Обучение Элис Уэллс
Шрифт:
— Я не…
— Ой, подожди, не говори мне. Пусть это будет сюрпризом, — смеется она.
Раздается стук в дверь, и Шарлотта вскакивает.
— Наверное, это Нейт, — подмигивает она. — Мы идем ужинать в «Маленький Ромео». Если хочешь, присоединяйся.
Улыбаясь, она открывает дверь, но встречается лицом к лицу не с Нейтом, а моей мамой. Мамины светлые волосы собраны в строгий пучок. Лицо напряжено, но на нем почти нет морщинок. Она была бы красивой, если б не выглядела настолько суровой. Безупречный синий костюм, что надет
Ее голубые глаза мгновенно находят меня.
— Элис, — говорит мама. — Вот ты где. Мы можем поговорить?
Я мгновенно вскакиваю на ноги.
— Д-да, — говорю, запинаясь.
Мы выходим из комнаты, оставляя Шарлотту с разинутым ртом. Я закрываю дверь, и мама немедленно нападает.
— Как ты? — спрашивает она.
— В порядке.
— Твоя комната выглядит неопрятно.
— Сейчас экзамены, — отвечаю. — Не было времени прибраться…
— Ты, вероятно, учишься очень усердно, раз у тебя не хватает времени убирать за собой.
— Это был очень тяжелый семестр…
— Нанять репетитора, чтобы на зимних каникулах ты закрыла пробелы в знаниях?
— Н-нет, — бормочу. — Мам, все в порядке. Зачем ты приехала?
Она фыркает.
— Была на конференции неподалеку и решила навестить заодно свою дочь. Это так странно?
— Нет, конечно нет. Я рада тебя видеть.
— Неужели? Ты даже не обняла меня.
— Ой. — Я неуверенно раскрываю руки и подхожу к ней. Но мама отстраняется от меня.
— Нет, я не хочу объятий по принуждению. Давай лучше прогуляемся.
Она поворачивается и идет по коридору, стуча каблуками по плитке. Проходящая мимо девушка с испуганным видом отскакивает с дороги — вот как мама влияет на людей. Я иду следом и виновато улыбаюсь девушке.
— Мама, недалеко есть хорошее кафе. Если хочешь, можем пойти туда.
— Нет. Я не в том настроении, чтобы есть университетскую еду.
Мы выходим во двор, и мама идет так быстро, что я едва поспеваю за ней. Я понятия не имею, куда мы идем, но в момент, когда она сворачивает к Фаррис-билдинг, становится ясно, куда: в кабинет Мэтерса. Мои ладони начинают потеть.
— Мама, почему мы…
— Шагай, Элис. Не отставай.
Я сглатываю и открываю для нее дверь. Она быстро заходит и поднимается в кабинет Мэтерса. Я плетусь следом. С каждым шагом ледяной узел страха, образовавшийся в моем животе, закручивается все сильнее и сильнее. В горле пересыхает, когда мама стучится в дверь, на которой висит полированная бронзовая табличка с надписью «А. Мэтерс, профессор истории».
— Входите, — слышится голос Мэтерса.
Мама заходит в его кабинет. Мэтерс сидит за столом, его лицо наполовину скрыто за стопкой тетрадок. Заметив нас, он отодвигает их в сторону и садится настолько прямо, насколько позволяет его толстый живот. Поросячьи глазки фокусируются на мне.
— Элис! И миссис Уэллс. Как приятно, что вы нанесли мне визит.
Я вздрагиваю, а мама
— Спасибо, что нашли для нас время, — говорит она. — Элис, садись.
Смотрю на нее, потом на Мэтерса. У профессора такая маслянистая улыбка, что я чуть не отшатываюсь, но, в конце концов, все же сажусь напротив него. Мама садится рядом.
Ничем хорошим это не кончится…
Мама откашливается и начинает:
— Элис, профессор Мэтерс связался со мной около недели назад.
— И с тех пор я каждый день хожу на его лекции, — защищаюсь я.
— Дело не в твоей посещаемости, — встревает Мэтерс.
Мама поворачивается ко мне.
— Профессор Мэтерс считает, что ты распускаешь о нем грязные слухи.
Мои взгляд перескакивает на профессора. Он выглядит довольным, как черт.
Я сужаю глаза.
— Это неправда.
— Слухи о сексуальных домогательствах, — продолжает мама, и я напрягаюсь, парализованная воспоминаниями о том жутком случае, которые сразу всплывают в моей голове. Он рассказал ей? Но она же поверит мне.
Мама хмурится.
— Ты хоть представляешь, как подобные слухи могут повлиять на карьеру профессора, Элис?
Я застываю. Улыбка Мэтерса становится наполовину притворно-терпеливой, наполовину притворно-святой. Он наклоняется через стол и похлопывает мою мать по руке.
— Ну будет вам, миссис Уэллс. Я не хочу, чтобы вы были с ней излишне строги. В конце концов, в этом есть и моя вина тоже. Я был в таком восторге от ее блестящей учебы и целеустремленности. Подобное восхищение нетрудно принять за флирт — особенно столь неопытной девушке, как наша Элис.
В мое сердце будто вонзается сотня ножей одновременно.
— Мама, — обретаю я голос, — ты не можешь поверить ему…
— Ты считаешь, что он правда пытался домогаться тебя?
Я стискиваю на коленях кулак.
— Да. Он пытался… он прикоснулся ко мне…
— И я прошу прощения, — виновато улыбается Мэтерс, — за то ободряющее объятие.
— Ободряющее объятие? — Мой голос становится тихим. — Вы так это называете?
— Достаточно, Элис, — рявкает мама. Наклоняется ко мне и шепчет, чтобы Мэтерс не слышал: — Как ты посмела поставить под угрозу свое обучение в университете?
Меня тошнит. Я хочу, чтобы меня вырвало прямо здесь, на его красный ковер. Потому что моя мать заняла его сторону, а не мою.
Он добрался до нее раньше, чем я смогла рассказать ей правду. И убедил в своей правоте благодаря их профессиональной связи, а она поверила ему, заглотила наживку, потому что всегда так и рвется найти повод, чтобы обвинить меня. В том, что не выбрала ее альма-матер. В том, что недостаточно хорошо справляюсь сама. В том, что отец ушел. Она хочет контролировать мою жизнь, причем полностью. Как в старшей школе. И звонок Мэтерса — прекрасный предлог, чтобы его вернуть этот контроль.