Обучение травами
Шрифт:
Я был согласен на любые условия.
Ким практиковал во времянке одного из дворов в районе, где жили корейцы. Было далеко за полночь, когда я отыскал нужный двор и получил возможность осмотреть местную «больницу».
Времянка была разделена на два отсека небольшой фанерной перегородкой. В одной ее части располагалась «приемная», где ожидали своей очереди больные и сопровождающие их родственники, а в другой половине царствовал кореец, которому помогали две женщины.
Я молча уселся в углу на старом продавленном стуле и стал наблюдать за процессом лечения. Время шло, и я почувствовал разочарование. Идущие непрерывной чередой больные уже бывали у него на приеме,
Ким велел родственникам выйти и усадил мальчика на стул, к спинке которого была дополнительно приколочена расположенная вертикально доска. Привязав к ней голову мальчика, лекарь начал широкими полосами плотной материи привязывать к стулу его туловище, руки и ноги. Когда почти полностью спеленутый мальчик уже не мог пошевелиться, Ким уселся на стул напротив него в удобную позу и с размаху ударил его по одной щеке, потом по другой. Он наносил удары долго и методично, и постепенно я начал понимать его стратегию в нанесении ударов.
Лекарь бил мальчика каждый раз, как только его лицо искажалось судорогой. Удары никогда не наносились два раза подряд в одно и то же место. Кроме того, они наносились вскользь, и это означало, что, с одной стороны, сохранялась значительная болезненность удара, а с другой стороны, подобный удар причинял организму меньше разрушений. Примерно через полчаса непрерывного избиения лекарь перестал наносить удары и около двадцати минут после каждой судороги щипал мальчика за разные части тела.
Я подумал, что после подобного лечения мальчик должен стать пятнистым от синяков, как ягуар. Все время, пока продолжались истязания, Ким говорил что-то спокойным монотонным голосом.
Часа через полтора, к моему удивлению, нервный тик стал проходить. На лице ребенка отражалась внутренняя борьба, и, когда он усилием воли глушил начинающиеся спазмы мышц, его лицо на несколько мгновений окаменевало. Но как только мальчик расслаблялся и по его лицу проскакивала судорога, он тут же снова получал увесистую оплеуху.
Я с сожалением подумал, что большинство методов этого знахаря, к сожалению, я вряд ли когда-нибудь смогу применить на практике. Теперь я понимал, почему Ким категорически отказывается лечить русских. Мало кто из моих соотечественников сумел бы с должным мужеством и пониманием перенести подобную процедуру. При подобных методах лечения и врач, и пациент шли по лезвию бритвы, и нужна была немалая сноровка, которая вырабатывалась у врача лишь с долгими годами практики, чтобы не допустить ошибки. Я в данном случае предпочел бы какой-либо более медленный, но безопасный метод лечения, вроде иглоукалывания.
Днем я как следует отоспался, и на следующую ночь вновь оказался во времянке Кима. В этот раз мне повезло больше, и появилось несколько очень интересных пациентов. В частности, привели одну женщину, у которой была водянка. Ее живот казался огромным, похожим на отвратительный чужеродный нарост на ее и без того по-жабьи изуродованном болезнью теле.
Указав на женщину, знахарь по-русски объяснил мне, что бывают водянки, которые нельзя протыкать, и бывают водянки, которые протыкать можно. Эта водянка относилась к тем, которые можно протыкать. Ким взял какой-то острый предмет, больше всего напоминавший замусоленный черный сук, и, к моему ужасу, с размаху всадил его в живот женщине. Затем он уложил ее на бок на огромный стол, чтобы дать стечь жидкости, хотя делать это было и не обязательно, поскольку вырвавшаяся наружу под большим давлением зловонная струя обдала нас с ног до головы, а заодно залила потолок и стены комнаты.
Лекарь подставил тазик под дырку в животе женщины и велел мне помочь ему. Мы начали выглаживать ее тело вокруг дыры, пытаясь вывести наружу остатки жидкости. Когда процедура была закончена, Ким вынул из шкафа какую-то мазь и, залепив дырку мазью, наложил сверху лист неизвестного мне растения, а затем прикрыл его кусочком бинта, который прикрепил лейкопластырем.
Мы вышли во двор, где находился летний душ, на крыше которого черная бочка с водой за день разогревалась солнечными лучами. Вода уже успела остыть, и, поеживаясь от прохлады, я с наслаждением смыл с тела отвратительную жижу.
Лекарь тоже вымылся. Одна из помощниц унесла нашу одежду, и вместо нее выдала мне что-то из вещей знахаря. Хотя для корейца Ким был высоким человеком, его одежда налезла на меня с трудом.
Когда я, одетый не по размеру, вернулся во времянку, там оказалась очаровательная молодая девушка. Я всегда питал слабость к кореянкам, а девушка была так хороша, что я в этой тесной и нелепой одежде почувствовал себя неловко.
Смущаясь еще сильнее, чем я, кореянка объяснила Киму, что у нее бывают приступы падучей. За время общения с Учителем я успел хорошо познакомиться с неконтролируемыми судорожными движениями, производимыми в измененном состоянии сознания и связанными с самопроизвольным перемещением энергии по телу.
Девушка рассказала, что с каждым разом приступы усиливаются и происходят все чаще и чаще, и тут же у нее начался припадок. Крича и содрогаясь, она в корчах упала на пол.
Мы с Кимом подняли ее и уложили на стол. Я отметил, что стол был покрыт свежей чистой клеенкой. Помощницы лекаря за то время, пока мы мылись в душе, успели полностью прибрать комнату и вымыть стены, пол и потолок. Ким велел мне раздеть девушку догола. Приступ падучей постепенно ослабевал, но судороги еще не утихли до конца, и раздеть ее оказалось не простым делом.
Мы намазали тело пациентки мазью, которую мне дал знахарь. Корчи продолжались.
— Делай в точности то же, что и я, — велел Ким. Мы начали выглаживать тело девушки в направлении от середины туловища к конечностям, время от времени меняясь местами или переворачивая ее тело с боку на бок, на спину или на живот. Процесс был настолько ответственным, что выглаживание этого прекрасного обнаженного тела не вызывало у меня даже тени эротических чувств. К утру, вконец утомленные, мы поняли, что добились какого-то успеха, поскольку девушку перестали бить корчи.
— Почему приступ продолжался так долго? — спросил я, прежде чем уснуть на постеленном прямо на полу времянки матрасе. — Никогда не думал, что припадок падучей может продолжаться так долго.
— Перед твоим приходом я дал ей лекарство, — ответил Ким. — Оно усилило болезнь для того, чтобы мы смогли ее окончательно изгнать.
Девушку, уснувшую прямо на столе, накрыли теплым одеялом, и я, опустившись на предназначенный для меня матрас, немедленно погрузился в сон.
По мере общения наши отношения с Кимом становились все более теплыми. Убедившись, что я не собираюсь нарушать его инструкции, он начал более щедро делиться со мной информацией. Я познакомился с методами лечения, казавшимися мне почти невероятными, и однажды мне даже довелось самому стать пациентом корейского целителя.