Обыденный Дозор. Лучшая фантастика 2015 (сборник)
Шрифт:
Роквуд перегнулся за край кровати, и его вырвало.
Шлепая сейчас по лесу и прислушиваясь к хаканью мачете впереди, где Бореаль отсекал слишком нагло лезущие на тропу побеги и листья папоротника, Роквуд недоумевал: вправду ли он вчера играл в бильярд с Маскуито, и была ли обезьяна, и что там приключилось с головами. В лесу было жарко и душно, как во влажной сауне. С веток капало. Вдобавок у тропинки роилось облако мошкары, и Роквуду то и дело приходилось хлопать по щекам и по затылку, чтобы унять слишком ретивых кровососов. Голове, и без того гудящей, как колокол, это на пользу
…Когда американец с помощью Бореаля спустился в гостиную, Маскуито там не оказалось. Зато сидел на кушетке Ллон и нетерпеливо поглядывал на часы. На веранде был накрыт завтрак, но никаких следов владельца усадьбы (и обезьяны, к немалому облегчению Роквуда) не было и там. При виде еды американца затошнило. Выпив полбутылки воды, Роквуд спустился с веранды и принялся бесцельно бродить вокруг дома. Роща состояла в основном из шоколадных деревьев с шишками плодов на стволах. Американец плутал там, вороша ногами прелую листву и время от времени громко призывая хозяина. На задах рощи обнаружился сарай и в нем угрюмо ворчащий генератор. Имелись и еще какие-то постройки, то ли хозяйственные, то ли дома прислуги, но нигде – никого и ничего. Вернувшись на веранду, где Бореаль за обе щеки уплетал завтрак, Роквуд гневно спросил:
– Ну и где же твой Маскуито?
Бореаль заработал челюстями активней, глухо мыча и мотая головой, но тут вмешался Ллон:
– Я видел его утром. Странный старикан. Закинул на плечо какую-то древнюю винтовку и сказал, что отправляется проведать рощу. Кто-то ворует у него каучук, или что там из этих деревьев сочится. Сказал, что вернется после обеда. Да, еще он просил передать, чтобы вы его извинили – к охотникам за головами он с вами пойти не может. Что-то у них там разладилось. Похоже, они теперь не особенно дружат.
Роквуд перевел обвинительный взгляд на Бореаля. Индеец поспешно проглотил кусок лепешки и замахал руками:
– Амиго, честное слово, матерью клянусь – еще год назад… или два года – ох, память у старого индейца слабая, но не больше чем три года назад синьора Маскуито с кампаса водой было не разлить. Ты бы посмотрел и не отличил, где кампаса, а где Маскуито. Они были как братья.
Роквуд рухнул на стул и подпер руками тяжелую голову.
– Сначала этот старый мошенник поит меня до бесчувствия, потом вообще исчезает. Какие еще сюрпризы он нам приготовил?
Ллон вмешался:
– А может, ну их, ваших людоедов? Или сфотографируете их на обратном пути. Давайте я вам смешаю гоголь-моголь, и мы поплывем в Маренгу.
Роквуд содрогнулся. При одной мысли о сыром яйце желудок словно узлом скрутило. Он тряхнул головой, протер слезящиеся глаза и снова обернулся к Бореалю:
– Вот что, мой друг. Если синьор Маскуито так некрасиво нас кинул, в лес к кампаса меня поведешь ты.
Бореаль посерел.
– Нет, нет, амиго. Что ты, мы об этом не договаривались. К тому же бедный индеец не знает дороги.
– Дорога тут только одна.
Роквуд махнул рукой в сторону рощи и дальше. Через рощу тянулась узкая, засыпанная листвой тропка.
– Деревня милях в трех отсюда, а больше в округе ничего нет. Мы сходим туда и, если ты не будешь канителиться, обернемся часов за пять. Я сделаю пару фотографий, поболтаю с шаманом, ты переведешь. Компренде? Иначе никакого разговора о второй части твоего гонорара.
Не прислушиваясь к возмущенным воплям и к жалобным стенаниям, которые в изобилии полились из луженой глотки Бореаля, Роквуд отправился в ванную и с невыразимым наслаждением сунул больную голову под кран.
…Споткнувшись об очередной корень, Роквуд поднял глаза. Фотоаппараты оттягивали шею, так что наверх он глядел с немалым усилием. В ветвях высокого каучуконоса слева от тропы резвилось семейство длиннохвостых мартышек. Солнечные лучи красиво высвечивали золотистый мех зверьков, и Роквуд потянулся к камере. Он уже нацелился на самую крупную мартышку, когда Бореаль впереди захрипел, как неисправный насос. Американец обернулся. Из пятнистой, продольной и поперечной лесной тени выступили невысокие фигуры. Очень смуглые даже для здешних туземцев и очень низкорослые – нет, не пигмеи, но Бореалю разве что по плечо, а Роквуду так и вообще по грудь. В руках у двоих из них были бамбуковые трубки, и Роквуду сразу вспомнились рассказы о духовых ружьях и маленьких отравленных стрелах. Кожа на переносице нестерпимо зачесалась.
– Скажи им что-нибудь, – прошипел американец. – Скажи, что мы друзья.
Бореаль не подавал признаков жизни, только продолжал тихо похрипывать. Роквуд обеспокоился, а не хватил ли проводника с перепугу удар. Нахмурившись, американец принялся лихорадочно рыться в своем скудном испано-португальском словаре.
– Амиго. Вояжеро. Америка. Но хомбре буено де Америка, фотографо, десео фото де туо пуебло.
Индейцы переглянулись. Тот, что стоял впереди, седоватый, со сложной прической и красивыми татуировками на руках, открыл рот и громко рассмеялся. Пока Роквуд соображал, хорошо это или плохо, остальные кампаса присоединились к старшему. Они хохотали, держась за бока, а обладатель духового ружья даже уронил свою трубку и сам рухнул на землю. Роквуд нерешительно улыбнулся. Старший справился со смехом и заговорил на чистом английском:
– Вы бы видели выражение своего лица. Кук и каннибалы, ей-богу. Давно я так не смеялся.
Роквуд почувствовал себя полным идиотом. В самом деле, что он навоображал? Вполне возможно, что этот индеец – выпускник Гарварда и на порядок цивилизованней его, Роквуда. Двадцать первый век на дворе, а он – яд, головы, духовые ружья.
Между тем старший посерьезнел. Сделав своим товарищам знак замолчать, он подошел к американцу и заглянул ему в лицо. В черных глазах под тяжелыми веками не было и следа веселья.
– Я с удовольствием приглашу вас в поселок и отвечу на вопросы, но с одним условием. Поклянитесь, что вы ничего общего не имеете с Маскуито.
Американец моргнул.
– Мы и вправду остановились у него на вилле. Но, честное слово, я познакомился с ним только вчера, и знакомство было не из самых приятных.
Индеец испытующе смотрел на него некоторое время, а затем, видимо, удовлетворившись результатом осмотра, кивнул.
– Вы не врете.
Он развернулся и пошел по тропе, бросив через плечо.