особенно значимы для психологии, ибо именно в их свете мы точнее понимаем средние, стандартные случаи. Мера психической дифференциации – фундаментальный фактор, оказывающий постоянное влияние на все явления душевной жизни.
С клинической точки зрения очень важно уметь распознавать необычное. Чем явление обычнее, тем чаще о нем говорят и на него жалуются; но высокая частота явления сама по себе не означает, что оно лучше понято или больше соответствует действительности или законам природы. Мы можем задаться вопросом, почему одно явление встречается редко, а другое – часто; например, почему параноики, признаваемые таковыми согласно определению Крепелина, столь редки и в то же время столь характерны? Почему классические случаи истерии были столь распространены в эпоху Шарко и столь редки ныне?
Психическая жизнь характеризуется гигантским разнообразием, вплоть до высочайших проявлений гениальности. Для одних гашиш служит источником тупого, животного наслаждения, для других – возбудителем шумной радости, наконец, для третьих – катализатором богатейших, сказочных озарений. Одна и та же болезнь – к примеру, шизофрения (dementia praecox) – у одних ограничивается всего лишь бредом ревности и преследования, тогда как у других – скажем, у Стриндберга – то же содержание может достичь необыкновенно богатого развития, а изменчивые витальные чувства порождают настоящий поток оригинального поэтического творчества. Симптоматика любого психического расстройства находится в соответствии с тем уровнем душевного развития, которого достиг больной.
Вообще говоря, психические явления (в том числе и аномальные) возможны только при наличии определенной психической дифференциации. Это относится как к степени сложности психического содержания, так и к форме отдельных событий психической жизни. Например, навязчивые идеи и явления деперсонализации появляются только в тех случаях, когда налицо относительно высокий уровень дифференциации; навязчивые идеи, требующие высокого уровня самосознания, не встречаются у детей, но обычны у высокодифференцированных личностей. То же относится к обширной группе субъективных жалоб на заторможенность, которым подвержены легкоранимые, склонные к самоанализу индивиды.
Понятие дифференциации требует дальнейшего разбора. Во-первых, оно означает приумножение качественных форм опыта. Во-вторых, оно означает расчленение обобщенного, туманного психического опыта на некоторое число отчетливо определенных переживаний, что сообщает опыту в целом богатство и глубину. Из отдельных феноменов низкого уровня в результате такой дифференциации рождаются феномены более высокого уровня; смутная инстинктивная жизнь обогащается новым содержанием. Рост дифференциации приводит к большей ясности и осознанности. Неопределенные ощущения и чувства уступают место отчетливым мыслям. Из недифференцированного состояния первоначальной невинности возникают бесчисленные противоречия и конфликты психической жизни. В-третьих, понятие дифференциации предполагает анализ и синтез предметного сознания, что позволяет расширить возможности мышления, понимания, образа действий, различения и сопоставления. В-четвертых, оно означает рефлексирующее осознание личностью самой себя. Нужно различать фактическую дифференциацию как субъективный опыт, который не обязательно становится достоянием сознания, и осознанную дифференциацию, проявляющуюся в наблюдении над самим собой. Человек, подверженный навязчивой идее, может и не пытаться понять, что же с ним происходит. Но обычно дифференцированность и осознание собственных переживаний сопутствуют друг другу. Иногда простая регистрация разнообразных несущественных ощущений может создать ложное впечатление роста дифференциации. В-пятых, мы обязаны знать, на каком именно уровне развития происходит дифференциация; это имеет решающее значение для лучшего понимания личности. Наряду с действительным уровнем дифференциации необходимо учитывать присущую данной личности меру жизненной силы; это позволит охватить различные уровни личности как целого (ср. выдвинутую Клагесом концепцию «уровней развития» – Formniveau). Здесь мы достигаем одной из границ познаваемого. Но если мы хотим понять личность, мы должны попытаться найти путь, по которому можно было бы уверенно продвигаться по ту сторону границы. В действительности отдельных индивидов можно сравнивать друг с другом только при условии, что они характеризуются одинаковой степенью дифференциации и находятся на одном уровне развития (Formniveau); это в равной мере относится к общим характеристикам поведения сопоставляемых личностей и к таким частностям, как почерк и т. п.