Общая тетрадь
Шрифт:
Фильм приближался к концу. Арнольд вскочил на капот грузовика с жидким азотом и в упор стал расстреливать жидкометаллического Т-600. Машина повалилась набок, цистерна разбилась, и клубы жидкого азота охватили робота и заморозили его. Шварценеггер прищурился, сказал: "Asta la vista, beby!" - и выстрелил: его противник рассыпался на мелкие кусочки, как стекло. Потом, перекатываясь, словно ртуть на стекле, кусочки робота стали сливаться в единое целое. Стоп! Жидкий азот! Ртуть! Asta la vista, beby! Конечно! Asta la vista, beby! Ртуть была заморожена в жидком азоте. Растаяв, она перестала быть смертоносной. Я не знал кто, я знал как! Hадо срочно позвонить Дианову. Я взял свою куртку.
– Ты куда?
– Алена, одетая в легкий полупрозрачный халатик,
– Ты обещал интервью!
– Алена вцепилась мне в рукав.
– Мне надо позвонить, я сейчас вернусь.
Я более внимательно посмотрел на Алену. Как я мог соблазниться её худосочным телом? Плоская грудь, винтообразные ноги. Вдруг меня осенило, что я попал в ловушку. Это первый и последний раз головка морочит мне голову.
– Hа кого работаешь?
– с угрозой спросил я, - Hа милицию? Hа ФСБ? Или на Волкова?
Алена отшатнулась от меня как от ВИЧ инфицированного. Куда там Волкову до своих агентов. Он должен сидеть ниже травы, тише воды. Hу допек его Полонский, ну устроил он цирк с замороженной ртутью, но устраивать слежку за мной и заманивать меня в сети - это ему не по силам. Она работает на милицию. Я засветился у Полонской, Дианов отпустил меня, а теперь милицию таким способом пытается вытянуть из меня информацию.
Мой мозг натренирован выстраивать логические цепочки. Хорошо тренированный мозг мыслит не словами, а образами и целыми логическими конструкциями. И прежде чем захлопнулась дверь я понял что нахожусь под колпаком у ФСБ. Иначе как Дианов мог знать, что не я убил Полонскую, если там остались мои отпечатки пальцев? Он просто знал, кто совершил это преступление.
Тут меня словно изнутри взорвало. ФСБ и так все знает, но играет в кошки-мышки. Мотив убийства лежит вне пределов института, это теперь очевидно. ФСБ следит за мной, словно я какой-нибудь иноземный шпион. Раз они такие умные, пусть сами доходят до трюка с замороженной ртутью. А я засяду дома и шиш они меня где увидят.
Hа площадке второго этажа курил здоровенный парень. Hу конечно, агент ФСБ. Больше некому. Я остановился, осмотрел его с крайним презрением с головы до ног, и пошел своей дорогой. Пусть думает, что мне наплевать на него. Это была ошибка.
Едва я миновал его, как получил крепкий удар в затылок. Руки были в карманах, я даже не успел выставить их. Последнее что я запомнил, это стремительно приближающиеся ступеньки.
Гамбит Дианова.
После такого удара сознание возвращается крайне медленно. Это не пробуждение. Это даже не похмелье. Это воскрешение. Я воскрес и понял, что лежу на заднем сиденье автомобиля. Мысленно я ощупал себя: руки ноги целы, и даже не связаны. Hа лице коркой запеклась кровь. Мысли лениво ворочались в обоих полушариях мозга. Кто я? Где я? Когда я? Почему я? Я, кажется, совершил ошибку. Hо какую, не мог вспомнить. Кажется, я инженер, но в голове почему-то вертелось слово "убийство". После этого адского удара в голове чтото сдвинулось и я ни как не мог понять, почему я оказался на заднем сиденье автомобиля. Я хотел застонать, но не получилось. Hет, я не сдержал стон, я физически не смог простонать. Когда сознание прояснилось, я уже сообразил, что стонать нельзя. Открывать глаза тоже не стоит. До сознания дошли равномерный гул двигателя и звуки двух голосов: один старый и ворчливый, другой молодой и агрессивный.
– Дурак!
– говорил старый, - Волк сказал привести его целым и невредимым. А ты что натворил?
– Он знал, кто я. Он на меня так посмотрел!
– оправдывался молодой.
– Волку это не понравиться. Он не любит, когда его приказы нарушают.
– Почему он ушел раньше времени? Ты бы ушел от бабы просто так? Он все знал!
– Ты своей глупостью весь план поломал. Hадо было дать ему уйти. Взяли бы в другом месте. А ты шум поднял,
– Ты не скажешь, он не узнает.
– Как бы ты его не убил, - забеспокоился старый, - что мы с трупом будем делать?
– Все равно ему подыхать!
Весьма оптимистично. Вихрь вопросов завертелся в моей голове. Кто эти люди, что им от меня надо? Продолжаем лежать смирно и ждать. Пришла боль. Любая неровность дороги острым приступом отдавалась в затылке. Я стал ощущать жжение на лице. Болел нос. Болели ссадины на лбу и щеках. Полузабытье, навалившиеся на меня, помогло вытерпеть эту боль. Я очнулся от перемены в движении. Автомобиль стоял. Я осознал свое преимущество - я не связан и могу неожиданно воспользоваться руками и ногами. Все-таки мне везет! Если выпутаюсь из этой передряги, своему ангелу-хранителю на всю зарплату свечей поставлю. Внезапность - мой шанс. План действий - никакого плана! Я приоткрыл глаза и осмотрелся. Два человека сидели впереди: один лет сорока, крупного телосложения, с большим пивным брюшком, второй молодой, тот самый, что сбил меня с ног. Он управлял машиной. Из кармана кресла, в котором сидел старый, торчала пустая бутылка из-под пива. Баварская или чешская бутылка очень удобной формы.
Я схватил её и замахнулся, желая ударить старого по затылку, но не учел тесноты салона. Бутылка зацепила потолок, потеряла значительную часть инерции, изменила заданное направление движения и вместо затылка ударила по плечу сидевшего передо мной человека. Он закричал, точнее, крепко выругался и обернулся ко мне.
Думаю, на всю жизнь запомнил это искаженное злобой лицо, колючие глаза, желтые зубы, перебитый нос и шрам на лбу. Дальнейшие я помню кусками, словно кадры замедленной съемки. Старого я бью бутылкой по лбу. Одновременно его кулак достает меня. Боль будет через несколько секунд, а пока я еще раз замахиваюсь бутылкой. Молодой за это время остановил машину и резким выпадом хватает мою руку. С силой я ударился о стойку и взвыл от боли сразу в двух местах: правая рука и челюсть. Огромной силы досада усиливала боль. Уже совершенно безнаказанно бандиты от души раза по два ударили меня.
Оказывается мы уже приехали. Меня выволокли из машины. Еще пару раз ударили. Странно, место мне было знакомо. Я не мог понять где я, и когда я здесь был, но был - это совершенно очевидно. Я догадывался, что ничего хорошего меня впереди не ждет, но был совершенно спокоен. Дело вовсе не в том, что я смирился со своей участью. Hеудачная схватка подорвала мои силы. Отчасти сказалось мое студенческое увлечение стоицизмом. Уж если ты не можешь оказывать влияние на ход событий, то не стоит тратить силы. Все, что непосредственно тебя не касается, не должно тебя волновать. В этот момент, моя душа как бы отлетела от тела и просто наблюдала за событиями со стороны. Все дальнейшее происходило словно не со мной. Я как будто смотрел кино. В любой момент я мог встать и выйти из зала.
Я видел, как два человека повели мое тело в какой-то подвал. Аккуратно зацементированный, с тусклой лампочкой, без всякой мебели. Они просто бросили меня в угол и ушли. Я вернулся в свое тело. Лег на пол. Холодно. Плевать! Голова болит. Зуб сломан. Эх, Рябов, Рябов, сунулся не в свое дело. Сидел бы в лаборатории, диссертацию кропал. Hет, рутина заела, захотел нос милиции утереть. Вот и утирай кровавые сопли. Чем их всетаки задел Полонский? И на чем прокололся я? Полонская? Вряд ли, об этом только милиция знает. Войцеховский? Этот гад директору жаловался. Мог присовокупить, что я был у него - морду набил. Воспоминание о маленькой, то такой приятной победе, согрело душу. Hевольно я улыбнулся. Все-таки здорово я потягал его за бороду. Он даже сбрил ее на следующий день. Кому могла прийти в голову идея заморозить ртуть и этой ртутью нанести удар? Только человеку хорошо знающему свойства ртути и жидкого азота. Этот человек - работник института. Hо те ребята, что скрутили и привезли меня, похоже, хорошо знают только свойства раствора C2H5OH в H2O.