Обыкновенные девчонки (сборник)
Шрифт:
— Ай-ай-ай, без тренировки!.. — сочувственно качала головой Фрося.
— В том-то и штука! Чуть не унесло меня, понимаешь. Но мне этот урок пригодится, увидишь сама. Вот кончу экзамены и буду каждый день грести, чтобы наловчиться. Весь Днепр пройду сверху вниз и снизу вверх.
— Ой, лишенько! — только вздохнула Фрося.
— Да, да, весь Днепр! Только теперь я буду умнее. Пока сил много, вверх по течению плыви, а когда устанешь, можно и вниз!..
На другое утро Гуля пошла к Наде, чтобы взять у нее задачник. Предстоял
На обеденном столе лежало, раскинув рукава, голубое летнее платье (должно быть, то самое — «счастливое»). Бабушка разглаживала на нем оборочки.
— Не знаю, что мне с ней и делать, — говорила она, пробуя пальцем горячий утюг. — Совсем от рук отбилась моя Надюшка! Не постирает себе, не погладит. Вот нарядиться, погулять — это ее забота. Коза, да и только.
Духовой утюг с сердитым шипением задвигался взад и вперед по влажному голубому полотну.
— А вчера совсем меня расстроила, — продолжала бабушка. — «Я, говорит, геометрию сдавать не буду. И вообще больше ничего сдавать не буду». — «Как это так — не будешь?!» — говорю. «А я, говорит, на осень попрошу перенести. Осенью заодно с физикой сдам. Все равно, говорит, лето пропало!»
Бабушка налегла на утюг, и голубое полотно побледнело от прикосновения горячего металла. Утюг, разгораясь, свирепел все больше и больше, словно он, так же как и бабушка, был зол на Надю.
— Все экзамены на осень? — удивилась Гуля. — Да она же ни за что не сдаст!
— Я и то говорю, не сдаст, — вздохнула бабушка. — До слез меня вчера довела. — Старуха помахала в воздухе утюгом, чтобы немного охладить его. — В могилу меня эта вертушка загонит!
И, смахнув слезу, бабушка в последний раз провела утюгом по голубой ткани и положила сияющее чистотой платье на кружевное покрывало постели.
Из передней послышалось звяканье ключа.
— Вот и она, бессовестная, — сказала бабушка. — И жалко мне ее: все же сиротка, растет без матери, отец всегда в командировках, вот и делает что хочет…
Надя, кудрявая, легонькая, тонконогая, и в самом деле похожая на козу, вбежала в комнату и, поцеловав на бегу бабушку, а потом и Гулю, сразу устремилась к кровати.
— Вот спасибо, бабусенька! Я достала как раз билет на концерт Орловой, и мне необходимо свежее платье. Ах, у меня не бабушка, а чистое золото!
И, подумав, прибавила:
— Конечно, когда не ворчит.
Бабушка только вздохнула и пошла на кухню.
— Ты что это придумала, Надька? — начала Гуля. — Школу бросать, что ли?
— Тебе бабушка уже успела нажаловаться? — спросила Надя. — Я и не думаю бросать школу. А только хочу отложить эти чертовские экзамены на осень. Все равно осенью надо сдавать физику, заодно сдам уж все предметы.
— Сядешь
— Почему сяду? Подумай сама…
И Надя принялась доказывать Гуле, почему ей нужно перенести экзамены на осень. Во-первых, она так устала за год, что ей ничего не лезет в голову, а за лето она отдохнет и наберется сил… Во-вторых, летом в дождливую погоду очень приятно заниматься. («Все равно, понимаешь, некуда идти!») В-третьих, учителя за лето тоже отдохнут и станут гораздо добрее.
— В-четвертых, — продолжала Надя, — мне в последнее время вообще не везет, определенно не везет! Лучше сейчас и не рисковать.
Гуля слушала ее, покачивая головой.
— Знаешь, — сказала она, — плыть по течению очень легко, одно удовольствие. Лодка как будто сама идет. А попробуй — поверни обратно. Тебя захлестнет так, что не выберешься!
Надя с недоумением смотрела на Гулю.
— Не понимаю, к чему ты это говоришь!.. То лодка, а это экзамен. Совсем разные вещи!
— И вовсе не разные! — с жаром сказала Гуля. — Ты пойми — это ко всему подходит, решительно ко всему. Только дай себе волю, начни жить как легче, и тебя понесет так, что не выплывешь. Это надо помнить всю жизнь. Это самое, самое главное!
Гуля до того разошлась, что и не заметила, как в комнату вернулась бабушка. Держа в руке кофейник, она стояла на пороге и слушала Гулю.
— Что правда, то правда, — сказала она наконец. — Я седьмой десяток доживаю, а то же самое слово в слово скажу. Опасно вниз по течению плыть…
— Да ты же никогда и на лодке не каталась! — перебила ее Надя.
— Было время — каталась, и побольше тебя, — усмехнулась бабушка.
Из передней донесся телефонный звонок. Надя опрометью бросилась из комнаты.
— Гуля, это тебя! — послышался ее разочарованный голос.
— Меня? — удивилась Гуля.
В телефонной трубке что-то отчаянно трещало и клокотало. Гуля сразу же догадалась, что это звонит Фрося. Фрося всегда кричала в трубку так, будто находилась за несколько тысяч километров от Киева.
— Фросенька, — сказала Гуля, — говори потише, я ничего не разберу…
Фрося стала говорить немножко спокойнее, и Гуля наконец услышала:
— Та бежи ж швыдче до дому, бо тебе батько выкликае з Москвы! Швыдче!
— Папа! — обрадовалась Гуля. — Бегу!
И она чуть не выронила телефонную трубку.
Когда она добежала до дому, сердце у нее билось так, что она не знала, сможет ли сказать отцу хотя бы одно слово. Но междугородная станция позвонила не сразу, и Гуля успела отдышаться.
Она не все услышала, что говорил ей отец, но разобрала самое главное: он позвонил ей только для того, чтобы поддержать ее в трудное время экзаменов.
Милый, знакомый отцовский голос, слабо доносящийся из такой дали, звучал еще ласковее и мягче, чем всегда.