Обыкновенный, но любимый
Шрифт:
Казалось, в тот день она без конца снимала с себя широкие брюки и блузку. Но на этот раз все было по-другому. Тиг проник под блузку, поднимая один шелковистый дюйм за другим. Его сильные шершавые руки нежно прикасались к ней, лелея каждую клеточку. Горячее, страстное желание пело в ее крови. Всю жизнь Дейзи была неугомонной. В первый раз она подумала, что именно его и искала.
Только его.
Каким-то образом он заставил одежду Дейзи исчезнуть, она решила проделать тот же фокус с его одеждой. Потом они снова
Он быстро поднял голову и улыбнулся — одной из чисто мужских улыбок. Я владею тобой, детка.
Так оно и было в тот момент. Но в ответ Дейзи тут же завладела им. И доказывала ему это очень долго…
Она открыла глаза после полуночи и обнаружила, что Тиг осыпает поцелуями ее лицо, шею.
— Мы проснулись ради чего-то? — сонно прошептала женщина.
— Я хочу, чтобы ты осталась. Но, кажется, тебе надо рано вставать утром из-за кафе.
— Да. В половине шестого.
— Ну… — Еще несколько поцелуев. — Я могу подняться и отвезти тебя в пять утра. Или сейчас.
Что легче?
Она об этом не подумала, но теперь, раз он поднял этот вопрос, она ответила:
— Я не хочу тебя покидать, но мне удобнее быть у себя дома. Тогда, чтобы открыть кафе, я просто спущусь по лестнице. И тебе не придется вставать ни свет ни заря.
— Я не сетую.
— Правильно. — Дейзи ответила на его сонные поцелуи, но вдруг вспомнила:
— Тиг, тебе вообще незачем меня отвозить. У меня твоя машина.
— Я знаю. Но мне бы не хотелось, чтобы после ночи любви ты ехала домой одна.
Они оделись, она взяла свою новую рабочую одежду, и он проводил ее до самой двери кафе. На улице не было никаких признаков жизни. Кружились пушистые хлопья снега. Тонкие облака плыли вокруг полной луны. Эта улица принадлежала им. Поцелуй с пожеланием спокойной ночи превратился в два поцелуя, потом — в четыре.
Наконец Дейзи его отпустила. Когда она поднялась к себе и включила лампу, то остановилась в растерянности. Посреди пола — одному богу известно, как оно туда попало, — лежало огромное шоколадное сердце, завернутое в красную гофрированную бумагу.
«Ранний Валентинов день, — гласила открытка.
— Еще четыре дня до настоящего. Это лишь начало».
Сердце было таким романтичным! Уникальным. И только богу известно, как она любит шоколад.
Подарок чудесный, но именно так поступил бы Жан-Люк.
И внезапно Дейзи испугалась.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Дейзи подошла к окну, отделяющему кухню от кафе. Не было еще и восьми утра, и все-таки в зале посетители все прибавлялись.
Ее песочное печенье с лавандой и лимоном пользовалось спросом, но не до такой же степени.
— Еще печенья, Дейзи! — завопил Гарри через фрамугу.
— Иду,
И была совершенно не готова к тому, что именно сегодня ее песочного печенья понадобится в четыре раза больше.
Дейзи бросилась обратно к мискам, рукавицам для духовки и противням.
Порыв холодного воздуха возвестил, что в кафе вошли новые посетители, и Дейзи покачала головой. Каким бы вкусным ни было печенье, объяснить его, популярность сегодня утром она не могла.
В дверях появился Гарри.
— Возможно, сегодня тебе придется задержаться. Черт возьми, Дейзи, я понятия не имел, что ты привлечешь столько клиентов, когда нанимал тебя.
Она посмотрела в зал. Все места были заняты.
А дверь снова и снова открывалась.
— 'Что здесь делают все эти люди?
— Какая нам разница? Покупают. Хотя, должен признать, — Гарри вытер лоб, — я не привык столько работать. Жаль, что мы дали Джейсону несколько выходных. А Джэнелл не может одна обслуживать столики.
— Это я вижу. Но в чем дело? Школы закрылись? Или сегодня день рождения какого-то исторического деятеля?
Гарри закатил глаза:
— Хватит, Дейзи. Ты знаешь, почему они здесь.
— Понятия не имею.
— Они все знают о сердце. И теперь хотят выяснить, что ты собираешься делать и что собирается дальше делать Тиг. — Гарри подождал, пока до нее дойдет смысл его слов, и добавил:
— Ты же не думала, что в Уайт-Хиллз никто не узнает об этой посылке, верно? Весь город наблюдает, как вы с Тигом проводите время.
Она задохнулась. Вся эта суета из-за нее?
Кто-то позвал Гарри, и Дейзи снова вернулась к своему печенью и выпечке, вытащила круассаны, три ломтя хлеба с пахтой и лавандой, еще одну порцию булочек с корицей и, конечно, новое печенье.
Прошлой ночью она позвонила Тигу. Должен же он знать, что она нашла подарок. Но, видимо, он спал как убитый и не ответил. Дейзи оставила сообщение на автоответчике, выражая огромную благодарность и надеясь встретиться с ним сегодня днем. Но теперь…
Ей все больше становилось не по себе. Вчера ночью ее спокойствие было нарушено ощущением «дежа-вю».
Первой мыслью было — сколько раз Жан-Люк делал нечто подобное? За несколько лет у Дейзи выработался рефлекс. Подарок — обман. Получи подарок, оглянись через плечо и ищи обман.
Дейзи знала, что Тиг не похож на Жан-Люка.
И, конечно, Тиг не был виноват в том, как она восприняла его подношение. Он же не мог знать, какие спектакли устраивал Жан-Люк, сделав какой-нибудь подарок, демонстрируя, как сильно он ее любит, — и это в то время, когда они не могли себе позволить подобную расточительность. Когда она работала в двух или более местах, чтобы заплатить за его очередной широкий жест.