Обыкновенная мемба
Шрифт:
Эскадрилья, или караван, двигалась неторопливо. Оэта постепенно опускалась… Вода вокруг приобрела кирпичную окраску — рассеянный оранжеватый свет солнца преломлялся и тускнел. Но буйные краски вокруг от этого становились еще причудливее и сложнее. Прибавилось и звуков — ведь движение необычных существ нарушал покой постоянных обитателей морских глубин.
Впереди показался рассеянный свет. И хотя земляне все время крутили головами из стороны в сторону, стараясь увидеть и запомнить как можно больше, свет этот заметили все, и все перестали крутиться. Он притягивал и озадачивал — свет ведь не на суше, а в море…
Когда подплыли ближе, вырисовались контуры подводных
Оэта пошла вверх, все потянулись за ней и совершенно неожиданно вынырнули из воды. Между куполом подводной юрты и водой было метра два чистого воздуха. Стены юрты — прозрачные и слегка колеблющиеся под напором морских течений — светились точно таким же светом (только, пожалуй, посильнее), что и восьмиугольная комната, в которую в свое время попали земляне.
Пока они осматривались, стала вскипать поверхность воды, и на ней появились знакомые… лица Крнтов. Здесь были и сам Крит и Вкн, и Мрн и Дбн. Они подплывали, протягивали ласты для рукопожатия, очень мило улыбались и, конечно, осведомлялись, как земляне перенесли первое подводное путешествие и какая погода на поверхности.
Пока шел этот обмен светскими любезностями, вся юрта наполнилась гршами. Они деликатно останавливались в сторонке, во все глаза рассматривая землян. Вероятно, поначалу все грши были на одну… нет, на одно лицо. Но постепенно земляне стали замечать, что они, конечно, похожи друг на друга, но совсем не так, как близнецы или как две капли воды. У одних были светлые глаза, у других темные. Одни имели очень строгий, даже отчужденный профиль, а другие как раз наоборот — все время улыбались и казались добрыми и общительными.
Когда в юрту набилось сотни две гршей и между ними не прошмыгнула бы и килька, инструктор и Оэта произвели какие-то манипуляции на спинах землян и всех остальных. Шлемы приоткрылись, и сразу появились запахи.
Какие же это были прекрасные запахи! Пахло морем. Настоящим морем — йодом, солью, чистым воздухом и еще немного рыбой.
Откуда-то снизу всплыл стол и стулья, и все люди уселись на них. На столе в прозрачных сосудах стояли разноцветные напитки — совсем такие, как на столе в доме Оэты. От пола подводной юрты пробивались вереницы серебристых воздушных пузырей. Вероятно, именно эти пузыри и беспокоили Валю. Она спросила у Оэты:
— А нам этот воздух… как? Он без микробов?
— Абсолютно! — убежденно ответила Оэта. — Он искусственный. Его добывают из воды прямо на дне океана и подают сюда по трубам.
— А зачем это? — поинтересовался Андрей. — Чтобы чего-нибудь не вышло? Плохого?
— Нет, тут дело в другом. Ведь грши — животные. Им нужно дышать воздухом. А добывают пищу они в глубине. Выходит, что вся их жизнь заключается в том, чтобы нырнуть в глубину, добыть какую-либо рыбину или моллюск, а потом вынырнуть и глотнуть воздуха. Сами понимаете, что при такой жизни заниматься чем-либо иным они просто не могли.
— А теперь? — спросил Виктор.
— В этом и проявляется наша дружба. Мы помогли гршам построить вот такие домики, установили аппараты для добычи кислорода и многое другое. Теперь им вовсе не обязательно всплывать на поверхность. Они могут спокойно отдыхать в таких домиках. У них появилось много свободного времени, и они стали учиться.
— А раньше они, выходит, не учились?
— Они учились одному и тому же на протяжении
— Да… конечно… У них же нет рук, чтобы писать. Только ласты, плавники.
— Дело не только в этом… За долгие годы и поколения они привыкли полагаться на память, и она у них очень развита. А главное, она не совсем такая, как у людей. Они быстрее и надежней запоминают отвлеченные понятия — формулы, стихотворные образы… И музыка у них великолепна, хотя сами они играть на наших инструментах не умеют. Тут уж у нас разделение труда. Гршинские композиторы сочиняют мелодии, а наши земные композиторы вместе с ними инструментируют их. Так что и музыка, и поэзия, и математика у нас теперь общие. Но техника наша. Вот так мы и живем, все вместе, помогая и дополняя друг друга.
— А что ж они? Сами ничего делать не умеют? — удивился Андрей.
— Объяснить трудно… Сами увидите, но помните, что ведь у них нет рук. И когда вы познакомитесь с ними поближе, вы убедитесь, как здорово поступила природа, снабдив нас руками. И как важно не только знать, но и уметь пользоваться руками. Работать руками!
В это время в шлемах что-то тихонько щелкнуло, и сразу же навалился знакомый шум с пощелкиванием и потрескиванием — разговаривали грши. Потом опять что-то щелкнуло, и прозвучал голос Крита:
— Дорогие наши гости с далекой планеты! Мы рады вас приветствовать и хотим показать, как живем мы, а вы расскажите нам, пожалуйста, как живете вы.
Вот ведь как обернулись дела! Земляне давали первую в своей жизни пресс-конференцию. Поскольку опыта в таких делах у них еще не было, все решилось очень просто. Андрей покрутил головой по сторонам и спросил:
— О чем рассказывать? Живем мы хорошо, не хуже вашего, разве что техника… ну и климат… и вообще…
Он сбился, и пришлось вмешиваться Виктору:
— Что живем хорошо, так это верно. И что многое у нас похоже на вашу жизнь, тоже верно, но многое и отличается. Только мы ведь еще всего не знаем и потому не сразу поймем, в чем эти различия. Так что просто задавайте вопросы.
Часа два ребята рассказывали о том, как они живут на Земле и, честно говоря, искренне жалели, что знают об этой жизни не так уж много. И географию не всегда выучивали и так… вообще… в точности всего не знали. Все больше приблизительно.
Да и вопросы попадались такие, что и взрослые, наверное, не сразу бы ответили. Ну, например, какой-то солидный грш спросил, как у них на Земле налажены контакты с морскими жителями. Что ответишь на этот вопрос? Разве только то, что в ряде стран запрещено убивать дельфинов. А в других все равно их бьют — «промышляют», как пишется в газетах. Ну дрессируют их, пытаются приспособить их для своих нужд. А то, что никто даже не пытался помочь им, облегчить их жизнь, приблизить ее к земной — об этом и речи никогда, нигде и никто не заводил. Такое даже как-то неудобно и рассказывать…