Обвиняется терроризм
Шрифт:
Подразделение по освобождению заложников, аналогичное германскому и израильскому, было создано в 1977 году в США под кодовым названием «Проект голубой свет». Его цель — проведение операций против групп, совершающих террористические акции за пределами США. Подразделение состояло из 200 человек. Его ядро — «зеленые береты» из спецназа армии США. Совместно с «Голубым светом» действует 8-я эскадрилья специальных операций ВВС США.
Еще одна команда — «Проект Дельта». Прежде она осуществляла глубокие рейды во Вьетнаме во время войны в Юго-Восточной Азии. Она связана как с эскадрильей специальных операций, так и с подразделением «Голубой свет». Часто «Голубой свет» именуют «командой Дельта» в связи со схожестью
Как известно, ранее в КГБ СССР подобные операции возлагались на группу «Альфа», которая достаточно эффективно справлялась со своими задачами. Однако после событий, связанных с многократными реформированиями органов безопасности, отряд перестал существовать, прежние традиции утрачены, высококлассные специалисты были вынуждены уйти. Только ряд неудачных операций российских спецслужб (Кизляр, Буденновск, Первомайское) заставил российское руководство признать необходимость восстановления прежнего профессионального уровня специальных подразделений. Важным результатом «ренессанса» спецназа стали последние успешные операции по освобождению заложников на Северном Кавказе, захват и ликвидация лидеров чеченских бандформирований.
Конечно, операции так называемых «командос» не являются панацеей от терроризма. В лучшем случае — они прекрасный ответный удар. Главное его правильно и вовремя предпринять и направить.
Репрессии могут быть обоюдоострым мечом. До тех пор, пока они основываются на точном исполнении закона, их применение благоразумно. В противном случае это может дать противоположный эффект.
«Ни сделки — ни согласия»
Риторический вопрос: как быть, если, например, террористам удалось захватить атомную электростанцию и они угрожают ее взрывом? На такой вопрос лучше не отвечать. Ну, а если?…
У государства, приверженного тактике «никаких уступок», один выбор: применение политики использования силы — прямой атаки, вызов снайперов или употребление химических препаратов, техника осады для разрешения кризиса.
Сторонники политики «ни сделки — ни согласия» говорят, что капитуляция перед требованиями террористов повысит их надежды на успех и только приведет к все большим и большим постоянно растущим требованиям. Как известно, аппетит приходит во время еды.
По словам Пола Уилкинсона, «согласие подмывает власть государства», поскольку «ничто так быстро не разрушает авторитет и власть конституционного правительства, как очевидная готовность иметь дело и заключать сделку с теми, кто открыто нарушает конституцию». Таким образом, правительства не должны смешивать террористические «краткосрочные тактические требования с их стратегическими целями», поскольку по последним не может быть переговоров.
Аналогичной позиции придерживается и бывший госсекретарь США Г. Киссинджер: «Если у террористических групп сложится впечатление, что они могут принудить США к переговорам и принятию их требований, мы можем спасти жизни в одном месте ценой риска заплатить сотнями жизней где-либо еще». Такое уже случалось неоднократно.
Именно поэтому контртеррористическая политика США ориентирована, в основном, на репрессивные и превентивные (разведывательные) меры контроля за терроризмом. Как указано в докладе Национальной комиссии США по борьбе с терроризмом, с 1980-х годов контртеррористическая политика Вашингтона базировалась на четырех столпах: никаких уступок террористам и никаких переговоров с ними; поставить террористов перед правосудием за их преступления; изолировать и применить давление на государства, спонсирующие терроризм.
Все больше признавая в последнее время право государств на силовой ответ терроризму, мировое сообщество в своем большинстве придерживается позиции о необходимости использования мер, направленных на устранение причин насилия, причин терроризма. Следует не сбрасывать со счетов, что кроме силовых методов в борьбе с терроризмом могут дать важный эффект меры экономического и правового воздействия, так сказать, социальная коррекция. Кроме того, особенно необходима высокая психологическая культура и профессиональная компетентность всех лиц, призванных контролировать социальные процессы.
Сами силовые структуры — спецслужбы, армия, полицейские и иные правоохранительные ведомства — не в состоянии решить такую сложную проблему, как терроризм. Причина в том, что террористические проявления возникают из тех общественных отношений, на которые силовые структуры активно влиять не могут (экономика, политика, социальные и межнациональные отношения и т. п.). Здесь эффективной может стать общегосударственная программа (а в рамках СНГ — и межгосударственная), включающая не только оперативные, специальные, военные способы борьбы, но и меры политические, идеологические, социальные, экономические, воспитательные, пропагандистские и т. д.
И хотя США отрицают возможность политического и иного диалога с террористами, в целях избежания последствий использования вооруженных сил для подавления внутренних беспорядков даже они разработали и применяют так называемую политику градуализма — постепенного проведения социальных преобразований и реформ как единственной альтернативы власти перед лицом возможных беспорядков и мятежа.
Сторонники преимущественно политического подхода к урегулированию проблем, связанных с терроризмом, полагают, что насилие — очевидный симптом экономических лишений, а агрессия — закономерное последствие времени нужды и лишений. Отсюда рекомендация: сесть за стол переговоров с террористами, учесть все (или в существенной части) их требования. Это якобы снимет напряженность и решит все проблемы, искоренит терроризм. Иллюзорность данного подхода подтверждена как неудачей Хасавюртовских соглашений (1996 г.) по Чечне, так и опытом урегулирования конфликтов в Северной Ирландии и на Ближнем Востоке.
Для России в настоящее время в системе факторов, обеспечивающих нормализацию положения в обществе, одним из основных считают этноконфессиональную стабильность. Под ней понимается способность таких специфических социальных систем, как этнос и конфессия, изменяться без разрушения их структур. Когда они продолжают функционировать, сохраняя свою качественную специфику, динамическую устойчивость и идентичность, поддерживая равновесие как внутри себя, так и в окружающей социальной среде. Поэтому пристальное внимание различные ветви власти уделяют предупреждению политического экстремизма, особенно религиозного и национального. Немалую роль в создании соответствующих правовых механизмов играет изучение позитивного опыта других стран.
Учитывая международную природу терроризма, государства в дополнение к внутренним мерам политического характера выработали также ряд подходов международного характера. На уровне ООН различные санкции (на основании статьи 41 Хартии ООН — в целях сохранения мира и безопасности) в отношении государств вправе вводить Совет Безопасности. Это полномочие было, в частности, реализовано при введении санкций против Ливии как государства, укрывавшего террористов, взорвавших самолет.
Однако все больше террористических групп не опирается (как на основную) на поддержку государств-спонсоров. Поэтому потребовались изменения в подходе к санкциям. Результатом стал пример с введением санкций в отношении не государства, а движения «Талибан». Санкции приняты в связи с использованием районов Афганистана, контролируемых афганской группировкой, известной под названием «Талибан», которая именовала себя также Исламским Эмиратом Афганистан, предоставляла убежища террористам и для их подготовки, и для планирования террористических актов.