Общий враг
Шрифт:
Только мы отправились в путь, разыгралась метель, настоящая, не магическая. Гаврик это точно определил. Эх, вот такой бы ветер поднялся, когда мы базу покидали, а лучше даже чуть пораньше, тогда никто бы нас ни за что не нашёл. Закон подлости.
– Это откат, командир, – на бегу шепнул Гаврик, стараясь не сбить экономное дыхание.
– Не понял…
– Кто-то начудил с погодой, а природа этого не любит.
М-да… Ну, что бы ни случилось, главное, чтобы это было нам на руку.
Первым сквозь пургу продирался Рикки, и сказать, что он бодро работал ногами, – значит сильно погрешить против истины. Под порывами ветра шатались даже широкоплечие
Я уже собирался объявить привал и приказать зарываться в снег, когда снегопад внезапно прекратился, как отрезало. По снегу полоснуло чем-то ярко-жёлтым, впереди на горизонте разгорался рыжий огонь. В снежной степи начинался рассвет.
Рассвет – это всегда красиво, но любоваться пейзажем нам было некогда, как и отдыхать, хотя отдых был необходим. Солнечные лучи больно резали перестроившиеся на ночное зрение глаза. Эта проблема касалась не только меня. Все, кто хорошо видит в темноте, после восхода солнца на несколько часов практически теряют зрение. Нужно было сделать остановку, пусть и с риском, если мы недостаточно далеко ушли от преследователей. О том, что мы вообще можем не уйти от погони, я старался не думать. Лишь бы группа эвакуации вовремя подоспела.
Ребята вырыли в снегу небольшое углубление, в котором и устроились. Огня разводить не стали, перекусывать тоже, просто сбросили с себя лишнее снаряжение. Дежурить в первую очередь я поставил Вовку Орлова. Он тоже видит в темноте, но гораздо хуже остальных, так что потерпит три часа. Сменять его должна была Инга, но это на всякий случай, чтобы Орлов хотя бы часок поспал. А так трёх часов достаточно, чтобы все отдохнули, и глаза успели потерять излишнюю чувствительность к свету.
Коснувшись головой армейского рюкзака, я моментально уснул. Даже не почувствовал, как Вова засыпает меня снегом. Но затем, как мне показалось всего через несколько секунд, я услышал далекие хлопки – звуки выстрелов. Открыл глаза: судя по наручным часам, проспал два с половиной часа – не так уж мало, просто уснул мёртвым сном.
Вокруг зашевелились остальные разведчики, стряхивая с себя снежную крупу. Солнце высоко взошло, но больше не резало глаза. Я огляделся по сторонам и обнаружил, что звуки стрельбы разносятся не над полем, а слышатся из большой рации, которую держит в руках Вова. Он оставил свой пост в пятидесяти метрах от ночёвки и пришёл к нам. Сквозь треск помех и шум далеких выстрелов я сумел расслышать отрывочное сообщение:
– …группа «Тюльпан»… «Тюльпан». Все кто слышит!.. Бой на ориентире № 3… осталось трое, боеприпасов почти нет… Уходили от преследования и попали в засаду. Противников около десяти, к ним может подойти… кто слышит, уходите от ориентира № 3…
Связь оборвалась.
– Накрылся «Тюльпан», – первым нарушил молчание Коля.
– Связь заглушили, – вмешался Гаврик.
– «Тюльпан» в ловушку угодил, но это был голос не Халмакова, – сделал вывод Загорный. – Похоже, их командир уже всё. Жалко парней!
– Все они уже всё, – мрачно добавил Викинг.
– Ориентир № 3,– вслух прикинул я, – это от нас километров пять на север. Там ещё небольшая возвышенность, а за ней распадок.
Я раскрыл карту, чтобы свериться. Ну точно, пять с половиной километров, возвышенность, за ней овраг и груда камней, тот самый ориентир № 3.
– Что будем делать, товарищ капитан? – официальным тоном спросил Рикки, но так, чтобы его отношение к сложившей ситуации было ясным.
Я пристально посмотрел на него, Рикки отвёл глаза, но вопрос остался висеть в воздухе. В идеале нам следовало обойти место боя и не ввязываться ни в какие стычки. Но ведь там сейчас свои, не просто наёмники, а коренные разведчики, и они в опасности. Ну а если к южанам придёт подкрепление, своим мы не поможем, а попросту погибнем. Мёртвые не отомстят.
Я оглядел свою группу, каждого из них я знал достаточно давно и доверял, как себе самому. Саша Загорный и Коля Викинг – опытные, понимающие парни, Сашок постарше, он более сдержанный, обстоятельный, а Коля слегка безбашенный. Но оба они хорошо понимают преимущества отхода без боя и, возможно, даже предпочли бы этот вариант на моём месте. Но и оставлять товарищей в беде им не хочется. Поэтому ждут моего решения.
Инга-Игла. Ей всё равно, но пострелять она, конечно, не прочь.
Гаврик с виду – тщедушный интеллигент, но на самом деле крепкий парень с твёрдым характером. Он тоже понимает, что целесообразнее отступить, но будет искренне рад, если попытаемся оказать помощь разведчикам.
Рикки, конечно, рвётся в бой, жаждет всех спасать и защищать, юношеская удаль из одного места не выветрилась. А вот Вова Орлов – не знаю, его я «читать» пока не научился. Знаю только, что парень не любит убивать, – просто так, конечно.
Я думал. Самого Халмакова я не знал, но, насколько помню, полковник Голубев о нём тепло отзывался, говорил, что хороший командир, инициативный… был. А счёт уже пошёл на секунды.
– Гаврик, – наконец сказал я, – что с помощью, когда нас выдернут отсюда?
– Пока связь не установил, командир.
– Ясненько, группа, слушай мою команду. Выдвигаемся к месту боестолкновения. Посмотрим, что там за заваруха. Гаврик и Инга, вы определите точную численность противника, когда подойдём достаточно близко, а дальше по обстоятельствам. Ну, в боевой порядок и вперёд!
Утро выдалось холодным, небо было чистым, и под ярким солнцем верхний слой снега подтаял, так что образовалась плотная корка. По ней мы и бежали с максимальной скоростью, но лыжи все равно приходилось тащить с собой. Насколько я помнил по рассказам отца, пробежать за двенадцать минут три километра на Внешней Земле было обычным делом. Результат десять минут считался очень хорошим, быстрее – отличным. Но не знаю, бегали ли на Внешней Земле такие дистанции с грузом двадцать – тридцать килограммов, после нескольких марш-бросков на лыжах и трёхчасового сна. Пять километров мы одолели минут за пятнадцать, но все равно успели только к самой развязке.
Моя группа залегла не небольшом возвышении над оврагом. В полутора сотнях метров от нас возвышалась груда огромных камней, отдалённо напоминавшая конус, в три человеческих роста. С одной стороны «конуса» снег осыпался. У подножия мы заметили тела двух разведчиков, снег вокруг них покраснел от крови. Поблизости полукругом стояли пятеро южан, а чуть в стороне, ближе к нам, ещё трое, державшиеся кучкой. Все с включёнными маскировочными амулетами, из-за чего они воспринимались нашим зрением как искрящиеся полусферы, в которых чернели смутные контуры людей.