Обычаи и нравы народов государства Российского
Шрифт:
Ферязями назывались одежды, надеваемые так же, как и кафтан, на зипуны; они были с длинными рукавами, широкие в плечах и уже кафтанов в подоле, почти всегда без кружева и отложного ожерелья, летом из какой-нибудь легкой материи, зимой теплые на мехах. Трудно себе представить, чем отличалась эта одежда от кафтана. У Флетчера при описании русской одежды она поставлена третьим верхним платьем – первое зипун, второе, или среднее, – узкий кафтан с ножом и ложкой за поясом (под которым англичанин разумел чугу), третье – ферязь, просторное платье, окаймленное позументом. У Олеария, например, говорится, что русские надевали рубаху и штаны, потом зипун, на зипун ферязь, сделанную из какой-нибудь легкой материи, а на ферязь кафтан, так что у него выходит четыре одежды (с верхней или накидной), и ферязью называлась одежда средняя между зипуном и кафтаном. Все, что можно вывести из сбивчивых известий об этом роде одежды, это то, что ферязь была более комнатный род кафтана. Название его персидское и пришло к нам в XVI веке. Оно было в употреблении как у царей, так и у простого народа. На ферязях делались нашивки, называемые образцами. Это были несколько вышитых золотом или шелками небольших мест круглой или четырехугольной формы, отделенных друг от друга другой материей. Ферязи застегивались завязками.
Кроме кафтана, чуги и ферязей, к разряду средней одежды относились: армяк, тегиляй, терлик. Армяки делались с прорехами, с кружевами, образцами, как ферязи, и с вышитыми воротниками. Их полы не сходились вместе, а закидывались одна на другую. Тегиляй была одежда со множеством пуговиц, например с шестьюдесятью восемью или с пятьюдесятью шестью. Особенности покроя его неизвестны, как и терлика. Впрочем, под последним, кажется, подразумевали то же, что и под именем чуги, то есть короткое платье, удобное для верховой езды; но он носился также вместе с кафтаном, так, например, в одном описании свадеб свадебные поезжане описываются одетыми в терликах и кафтанах разом.
Верхние, или накидные, одежды были опашень, охабень, однорядка, ферезея, епанча и шуба. Опашень была летняя одежда, ибо в царских выходах упоминается только летом; осенью и весною, и вообще в ненастную и сырую погоду надевали однорядку. Как опашень, так и однорядка делались широкие, длиной до пят, с длинными рукавами, с кружевами по краям разреза, нашивками по бокам вдоль разреза, застегивались пуговицами; иногда к воротнику пристегивалось ожерелье. Опашни делались из сукна, у богачей нередко из шелковых материй; однорядка всегда из сукна. Охабень был плащ с рукавами и с капюшоном сзади. Ферезея – плащ с рукавами – надевалась во время дороги. Епанча была двух родов: одна дорожная из верблюжьей шерсти или грубого сукна, другая нарядная из богатой материи, подбитая мехом больше для пышности, чем для тепла. Последнего рода епанчу надевали, когда выезжали верхом и красовались перед народом; они делались без рукавов и без прорех для рук, накидывались на плечи и застегивались на шее пуговицами или завязками. Шубы были самым нарядным платьем для русского, потому что русские, при бедности природы своего отечества, только и могли щеголять перед другими народами что мехами. Множество мехов в доме составляло признак довольства и зажиточности. Случалось, что русские не только выходили в шубах на мороз, но сидели в них в комнатах, принимая гостей, чтобы выказать свое богатство. У бедных были шубы овчинные, или тулупы, и заячьи; у людей среднего состояния беличьи и куньи; у богатых собольи и лисьи разных видов: лисиц черно-бурых, черных, серых, сиво-душчатых. Делали также шубы из горностаев, вероятно только для щегольства. На шубы употреблялись разные части звериного меха, не смешивая одну с другой; шубы делались на пупках, черевах и хребтах и назывались поэтому хребтовая шуба, черевая и прочее. Шубы покрывались обыкновенно сукном, но часто и шелковыми тканями. На них помещали по бокам разреза нашивки, но другой материи, а не той, которой покрыта сама шуба, на эти нашивки пришивались петли и пуговицы, а сам разрез окаймлялся металлическим кружевом. Но щегольство не всегда требовало пышной покрышки и блестящих украшений для шубы; иногда русские щеголяли одними мехами и полагали, что достоинство меха выказывается ярче, когда он лишен всяких посторонних прикрас; таким образом, иногда ходили просто в нагольных шубах. Так, однажды царь Михаил Федорович сидел за парадным столом в нагольной шубе. Вообще в этом отношении различали шубы нарядные и санные. В первых только ходили в церковь, в гости да являлись дома перед гостями напоказ; в последних выезжали в дорогу.
Русский боярин. Журнал «Нива», 1888 г.
Для всех вообще мужских одежд, описанных здесь, люди среднего состояния использовали сукна, привозимые из-за границы, зуфь (род камлота), а для праздничных платьев шелковые материи. У людей более зажиточных покрывались шелковыми тканями и будничные одежды. Шелковые материи в старину более употребительные были дороги, киндяки, тафта (дешевые виды), камки, бархат, атлас, объярь, алтабас и зарбев. Тогдашний вкус требовал самых ярких цветов, как на сукнах, так и на материи. Черные и вообще темные цвета употреблялись только на печальных (траурных) или так называемых смирных одеждах. По понятиям века, ярких цветов платья внушали уважение, и потому цари приказывали начальствующим лицам в торжественных случаях, когда надо было действовать на народ, одеваться в цветное платье. Служилые люди во время какого-нибудь торжественного события, выходящего из повседневной среды, одевались в цветные одежды. На русских одеждах можно было встретить всевозможные цвета самых ярких оттенков, но преимущественно красные; из них особенно любили червчатый отлив (красно-фиолетовый). Этот цвет был в таком употреблении, что один иностранец заметил, что все городские жители (посадские) носят платье такого цвета. Даже духовные особы носили рясы красных цветов. За красными цветами в числе более употребительных были цвета лазоревый, зеленый и вишневый, за этими следовали рудо-желтый, шафранный, лимонный, песочный, кирпичный, сизовый, сливный, маковый, таусинный, дымчатый, ценинный и прочее. Шелковые материи, исключая невысокие сорта, как, например, дороги, киндяки и тафты, ткались вместе с золотом и серебром, одни с золотыми и с серебряными узорами по цветному фону ткани, другие были затканы золотом и серебром, так что по золотому полю выводились серебряные, а по серебряному золотые узоры и фигуры, как, например: чешуи, большие и малые круги, струи (преимущественно в объяри), реки, травы, листья, птицы, змейки, изображения людей, и стоящих, и лежащих, и с крыльями и прочее, и прочее; иногда серебро и золото переплетались с шелками, например, по серебряной земле (фону) золотые узоры пополам с шелками трех цветов или, например, круги из золота, переплетенного с зелеными и червчатым шелками, а между кругами листья; иногда золотые и серебряные узоры по ткани чередовались между собою, а иногда по серебряной или по золотой земле вышивались узоры шелками и выбивался бархат; иногда золотые и серебряные полосы на ткани чередовались с шелковыми, например, атлас золотный, а по нему полосы червчатого, лазоревого и вишневого цвета. Из тогдашних шелковых материй самые ценные были бархат, атлас, алтабас и зарбев; последние два вида привозились с Востока и употреблялись на самые драгоценные одежды царей и знатных бояр. Золотное платье считалось атрибутом достоинства у бояр и думных людей, окружавших царскую особу, и когда принимали послов, то всем, не имеющим такого рода платьев, раздавали их на время из царской казны. Особенная драгоценность русских мужских нарядов заключалась преимущественно в нашивках, ожерельях, запястьях, кружевах и пуговицах. Нашивки, как сказано, делались всегда из материи, отличной от той, которая была на лицевой стороне всей одежды, например: при зеленом сукне нашивки красные; при красном или червчатом нашивки зеленые или голубые. Под цвет нашивок делались завязки и кисти, называемые ворворки. Нашивки, ожерелья и запястья у богатых унизывались жем-говицы у богатых делались иногда из чугом и драгоценными камнями, на жемчужин, и щеголи отличались тем, ожерельях, кроме жемчуга и камней, что каждая пуговица состояла из одвсегда ставились золотые пуговицы, ной большой жемчужины; золотые у бедных для них служили куски ма-и серебряные пуговицы носили разтерии, а пуговки на ожерельях были ные названия по роду работы, как, из шелка или из пряжи. Кружева бы-например, канфаренные, сканные, ли разнообразны и носили по своим грановитые, или по своей форме, как, формам разные названия, например, например, грушевидные, остроконечкольчастое, коленастое, решетчатое, ные, прорезные, сенчатые, клинчатые, плетеное, петельчатое, цепковое; половинчатые, желобчатые. Случалось, кружево окаймлялось бахромой. Пу-пришивали вместо металлических пуговиц плетенные из канители и трунцала и хрустальные. Бедняки носили оловянные пуговицы таких же форм, как и богачи. Величина их была очень различна, например, иногда они доходили до размера яйца. Число их было чаще всего одиннадцать и двенадцать на одежде, иногда четырнадцать и пятнадцать; они пристегивались на нашивках. Только в тегиляе, как выше сказано, число их было значительно больше, но они были малы.
Обыкновенно русские ходили без перчаток, и длинные рукава одежд заменяли их необходимость. Только цари и знатные особы надевали персчатые рукавицы, и то преимущественно зимой от холода, а потому они у них были меховые или отсрочивались бобром. Зато и простые, и средней руки лица зимой надевали рукавицы; у небогатых они были кожаные, у более зажиточных суконные, цвета червчатого, зеленого и прочее, подложенные мехом. По величине одни назывались рукавицы, а другие – поменьше – рукавки.
Все носили пояса, и считалось неприличным ходить без пояса. Кроме опоясок на рубахе носили пояса или кушаки по кафтану и щеголяли ими не меньше, чем нашивками и пуговицами. У небогатых людей пояса были дорогильные и тафтяные; но у богачей они делались из богатых материй и украшались разными драгоценностями. В старину наши князья оставляли пояса своим детям, как лучшую драгоценность. Они делались полосатые, например, белые, с червчатыми и лазоревыми полосами поочередно, или, например, полосы червчатые, лазоревые и вишневые с золотом, и в каждой полосе своеобразные узоры: в одной змейки, в другой копытца, в третьей шильца. Пояса украшались золотыми и серебряными бляхами, которые назывались плащами, круглой, продолговатой, четырехугольной и многоугольной формы, с выемками по углам; между плащами накладывались другие металлические украшения, называемые переченки. На самих плащах чеканились разные фигуры, как-то: звери, птицы, всадники, травы. Иногда на поясах вместо металлических плащей нашивались косые образцы из материи другого рода, чем сам пояс. К поясам приделывались крючья, которыми они застегивались. О величине поясов можно судить по тому, что у одного боярина в XVII веке был пояс длиной в пять аршин пять вершков и в шесть вершков шириной.
Русская шапка была четырех родов. Зажиточные люди, следуя восточным обычаям, укоренившимся в России, носили маленькие шапочки, называемые тафьями, прикрывавшие только макушку, расшитые шелками, а у богатых золотом и унизанные жемчугом. Их носили и в комнате, а царь Иван Грозный ходил в ней в церковь и за это поссорился с митрополитом Филиппом. Другой вид шапки, остроконечный, назывался колпаком. Богатые носили его из атласа, обыкновенно белого; по его краю пристегивался околышек, называемый ожерельем, унизанный жемчугом и золотыми пуговками, иногда с драгоценными камнями. Сверх того, на передней стороне колпака прикалывали золотую запону. Зимой такой колпак подбивался мехом, который заворачивался наружу широкой полосой. Эти колпаки делались с продольными разрезами спереди и сзади до половины; разрезы эти окаймлялись жемчужными нитями и застегивались пуговками. Этой формы шапки носили и бедные мужики, из сукна или из войлока, зимой подбивая овчиной или каким-нибудь недорогим мехом. Третий род шапок – четырехугольная низкая шапка с меховым околышком из черной лисицы, соболя или бобра; летом этот околышек пристегивался для красоты, а зимой вся шапка была подбита мехом или хлопчатой бумагой. На ней делались также прорехи, как и на колпаке, с пуговками, по шести на каждой прорехе. Вершок ее был чаще всего суконный, вишневого, червчатого, зеленого и часто также черного цвета: избегая черного цвета на платьях, русские считали его приличным на шапках. Этого рода шапки носили дворяне, дьяки и бояре, когда не были в параде. Четвертый род шапок были так называемые горлатные шапки – исключительная принадлежность князей и бояр. Одинаковость одежды у всех сословий здесь имела границы. По шапке можно было узнавать происхождение и достоинство. Высокие шапки означали знатность породы и сана. Как бы великолепно ни оделся посадский, он не смел надеть высокой шапки, и даже в самих колпаках, обыкновенной народной шапке, вышина соизмерялась со знатностью носившего шапку.
Горлатная шапка делалась из драгоценных мехов с суконным верхом, а иногда с меховым. По своей фигуре она составляла противоположность колпаку, ибо кверху была шире, книзу уже. Спереди делалась прореха, окаймленная вдоль образцами или плащами с насечками. На одной стороне прорехи делались петли, густо обложенные жемчугом, изображавшие какую-нибудь фигуру, например, в виде змейки, львиной головки и прочее, на другой стороне прикреплялись золотые пуговки, иногда с драгоценными камнями в средине. Во время парада боярин надевал тафью, на тафью колпак, а на колпак горлатную шапку. Также и в царских выходах царям подавались шапки с колпаком. Знатные люди считали приличием и достоинством своего сана кутать как можно больше голову и часто в комнате за нарядными столами сидели в своих тяжелых шапках. Когда они возвращались домой, то, сняв шапку, напяливали ее на болванец, расписанный нарядно иконописцами и составлявший украшение в доме. Обычай так закутывать голову поддерживался тем, что русские, по восточному обычаю, очень плотно стриглись, а иногда даже и брили себе головы. Только те, которые теряли родных или попадали в царскую немилость, отращивали на голове волосы в знак печали; без этого все старались стричься как можно плотнее и перед каждым большим праздником считали долгом непременно остричься. Зато все носили бороды, и чем борода была длиннее, тем осанка человека считалась почтеннее и величественнее. Богатый человек холил ее, берег и расчесывал гребешком из слоновой или моржовой кости. При Василии Ивановиче начало было входить в обычай бритье бород, и сам великий князь последовал этому обычаю; но духовенство вопияло против него, и Стоглав предал неблагословению Церкви дерзавших отступать от дедовского обычая. Под влиянием Церкви борода долго сохранялась и почиталась необходимой принадлежностью человека, и если у кого от природы не росла борода, к тому имели недоверие и считали его способным на дурное дело.
В довершение блеска своих одежд русские украшали уши серьгами или одной серьгой и вешали на шею драгоценные золотые или позолоченные цепи, а к самим цепям прикрепляли кресты, и такие цепи передавались вместе с крестами от родителей к сыновьям как залог благословения. Также цари жаловали ими своих приближенных. Иногда они были так массивны, что весили до двух фунтов. На пальцы русские надевали множество перстней с алмазами, яхонтами, изумрудами и сердоликами, с вырезанными на них печатями; можно было встретить перстни в золотых ободочках и с железной печатью. В старину не было наследственных и гербовых печатей; всякий делал себе произвольно по вкусу на перстнях печати. Кроме перстня с печатью на руках у русского было еще их несколько с камнями, так что иногда трудно было разогнуть пальцы; обилие камней в старинном русском туалете не должно изумлять читателей, потому что по большей части эти камни были низкого достоинства, так называемое, по тогдашнему образу выражения, плохое каменье, да и люди с состоянием часто платили хорошие деньги за дурные камни, потому что не умели распознавать их достоинства.
Для утирания носа русские носили платки, которые у зажиточных делались из тафты и отстрочивались золотой бахромой, но их хранили не в карманах, а в шапках, и когда сидели в гостях, то держали в руках шапку, а в ней платок. Впрочем, не считалось неприличным высморкаться и двумя пальцами, даже за столом, и потом обтереть руки о скатерть. Простонародье не знало носовых платков вовсе и не предполагало, чтобы они могли быть необходимы.
В довершение русского наряда люди знатные привешивали шпаги. Это право предоставлялось только служилым и тем, которые по своему происхождению его заслуживали, именно: боярам, окольничим, стольникам, иноземцам, начальным людям, дворянам и детям боярским; простолюдинам, посадским и крестьянам запрещалось ходить с оружием, зато и знатные, и незнатные не иначе выходили из домов, как с тростью или палкой, которая украшалась точеным набалдашником с вычеканенным наконечником. Набалдашник раскрашивался или окладывался перламутром. Посох служил эмблемой степенности и важности; от этого цари не иначе даже выходили из своих покоев, как с посохом.
Женские одежды, по свидетельству очевидцев, были похожи на мужские, тем более что последние вообще делались длинными. Но, однако, в одеждах двух полов были и особенности, так что можно было с первого взгляда отличить женщину издали. Не говоря уже о головных уборах, к самим одеждам, носившим те же названия, как у мужчин, прибавлялось слово «женский», например, женская шуба, женский опашень.
Женская рубаха была длинная, с длинными рукавами, цвета белого или красного: красные рубахи, как и у мужчин, считались нарядным бельем. К рукавам рубахи пристегивались запястья, вышитые золотом и украшенные жемчугами. Поверх рубашки надевался летник: одежда эта не была длинна и по крайней мере не доходила до пят, как это видно из кроильной книги, где на царицу Евдокию Лукьяновну полагается для длины летника аршин с тремя четвертями, тогда как длина другой одежды на ту же особу простирается до двух аршин с полувершком. Рукава его были так длинны, как целый летник, и чрезвычайно широки, например, до тринадцати вершков и даже до тридцати. Эти рукава назывались накапками: они вышивались золотом и унизывались жемчугом. Подол обшивался иной материей с золотой тесьмой, со шнурком и бахромой. Вдоль одежды на передней стороне делался разрез, который застегивался до самого горла, потому что приличие требовало, чтобы грудь женщины была застегнута как можно плотнее. Зимой летники подбивались мехом и назывались кортелями.