Обычный рейс (Полярные новеллы)
Шрифт:
Чтобы не мешать капитану, я подошел к Нетаеву.
Молодой штурман обменялся со мной быстрым взглядом, указав глазами на рулевую рубку. Никогда в жизни он не нес вахты с таким квалифицированным рулевым, которым не приходилось командовать.
Кстати сказать, в дореволюционное время Борис Ефимович много лет плавал простым матросом. Только в годы советской власти он стал командиром корабля.
Вдруг Нетаев бросился вперед, вцепился руками в реллинги!
— Лево на борт! — громко закричал он.
Удивленный
— Еще лево! Быстрее! Не спите! — громко командовал младший штурман.
По всей фигуре капитана, по его быстро действовавшим рукам я понял, каких трудов стоило ему повернуть корабль, винт которого то и дело оказывался в воздухе.
Я посмотрел вперед, куда неотрывно вглядывался Нетаев.
На гребне волны, перед самым носом корабля, я увидел плавающую мину. Немецкая! Со времени войны затерянная в волнах!
Шарообразная, с шипами ударников, торчащими в разные стороны, она казалась необычайным морским животным, всплывшим на поверхность.
— Мина! Лево на борт! Лево! Лево! — кричал штурман.
Он схватился за рукоятку машинного телеграфа:
— Стоп! Полный назад! Полный назад! Право руля! Не спите! Черт возьми! Право на борт!
Мина была под самым носом корабля. Кто знает, откуда сорвало ее, сколько времени носилась она по волнам, чтобы встретиться сейчас с нами в десятибалльный шторм, когда корабль не слушается руля.
Нос корабля оказался чуть левее мины… Но она заденет о борт, заденет!
— Полный назад! Давай полный назад! — закричал из рулевой рубки капитан.
Но штурман уже сам успел дать эту команду в машинное отделение.
— Право на борт! Теперь право на борт! Быстрее! — в свою очередь командовал он.
Волна подбросила мину. Она поворачивалась… Ее шипы походили на обрубленные щупальца.
— Стоп! Полный вперед! — передвигал рукоятку машинного телеграфа Нетаев. — Лево на борт! — крикнул он капитану.
Мина прошла под самым бортом корабля. Я бросился к боковым реллингам, перегнулся через них и смотрел на страшный шар, мысленно измеряя расстояние до него.
Нетаев, тоже перегнувшись через реллинги, стоял рядом со мной. Он достал платок и стал вытирать мокрый лоб.
Мина была уже у кормы.
Капитан, передав штурвал рулевому, подошел к нам.
Нетаев вытянулся. Лицо его покрылось румянцем.
— Извините, Борис Ефимович…
— Ладно, — махнул рукой капитан. — Молодец! Где радист? Дать сюда радиста! Боцмана сюда, он у нас лучший верхолаз.
Радист мигом предстал перед капитаном.
— Антенну! Чтоб через четверть часа была антенна!
— Вы же сами запретили, Борис Ефимович!
— Лезь на мачту, закрепляй, как хочешь, но чтоб была антенна.
— Что вы, Борис Ефимович… позвольте мне, — вмешался Нетаев.
Радист, капитан, боцман и еще несколько моряков взялись за восстановление антенны. Капитан сказал:
— Надо сообщить о мине тральщику. Тральщик недалеко от нас шел. Он должен ее найти и уничтожить. Сейчас радио нужно не нам, а всем кораблям, всем, кто в море с проклятой миной может встретиться… И радио должно быть!
Пятидесятилетний капитан с поразительной ловкостью забрался по обледеневшим вантам. Мачта, за которую он уцепился, наклонялась во все стороны. Ее верхушка с прилипшей к ней фигуркой описывала огромную дугу, оказываясь над волнами то с одного, то с другого борта корабля.
Пока Борис Ефимович и помогавший ему радист висели на обледеневших снастях, натягивая антенну, Нетаев по приказу капитана держал корабль в виду мины.
Я забыл о качке, о ветре, о холоде, с тревогой наблюдая за рискованной работой моряков.
Наконец капитан опустился на палубу, радист бросился в радиорубку.
— Давай тральщику пеленг — пусть идет сейчас же к нам, плюет на волну!.. — кричал ему капитан. — Вот теперь надо согреться, — сказал он мне своим обычным приветливым голосом.
Мы сидели в его каюте. Одеревеневшими, синими пальцами капитан набил трубку, закурил и налил себе стакан коньяку.
Он затянулся дымком, потом выпил до дна весь стакан, зажмурился, открыл глаза и тихо, как бы показывая фокус, выпустил клуб дыма…
— Вот это по-полярному… А теперь пойдем к штурвалу, — сказал он и поднялся на мостик, чтобы снова сменить рулевого.
Вызванный по радио тральщик подошел к нам через два часа. Все это время наш корабль делал круги вокруг мины, словно карауля ее. Всякий раз, когда, поворачиваясь, корабль становился бортом к волне, я думал, что мы перевернемся. Маятник, отмечавший крен корабля, показывал что-то невероятное. Кунгас сорвало и унесло в море. Катер «Петушок» еще стоял на месте, матросы укрепляли его.
Взлетая на волнах, маленький тральщик приближался к нам. Капитан дал приветственный гудок. Он передавал тральщику найденного опасного зверя.
"Георгий Седов" взял прежний курс на юго-запад. За нашей кормой мы видели тральщик. Он подкрадывался к мине.
Вдруг раздался взрыв. Над темными волнами взвился куст черного дыма.
— Готово! — облегченно сказал Борис Ефимович, перебирая ручки штурвала. — Радист! Иван Гурьянович… ты как? Согрелся? Тогда пошли приветственную телеграмму военным морякам. Спасибо передай от всех полярных капитанов. Ну, а мы, — обратился он ко мне, — пойдем в кают-компанию на последний наш вечер "Северного Декамерона".