Обучаюсь на некромантку. Любовь не предлагать

Шахрай Юлия

Поднимая взгляд, вижу сперва его руки, с такой силой сжимающие края камзола, что костяшки побелели, затем бледное лицо, закушенную губу и глаза, в которых плещется волнение и беспокойство.

Не могу выдавить из себя ни слова от нахлынувшего облегчения, и когда он снова открывает рот в попытке что-то сказать, сокращаю разделяющее нас расстояние и целую. Неловко касаюсь его губ своими и на целое мгновение застываю. Затем, устыдившись своего порыва, отстраняюсь и тихо произношу:

— Я люблю тебя, Крайт. Пока я тебе нужна —

я буду рядом.

Разворачиваюсь, возвращаюсь в комнату, закрываю за собой дверь и обессиленно прислоняюсь к ней лбом. Щеки пылают от смущения, сердце бьется так быстро, словно я пробежала несколько километров.

Какое-то время за дверью царит тишина, затем слышу удаляющиеся шаги и облегченно выдыхаю. Говорить и делать то, о чем сама давно мечтала, оказывается не таким уж сложным делом. Гораздо труднее справиться со своими эмоциями — чувствую себя совершенно беззащитной и уязвимой после признания.

Обед пропускаю, но к ужину понимаю, что пора прекращать свое затворничество. И не только потому, что желудок вдруг вспомнил о пропущенном приеме пищи и теперь издает голодные трели. Я не смогу избегать Крайта вечно, поэтому не стоит дальше откладывать нашу встречу.

Тщательно причесавшись, спускаюсь вниз. Стол на кухне сервирован на двоих, и при виде меня Крайт вскакивает и взволнованно произносит:

— Присаживайся! Марриош сегодня уехал навестить сына, поэтому дома только мы вдвоем.

Опускаюсь на краешек стула, не в силах от смущения поднять взгляд от тарелки. Крайт накладывает мне горку разнообразной еды, ждет, пока я утолю первый голод, и спрашивает:

— Это правда? Я же не ослышался?

— Правда.

— Ох! Я так счастлив! Это действительно, правда?

— Да! Но дай мне, пожалуйста, время.

— Конечно! Если тебя это смущает, я больше не буду поднимать эту тему.

— Спасибо.

Когда я после ужина отодвигаю стул, Крайт поднимается, предлагает опереться на его руку и провожает меня до двери моей комнаты. Затем берет мою ладонь и ласково касается ее губами:

— Спасибо тебе за все. Я тоже тебя люблю, Тана. Спокойной ночи.

Желаю ему спокойной ночи, ухожу в свою комнату, опускаюсь в кресло и улыбаюсь. Он меня любит! Каждая клеточка моего тела наполняется счастьем. Он меня любит!

Глава 35

Утром просыпаюсь, улыбаясь. Как же это чудесно — любить и знать, что это чувство взаимно!

Завтракаем втроем. Украдкой изредка смотрю на Крайта, но сразу же отвожу взгляд, если он в этот момент смотрит на меня — все еще чувствую неловкость. Марриош сегодня в отличном настроении — такой широкой улыбки я не видела у него ни разу за все время нашего знакомства.

После завтрака Крайт спрашивает:

— Пойдем гулять сейчас или позже?

— Давай сейчас! Только мне нужно подняться за сумкой.

— Хорошо. Буду ждать тебя здесь.

Улица залита мягким утренним светом,

в котором осенние листья кажутся еще более яркими. Розово-голубое небо с пушистыми белыми облаками отражается в лужах, оставшихся после ночного дождя. Легкий ветерок ерошит волосы, поют птицы. От этого чувствую себя еще более счастливой.

Беру Крайта за руку, отчего он радостно улыбается, а я не могу сдержать ответную улыбку. Пройдя десяток метров, он спрашивает:

— Куда пойдем?

— Даже не знаю… Может быть, покажешь мне свои любимые места? Хочу увидеть город твоими глазами.

— Хорошо!

Немного петляем по улицам, затем поднимаемся по боковой лестнице на крышу одного из домов и наслаждаемся красивым видом на соседние улицы и парк неподалеку.

— Я тут часто любил прятаться в детстве, когда хотелось побыть в одиночестве, — говорит Крайт. — Об этом месте мало кто знает. Мне его дед показал.

— Скучаешь по нему?

— Да. Дед был одним из немногих, кто меня хорошо понимал. Рассказывал интересные истории и всегда слушал все, чем бы я с ним ни делился, настолько внимательно, словно это было чем-то важным. Он прожил хорошую долгую жизнь, так что, скорее всего, ему не о чем было сожалеть.

— А твоя бабушка?

— Почти ее не помню — умерла, когда мне было всего пять. А у тебя есть бабушки или дедушки?

— Отец был некромантом, и его родители отказались от него, как только обнаружился темный дар. Бабушка со стороны матери проявляла интерес к нашей семье только до тех пор, пока могла просить деньги, но после смерти отца перестала с нами общаться. Про дедушку мне ничего не известно.

— Понятно. Пойдем дальше?

— Пойдем!

Спустя какое-то время Крайт нерешительно произносит:

— Я должен тебе кое в чем признаться…

— В чем?

— На самом деле, я обычно хожу либо на эту крышу, либо в харчевню в двух кварталах отсюда. И на этом все.

— Получается, ты не любишь гулять?

— Не то чтобы… На первых курсах сил на это не оставалось, да и потом такой потребности не возникало. На крыше хорошо думается, а в харчевне встречаюсь с друзьями, и мне этого обычно хватало.

— А как же ты проводишь свое свободное время?

Он пожимает плечами:

— Тренируюсь или читаю книги. Но обычно свободного времени у меня было не так уж много.

— Почему?

— Первые годы обучения все время занимала учеба. Редкие моменты отдыха я предпочитал проводить с друзьями, а потом отец начал передавать мне дела. Пришлось разбираться с налогами, управлением замка; налаживать общение со служащими и работниками каменоломни… Пожалуй, сейчас первый год, когда я могу вздохнуть более-менее свободно.

— Зачем же ты тогда решил помогать мастеру Броку?

— Потому что договорился с ним вести группу, в которой будешь ты. Объяснил, что есть девушка, которая мне нравится, и он согласился.