Обычные приключения: Повесть. Рассказы
Шрифт:
— Повторить!
Овчарка послушалась. На всякий случай мы повторили этот элемент еще раз. Потом она ходила у ноги, делала повороты в движении и на месте. Больше всего меня беспокоило взятие собакой следа и задержание. Это самое важное упражнение. Каждому проводнику знакома ситуация, когда собака не может взять след с наветренной стороны. Чувствуешь себя беспомощным и начинаешь просить собаку, даже взывать к несуществующему господу богу. Экзаменаторы простят,_ если собака сядет лишь по повторному приказу, а каково, если она не возьмет след? Это позор! К действительности меня вернул рокот мотора, Цирил возвращался с вокзала и затормозил возле нас.
— Как дела, дружище? — крикнул
— Скорее бы все кончилось…
— Завтра ты уже будешь посмеиваться над этим. — Он переживал за нас, как и все ребята нашей роты.
— Цирил! Заглуши-ка на минутку двигатель.
— В чем дело?
— Понимаешь, надо бы попробовать задержание… Учебный рукав здесь, со мной.
— Я по этому делу не мастер, — возразил водитель, — не сердись, Вилда, но я больше соображаю по части двигателей.
Он нагнулся над баранкой, словно Фула собиралась наброситься на него, включил скорость и поехал к казарме. Он испытывал перед собакой страх, как и большинство ребят, хотя и старался скрыть это. Я тоже поначалу боялся собаки. Совершенно непроизвольно коснулся пальцами голени — даже через сукно можно было нащупать тянущиеся от щиколотки до колена шрамы. Я давно уже за это простил Фулу. Такие отметины она оставила мне, когда я ее только принял.
Со стороны казармы доносятся шум и крики.
— Фула, к ноге! — скомандовал я.
На сегодня мы все равно тренировку закончили. Я пристегнул к ошейнику овчарки поводок, снял намордник, и мы побежали к зданию. Фула бежит, как и положено, рядом. Я увидел, что через ворота со стороны контрольно-следовой полосы идет, шатаясь, Кунц с Марией на руках!
— С каких это пор пограничники носят собак на руках, дружище?
— Это все результат твоих чрезмерных порций, — добавил Сладек, а мы все подумали, что собака отказалась идти.
Только теперь мы увидели, что с Кунца льет пот, а собака лежит у него на руках, неестественно скрючившись. Сладек сразу убежал куда-то. Мы бросились помогать Берту, уложили Марию на подстилку. Когда кинолог возвратился, мы уже знали все подробности. Несколько минут назад собаку укусила змея. Корчившаяся от боли сука теперь издыхала. Оплывшее жиром сердце не могло перенести действия яда, который для нормальной собаки в девяноста девяти случаях из ста не имел бы таких тяжелых последствий. Мы думали, чем бы помочь несчастной Марии. Дыхание у собаки перехватывает, ее тошнит. Кунц виновато смотрит на нее. Появляется Сладек с сумкой первой помощи.
— Подержите ее! — приказывает он.
Вскрыв ранку ножом, Сладек выдавливает темную кровь. Затем место укуса дезинфицирует марганцовкой. Операцию заканчивает уколом, который, по его словам, может поднять на ноги даже быка. Берт вытирает носовым платком морду собаки. Та наконец успокаивается, Цирил опять отправляется в дорогу…
Нам было о чем поговорить, пока он не возвратился из ветеринарной лечебницы в Каплице. С Марией все окончилось благополучно, зато проводник собаки получил хороший нагоняй. Кроме того, на него было наложено взыскание — четырнадцать суток ареста. Но поскольку здесь гауптвахты нет, командир по просьбе кинолога заменил наказание — Кунц должен был четырнадцать дней рубить сосновые дрова для котельной. Сосны на горе Пришбрани растут с перекрученными волокнами, словно булки. Кунц хорошо это прочувствует! На гражданке он был дамским парикмахером, так что топор держит, как щипцы для завивки волос. Если понадеяться на него, можно остаться без дров.
От волнения нервничали и проводники и их собаки. Животные раздраженно щелкали клыками. Трудно было поддерживать равнение выстроенных для осмотра. А накануне Альма проводника Матея так сцепилась с Домбравкой, что брызнула кровь. Томаштяк хлестал веревкой обеих сцепившихся в драке собак.
Фула перебирала ногами на месте. Я успокаивал ее и чуть не прослушал команду на старт. Доложил:
— Проводник служебной собаки Дворжак с овчаркой Фулой готов!
Пепино знаком дал мне понять, что болеет за меня. Командир и сопровождавшие его лица заняли места на наблюдательной вышке. У майора на груди мощный полевой бинокль. Условный нарушитель, которого не видел даже я, уже давно вышел. Я не спускал глаз с командира. Жестом он подал мне команду. Я погнал собаку:
— Фула, след! Искать!
Фула вскочила, как молодая. Удивительно, как она не запуталась в ремнях снаряжения. Такой темп мне не понравился. Я пытался ее придержать — где-то здесь должен быть след условного нарушителя. Несмотря на то что собака почти бороздила мордой землю, ничего не помогало. А ведь за полчаса запах нарушителя не мог исчезнуть. Погода к тому же была идеальной — ни сухо, ни сыро. Я повторил команду. Фула время от времени оглядывалась на меня. Было ясно — мы идем вслепую. Я вел ее до изгиба дороги и обратно. Черт возьми, должны же мы напасть на след. Я мобилизовал все свои знания и опыт, приобретенные за полтора года службы, стараясь помочь Фуле. Даю ей передохнуть, и мы снова выходим на эллипс. Я прошу ее:
— Ищи, Фула! Ищи, умоляю тебя…
Взгляд командира через бинокль жег спину. Все мои мысли обращены к Фуле. Поднятой вверх мордой она давала знать, что не может ориентироваться. Мы пробежали через весь луг, а след она так и не взяла. Беспомощно остановившись, Фула уселась на задние лапы, словно смирилась с неудачей…
Мы проиграли на всей контрольной комплексной полосе. Фула не выдержала и оставшуюся часть испытаний. При задержании «нарушителя» она вела себя как миролюбивый домашний пинчер. Только в выполнении команд и бросках на расстояния она набрала очки, однако этого в любом случае было недостаточно. Я не мог поверить тому, что случилось. У меня были перед проверкой некоторые опасения, но проиграть на всей полосе! Мне хотелось забиться куда-нибудь в угол.
В подавленном состоянии я возвращался с Фулой к казарме. Она по-дружески терлась о мои ноги, словом, вела себя так, как будто все понимала.
В загоне я вычесал колючки чертополоха с шерсти и расхныкался:
— Понимаешь ли вообще, что ты наделала?
Собака положила голову набок, словно стыдясь смотреть мне в глаза, и на каждое слово отвечала поскуливанием. Похоже было, мы полностью понимали друг друга. Прервал нас мой приятель Сладек:
— Я сделал все, что мог, Вилда, но вот приказ командира! — Он прищурил глаза, словно их слепило солнце. — Это приказ командира… — повторил он тише.
— Это была случайность, временное недомогание, — сыпал я зыбкими аргументами в защиту собаки. — Но ты ведь ее знаешь, Пепино. Она может все делать не хуже других!
— Взамен этой собаки получим подготовленную ищейку…
— Послушай… — Я мучительно подыскивал слова.
— Ничего не поделаешь, дружище.
— Когда? — спросил я.
— Примерно через месяц. Это уже как решит начальство…
Я простился с Фулой. Пепино положил мне руку на плечо, и мы направились к клубу. Там царило веселое оживление. У пульта стоял Матей Мелихар и собирал выручку. Получилось так, что он один против всей роты поспорил, что Фула не пройдет испытания. И угадал. Сейчас он сгребал выигрыш. От приподнятого настроения лицо его сияло. Ирка Возаб швырнул ему двадцатикроновую бумажку. Кто-то угостил меня прохладительным напитком. Я только поблагодарил в ответ. Лучше возвращусь к Фуле…