Обычные суеверия
Шрифт:
Сбегая по лестнице, Катя напевала себе под нос привязавшуюся мелодию: «Америкен бой, уеду с тобой, уеду с тобой, Москва, прощай…» Да уж, америкен бой — воплощенная мечта всех московских кошелок. Может, где-нибудь в родном Техасе или Висконсине он полный лузер, но здесь, в Москве, просто принц!
Конечно, среди американцев тоже попадаются неплохие люди. Катя вспомнила Тома Хартли, который приезжал к ним на фирму еще перед Новым годом. Том был приятным парнем, Катя чувствовала, что очень нравится ему, но у нее уже был Вадим. И потом… Ей совершенно не хотелось пополнять ряды дешевых русских красоток, глядящих жадными глазами на каждого
На Измайловской ярмарке Катя быстро нашла подарок подруге. Массивный браслет в виде китайского дракона с бирюзой во рту наверняка ей понравится. К тому же торговка бойко вытащила пачку листов бумаги, отпечатанных на плохом ксероксе, и принялась уверять, что этот самый дракончик непременно принесет своему обладателю счастье, здоровье и еще много хорошего. Наташа в последнее время увлеклась восточной философией и даже ремонт в квартире затеяла делать не абы как, а в соответствии с принципами «фэншуй», приведя этим в полное недоумение бригаду молдаван-отделочников.
Времени оставалось еще много и Катя решила просто прогуляться по рядам, тем более что вокруг было много интересного.
Среди прочих безделушек Катя увидела серебряный медальон удивительной красоты. Она и сама не могла бы объяснить, почему он ей так понравился, но сочетание причудливо изогнутых завитушек и затейливой гравировки выглядело на редкость законченным и гармоничным. Это была та вещь, которую ей действительно захотелось иметь.
Катя взяла медальон в руки, любуясь совершенством формы. Какая жалость, что больше нет денег! За такую прелесть наверняка запросят много. Катя искоса взглянула на продавца — седого, грузного, бедно одетого пожилого человека. Его глаза, плавающие за толстыми линзами очков, показались ей добрыми и печальными. «Бедненький… Трудно, наверное, сейчас прожить. И вид у него такой интеллигентный… Мой папа был такой же. Каково ему теперь стоять на рынке! Ну ничего, я заплачу, сколько он скажет, лишь бы согласился отложить эту штуку хотя бы на полчаса. Вот только сейчас примерю ее…»
Катя накинула на шею тонкую цепочку. Медальон показался странно теплым, как будто перед этим кто-то долго держал его в руках. Но главное… От мысли, что его придется снять и отдать обратно, стало не по себе.
Налюбовавшись, Катя подняла руки, чтобы снять медальон. Но не тут-то было — прядь ее вьющихся волос непонятным образом накрепко переплелась с цепочкой. Покраснев от смущения, Катя тянула и дергала ее изо всех сил. Продавец сочувственно наблюдал за ней.
Сергею Петровичу было жаль эту рыженькую симпатичную девушку. У бедняжки был такой вид, будто она вот-вот заплачет. Ее волосы запутались крепко, а предложить свою помощь он не решался. За годы одиночества совсем отвык от общения с людьми, да и чувствовал себя сегодня далеко не лучшим образом. Болела голова, перед глазами мелькали мушки.
Только болезненным состоянием и можно объяснить то, что случилось дальше. Все окружающее куда-то исчезло. Солнечное теплое утро вдруг превратилось в серые сумерки. С расстроенного лица незнакомой девушки на Сергея Петровича смотрели глаза сына. Как будто его мальчик, убитый много лет назад, на краткий миг вернулся обратно.
Вернулся, чтобы попросить о чем-то.
Видение продолжалось несколько секунд, не больше. Вокруг так же шумел базар, солнце светило еще ярче, а девушка так же безуспешно пыталась снять медальон.
— Извините, я сейчас, — бормотала она.
Сергей Петрович принял решение. В конце концов, до пенсии он как-нибудь перебьется, а денег ему с собой в могилу не взять.
— Скажите, деточка, вам нравится эта вещь?
— Да, очень, я обязательно куплю, только домой схожу за деньгами.
— Знаете что? Давайте сделаем так. Я хочу, чтобы вы взяли и носили этот медальон, а о деньгах говорить не будем.
— Ну как же… Я так не могу.
— Можете, можете, деточка. Сделайте приятное старому человеку. Носите на здоровье и будьте счастливы.
Сергей Петрович быстро собрал свой товар и поспешил уйти с рынка. У него больше не было сил, но в то же время впервые за много лет он чувствовал себя почти счастливым.
Как будто в недалеком будущем ему предстояло что-то хорошее.
Катя отправилась домой. Она была очень смущена и недовольна собой. «Неудобно как-то получилось. Он такой старенький, интеллигентный и беззащитный, а я — нахалка. Надо будет обязательно вернуться и заплатить», — думала она.
Дома Катя переоделась в модное удлиненное платье. Если они с Вадимом пойдут вечером куда-нибудь ужинать и танцевать, то джинсы будут явно неуместны.
«Голубой цвет мне, кажется, идет, — размышляла девушка перед зеркалом, — хотя, зеленый, наверное, был бы лучше».
Сергея Петровича она, конечно, не застала, хотя и долго бродила по рядам. «Ничего, в следующий раз приду. Он, наверное, тут часто стоит», — успокоила себя Катя.
Конечно же, она ошибалась. Больше им встретиться уже не пришлось.
Глава 8
«Сгорите в огне!»
Вадим непривычно суетился и прятал глаза. Таким Катя его никогда еще не видела.
— Катюш, ты сейчас быстренько съездишь и вернешься. Тут совсем недалеко. А у меня это… Дела. Ты извини, ладно? Зато потом сходим куда-нибудь. Хочешь в «Арлекино»? Хочешь — пойдем. Да, и еще вот триста долларов, завтра какую-нибудь эдакую шмотку тебе купим. Ты же у меня умница. Сейчас Ринат приедет. Только ты ему про деньги не говори. Он что-то это… Ненадежен последнее время. Вот «дипломат», сама не открывай, там замок кодовый. Магомед знает.
Слушая болтовню Вадима, Катя с ужасом почувствовала, что все его слова — ложь. В первый раз она посмотрела другими глазами на человека, которого любила. Она затеребила пальцами тонкую цепочку с медальоном, придумывая предлог, чтобы уйти.
Но не успела, да, наверное, и не могла бы успеть. Звякнул дверной звонок. Вадим как будто даже обрадовался, что не надо больше притворяться.
В машине Рината Катя все еще пыталась успокоить себя. Ехать пришлось долго, и она задремала. Ей снилось, что она снова маленькая, родители живы и все хорошо. По комнате развешана елочная мишура, отец поднимает Катю высоко-высоко, под самый потолок, а она визжит и смеется. Папа высокий и сильный, а его руки — самое надежное убежище. Потом он прижимает ее к себе крепко-крепко и шепчет на ухо: «Не дай себя обмануть, котенок. Не дай себя обмануть».