Обыкновенный, но любимый
Шрифт:
Волнующий голос — жалобный, слабый, но тем не менее волнующий — послышался из полумрака:
— Можно мне хотя бы чуть-чуть этого?
— Нет.
Прошел миг, а потом голос раздался снова:
— Очень вкусно пахнет. Просто фантастически.
— Нет. Ты вообще не получишь еды.
На этот раз он промолчал, и Дейзи была вынуждена смягчиться.
— Послушай. Я не соблазняю тебя едой. Просто на кухне негде сесть, а я устала, и это единственная теплая комната в доме. Но, честно говоря, тебе не стоит есть после травмы головы. Тебя
Как и любой другой парень, добившийся первого успеха, он немедленно попытался добиться второго.
— Не вырвет. Обещаю, что не вырвет.
— Но шериф сказал, что я должна не давать тебе спать, проверять твои зрачки примерно каждые два часа и не кормить тебя до завтрашнего утра. Дейзи проглотила очередную ложку супа, все еще не глядя на него. Она до сих пор помнила, как у нее колотилось сердце, когда она чуть ли не на руках несла этого здоровенного болвана в гостиную.
Вот в чем заключалась ее проблема с мужчинами. Они смотрели на нее особенным взглядом, и она таяла. И он был таким же — она поняла это немедленно. Но по крайней мере сейчас он ранен.
А может ли причинить вред мужчина, если он в таком состоянии?
— Пожалуйста, — чарующим тоном попросил он.
Дейзи с грохотом поставила на стол свой суп, тихо выругалась, вне себя от раздражения, и направилась на кухню за очередной чашкой супа.
Маленькой чашкой. С хмурым видом она принесла ее в гостиную.
— Ты получишь две ложки. Не больше.
— Хорошо.
— Поешь, и потом поговорим. Но я не хочу слышать жалобы.
— Никаких жалоб. Понял, — пообещал он ей.
Да уж. Этот барич он, который обещал ей не жаловаться, напоминал рык медведя, обещавшего не реветь, но она подошла к дивану и села с чашкой в руках.
— Не пытайся сесть. Только слегка приподнимись.
— Кажется, я смогу поесть сам.
— А мне кажется, что ты съешь всю чашку. Я это проконтролирую.
— Ты — женщина, которой нравится распоряжаться и контролировать, да?
— Нет. Я испуганная женщина. Если ты умрешь или тебе станет хуже, мне придется остаться в одном доме с тобой до конца этой метели. Дейзи погрузила ложку в суп, и Тиг послушно открыл рот. Она снова сказала себе, что он ранен.
Но как, черт возьми, у раненого мужчины может быть столько чертовщины в глазах?
— Мы вместе будем здесь спать?
Она снова сунула ему в рот ложку.
— Когда мне больно, — назидательно сказала женщина, — я стараюсь особенно вежливо обращаться с людьми, которым приходится обо мне заботиться.
— Ну, если ты не станешь со мной спать, может быть, согласишься принять вместе душ? У меня от опилок чешется все тело. Я просто хочу привести себя в порядок.
— Никакого душа. А если ты упадешь? — Но когда Дейзи опять сунула ему в рот ложку, то задумалась. — Хотя стоит убедиться, что в рану на голове не попали пыль или осколки.
— Я об этом и думаю. И не упаду, если ты будешь стоять под душем вместе со мной. Может быть,
— Я знаю. Мне сказал шериф. А я — Дейзи Кэмпбелл. Ты можешь звать меня Дейзи или Бойбаба, но душа все равно не будет. Я попытаюсь что-нибудь придумать, чтобы вымыть тебе руки.
Если завтра у нас еще будут вода и тепло, может, тогда мы поговорим о душе. Но сегодня ночью будем делать только то, что полагается при сотрясении мозга. Мне об этом рассказал шериф.
— У меня нет сотрясения.
— Ты упал и потерял сознание. Очень может быть, что у тебя сотрясение мозга.
— Я упал и потерял сознание, потому что повел себя по-идиотски. Но мою голову трудно разбить спроси любого из моих знакомых. А что, супа больше не осталось? И никакой другой еды?
— На кухне произошла катастрофа — ты ее разнес. Мне повезло, что я нашла суп и горшок, в котором его можно варить. Ты все равно не получишь ни мяса, ни тяжелой пищи, так что не трать напрасно силы и не смотри на меня так.
— Как?
Она сунула ему в рот очередную ложку супа, потом проигнорировала его душевный взгляд и отнесла посуду в ванную.
Вернувшись в гостиную, Дейзи дала больному стакан воды и теплую салфетку из махровой ткани, чтобы вытереть руки, потом опустилась на колени перед камином. Добавив поленьев, она собиралась сладко поспать.
— Ты разговаривала с шерифом так, будто его знаешь. — Тиг, черт бы его побрал, явно не хотел засыпать.
— Джордж Уэбстер? Мы вместе учились в школе. В выпускном классе он ходил за мной целый год с высунутым языком.
Он ответил ей улыбкой. Следил за ней, когда она сняла туфли и встряхнула одеяло.
— За тобой, наверное, ходило много парней с высунутыми языками, — насмешливо сказал Тиг.
— Несколько, — признала Дейзи. — Какой же дурочкой я была! Мне хотелось нравиться парням.
Хотелось, чтобы меня считали страстной и чтобы мои младшие сестры смотрели на меня снизу вверх. Надо было подавать им пример, а вместо этого…
— Что вместо этого?
— Вместо этого… — Дейзи свернулась калачиком в мягком кресле-качалке и закуталась в одеяло. И почему она разговорилась? Наверное, потому, что, черт возьми, слишком устала. — Вместо этого в средней школе я думала только об одном.
Как выбраться отсюда. Мне хотелось покинуть Уайт-Хиллз и заниматься чем-нибудь интересным. На меня вечно жаловались маме. То у меня слишком короткая юбка. То макияж был слишком вычурный. Я часто прогуливала английский язык.
В этом маленьком городке я себя чувствовала как в ловушке, и мне очень хотелось уехать.
— И все же ты вернулась.
— Ненадолго. Мне просто нужно несколько недель, чтобы передохнуть и снова двигаться вперед. — Дейзи была уверена, что не задержится здесь. Всего несколько часов, как она приехала в Уайт-Хиллз, и уже оказалась посреди метели и на нее обрушилась проблема с парнем. Это был знак.