Объятия смерти
Шрифт:
— Ты все еще не голоден? — темный маг с интересом взглянул на архана.
Зиргрин жил в доме мага уже пять недель. За это время обнаружилась особенность, которой раньше в нем не наблюдалось. Парень нуждался в сыром мясе. Более того, он просто не мог есть что-либо иное. Вернее, мог, но не чувствовал вкуса и оставался голодным! После еды же голод его не беспокоил дней пять-шесть. И это не было особенностью архан, парень точно помнил, что арханы питались обычной едой. Пищу архан вполне могли бы употреблять люди! Сырого мяса в меню не значилось! Причину изменения в его вкусовых пристрастиях ни сам Зиргрин, ни темный маг определить не смогли. Однако парень имел на этот счет предположение, которым со своим хозяином делиться не собирался.
Ирша ела только сырое мясо. Но она была чистокровным
— Ну почему ты все время молчишь? — недовольно проворчал Самур, получив в ответ на свой вопрос скупое отрицательное качание головой. На новый вопрос мага архан не нашелся, что ответить, так что просто пожал плечами. — А-а-а, Тьма бесконечная, ну и трудно же тебя понять! Пойдем со мной, поговорим за обедом. Может, ты не голоден, но я же не двуногая змея, мне питаться полагается чаще!
Под стариковское ворчание архан вновь выбрался из лаборатории, оказавшись в непримечательном ветхом доме. Вскоре из ближайшего трактира доставили еду. Только раз маг попытался воспользоваться своими правами хозяина, заставив архана готовить. По итогам этого предприятия старик долго вслух размышлял о том, способен ли допустить рабский ошейник отравления рабом своего хозяина. В общем, трактир не потерял постоянного клиента, чему все заинтересованные стороны оказались несказанно рады.
— Как продвигается работа над основами огня? Получилось трансформировать энергию в огненную? — спросил Самур, обгладывая куриное крыло.
— Бессмысленно, — ответил Зиргрин. Ему действительно не нравилось разговаривать вслух. При разговоре из-за строения языка он слегка шипел, а звонкие звуки окрашивались рыкающими нотками. Это его раздражало, он тайно пытался исправиться скороговорками, которые только сумел припомнить, но пока безуспешно. — К огню нет способностей.
— Хм, — маг отбросил косточку и взялся за новое крылышко. — И так, опытным путем мы выявили воздух, Тьму и менталистику. У Тьмы тоже есть разделы, но ты пока не выбрал ничего, что было бы тебе близко. Разумеется, при общем развитии темного направления твоя стихийная магия также приобретет соответствующую специфику, но я настаиваю на выборе одного из основных разделов. Возможно, тебе понравилось что-то из побочных ветвей темной науки? Магия темных печатей, к примеру, или магия Хаоса. О последнем должен предупредить — учить тебя будет некому. Насколько я знаю, в Темной Башне последний маг Хаоса погиб шесть лет назад во время экспериментов и замены ему пока еще не нашли.
— Может быть, я бы выбрал алхимию? — с легкой надеждой спросил архан, дробно постукивая кончиком хвоста о дощатый пол.
— Алхимия — это не темное направление! Это мое увлечение! Основная специализация у меня, как мага — малефик!
— Проклятья и порчи? Это лучше, чем трупы поднимать. Пусть будет это. Тем более, вы в этом специалист и сможете обучать.
— Это не только проклятия и порчи, мальчик! — Самур недовольно взглянул в желтые глаза с вертикальным зрачком, но не нашел в них ни грамма раскаяния в допущенной ошибке. — Ай, ладно. В чем-то ты прав. Я, конечно, хотел бы сделать из тебя демонолога, а еще лучше — мастера печати. Был бы практически готовым темным артефактором… Но я понимаю, что к этому должно быть призвание, а его у тебя что-то не видно. Малефициум — это способность к управлению негативными энергиями. Их можно направить на множество целей. Вызвать ненависть одного человека к другому, вызвать болезнь, наложить или снять проклятие, наслать чуму, да что угодно! Границы возможного существуют только в твоей голове. С твоим ментальным
— У меня получается взять под контроль одного духа. Пока только на десять минут, но я думаю, что скоро получится это время увеличить. Эти духи… Действительно, не с чем сравнить. Когда дух вырывается, это напрягает не энергетические каналы, как со сбившимся заклинанием… Он рвет волю и… и душу. Довольно болезненно, но не страшно.
Как и у каждого ученика, у Зиргрина часто многое не получалось. Старый маг, разумеется, старался оградить его от большинства последствий неудач, но иногда он просто не успевал, так что разрывы почти созданных простейших заклинаний прямо в руках были у архана частым явлением. Последний раз в его руках вспыхнули темные нити, которые он перенасытил энергией. Заклинание обратилось против него, впившись в тело тысячами острых игл, бросившихся по венам к жизненно важным органам. В тот день он познал новые грани боли. К счастью, Самур его спас, вовремя перехватив контроль над управляющим контуром заклинания. Он аккуратно вывел темные нити из организма своего ученика, а Зиргрин с тех пор стал подходить к напитке энергией заклинаний с утроенной осторожностью. А ведь это только самые простые заклинания! Страшно подумать, каковы будут дальнейшие! Он и так едва сам себя не убил! Конечно же, в случае смерти, его все равно ждал отстойник самоубийц, но меньше всего ему хотелось попасть туда действительно за дело!
— Просто не могу поверить, — произнес маг, выслушав отчет архана. — Я читал, что от боли при попытке контроля низшего духа можно сойти с ума. Впрочем, ты спокойно терпел муки слизью цветочной жабы! Боль тебя не пугает. Не пугают увечья и унижения. По моим наблюдениям, единственное, чего ты боишься — это смерть. Я прав? Тогда, на аукционе, ты стоял прямо и не опускал взгляда. Тебя не смогли сломить наказания ошейником и плеть дикарей. Ты и за мной пошел только потому, что я обещал тебя спасти от смерти. Боюсь, иначе ты бы добровольно не сделал и шагу. Ведь так?
Зиргрин убрал после мага со стола, после чего принес ему воды, чтобы он вымыл руки после еды. Еще несколько минут висела гнетущая тишина. Раб выполнял работу раба, а его хозяин продолжал терпеливо ждать ответа.
— Вы правы, — наконец произнес архан, не глядя в сторону Самура. Не было смысла скрывать от старика то, что было понятно с первых минут их знакомства.
— Почему же ты так сильно боишься смерти, дитя? Десять разумных из десяти предпочли бы смерть тем пыткам, которые ты вынес. Но не ты. При этом твою волю не сломили, что для меня совершенно невероятно. Те, кто боятся смерти, попав в рабство, начинают лизать сапоги своим хозяевам практически сразу.
Зиргрин закончил с уборкой и молча взглянул в сторону своей комнаты, где осталась недочитанная книга.
— Ох, — вздохнул старик. — Хорошо. Ты имеешь право на свои секреты. В конце концов, я не считаю тебя своим рабом. Смотри, — на стол лег перстень с небольшим рубином в центре. — К этому кольцу привязан твой ошейник. Я отвязал кольцо от себя и теперь просто ношу. Конечно, жизненная связь осталась, иначе обман быстро раскусят, но в остальном ты свободен в своих поступках. Что? Неужели не заметил, что твой ошейник ни разу ни к чему тебя не принуждал? Все, что ты делаешь — ты делаешь по своей воле, парень. Тебя никто не заставляет убирать за мной посуду и стирать мое белье. Но ты это делаешь. Тебя никто не заставляет покорно исполнять приказы, но ты это делаешь.
Зиргрин проводил взглядом перстень, который Самур вновь надел себе на палец, после чего коснулся кончиком когтя кожаной полоски на шее.
— Я буду считать, что служу не как раб хозяину, а как ученик своему учителю. Для ученика нормально отблагодарить своего учителя заботой о нем.
— Ученик, работой служащий учителю? Даже не знаю, где такое практикуется, — темный маг был удивлен. — Впервые слышу, чтобы будущий маг считал черную работу для себя чем-то хорошим. Нам всегда хватало слуг и рабов для этого…