Обычная магия
Шрифт:
Бьёрн раздражённо взмахнул рукой, вспугнув рой мерцающих пылинок. Пылинки ринулись к нему, но тут же свернули в сторону и улетели, тоненько звеня.
— Так, вот ты где бы стал проводить ритуалы по вызову всякой нечисти?
Руслан не задумываясь ответил:
— На кладбище.
— Логично. Но вряд ли. Там охрана такая, ого-го! Со Сторожем шутки плохи. Думай: где ещё можно ритуалы проводить? Места недобрые и всё такое.
— Ну, в центре дом купца есть: там, говорят, призрак живёт, но туда незаметно не пробраться…
— Неа, дальше думай: что ещё?
На остановке было пусто и холодно. Ветер трепал плохо приклеенную афишу, поверх которой кто-то нарисовал зелёную гориллу, недовольную собой и миром.
— Заброшенный мост на левом берегу. Потом сгоревший дом на Железке. Старый завод на Восточном. Больше не знаю… может, места аварий? Когда я маленький был, за мостом автобус перевернулся — там десять человек разбились… а, ещё древнее кладбище есть, но оно за городом, в Зверосовхозе.
— Древность не годится. Мост не годится — там свои проблемы. Про пожарище на Железке знаю: в прошлом году там дикую вый ловили — нет там такого паразита. А что с заводом?
— Там какая-то трагедия была, а потом он закрылся. Ещё в девяностые. То ли взорвалось что-то, то ли сгорело, но там пять человек погибло. А сейчас там неформалы тусуются, — Руслан снова посмотрел на гориллу, — Вот в позапрошлом году там граффити-фест был. Кстати, да, Саня точно оттуда пришёл! У него на рюкзаке полоски пёстрые, как от краски. Розовое и жёлтое — так же не красят скамейки или всякие подъезды, а вот граффити — вполне! Там после фестиваля постоянно новые рисуют.
— Хорошо. Едем туда… На какой автобус надо?
— На пятёрку. Только не пять а и не пять к, а просто пятый.
Бьёрн всю дорогу писал кому-то, читал ответные сообщения и снова писал. Когда они вышли из автобуса, он сказал:
— Знающие люди говорят: на этом заводе нечисто. Но до сих пор никто оттуда не лез.
— А почему раньше нельзя было уничтожить то, что там есть?
Бьёрн пожал плечами:
— Слишком большая тварь, чтобы сделать это на раз-два, и слишком спокойная, чтобы кто-то специально этим заморочился. Видимо, дрыхла там, пока этот идиот её не разбудил. Вот что бывает, когда лезут, куда не просят, ещё и кровью капают. Неужели правда курицу зарезал?…
Руслан перестал слушать: да и как не отвлечься, когда над крышей здания метрах в двухстах впереди возвышаются огромные то ли щупальца, то ли тонкие переплетённые изломанные трубы. Торчат, словно детали великанского конструктора. Если приглядеться, еле заметно подрагивают.
— Вот ведь громадина! — присвистнул Бьёрн. — Сколько видишь тонких отростков? Ну, вроде того, что из башки Сани торчал?
Руслан с трудом взял себя в руки и прищурился, вглядываясь в монстра. Сначала не видел никаких отростков, но спустя полминуты напряжённого изучения заметил тянущиеся в сторону
— Четыре!
— Пять — надо же, целых четыре неудачника тут после ритуала прошлись. Это техноспрут. Я уже вызвал “людей в чёрном”, ну, ребят из спецотдела, — потом объясню! — только теперь Руслан заметил телефон в руке Бьёрна. — Вот, звонилку мою держи. Эта тварь технику любит, а у меня в телефоне памятные фото и номера девушек красивых. Я пойду отвлеку эту скотинушку, пока она Санька не сожрала, а то Регина плакать будет. А ты жди подкрепления.
Бьёрн сунул телефон Руслану и зашагал к старому заводу.
— Эй, подожди, я с тобой!
— Не хватало на тебя ещё отвлекаться, — не останавливаясь, заявил наставник. — Жди.
Бьёрн на ходу скинул рюкзак, вынул из него бутылку из тёмного стекла, небольшой свёрток и нож с коротким лезвием. Бросил рюкзак на землю и прибавил шагу.
Руслан хотел кинуться за ним, но его телефон завибрировал. Мама. Пришлось ответить, что он с друзьями; когда освободится, не знает; молока купит; да, всё хорошо.
Интересно, а у Бьёрна есть семья? Что его родители знают о его жизни?
Надо ли идти за ним? Или нет? С одной стороны, Бьёрн внятно сказал: жди здесь. С другой, ему может понадобиться помощь. И если всё время стоять в сторонке, то как он, Руслан, чему-то научится?
Сунул оба телефона в сумку, спрятал сумку между обломками бетонной плиты и осторожно пошёл к заводу.
Стены пестрели ломанными и округлыми буквами. Тут и там виднелись человеческие и нечеловеческие лица. Вот красивая девушка с лисьим хвостом, вот известный в городе политик верхом на макаронном монстре. Вот Микки Маус с топором. Синие божьи коровки.
Из здания не доносилось ни звука, и от этого было очень не по себе.
Руслан не стал соваться в дверь: ещё не хватало отвлечь Бьёрна. Прошёл вдоль стены к окну. Пыльное, маленькое, неудобно-высокое, оно всё же позволяло заглянуть внутрь здания.
Наставник стоял спиной к окну и, задрав голову, смотрел на что-то в глубине цеха.
И Руслан увидел. Чудовищная мешанина из проводов, труб, валов и зубчатых колёс. В провалы крыши уходили движущиеся конвейерные ленты, опутанные лианами проволоки.
Старое заводское оборудование, ржавое и ветхое, служило техноспруту основой. Словно какой-то безумный гений решил проапгрейдить оборудование и увлёкся.
Задвижки и дверцы — словно чешуя. Коленчатые валы, трубки и трубы — словно щупальца. Впаянные в призрачную плоть болты, шурупы, гайки и гвозди.
Бьёрн на фоне этой твари казался самонадеянным рыцарем, бросившим вызов гигантскому дракону.
Наставник прошёлся перед монстром туда-сюда. Откупорил бутылку, понюхал, чихнул. Всунул пробку обратно. Затем размахнулся и зашвырнул бутылку в гущу подвижных деталей.