Обыкновенный, но любимый
Шрифт:
Тигу было трудно закрыть глаза — слишком много ушибов, чтобы отдохнуть по-настоящему.
Но вдруг он вздрогнул, как и любой мужчина на его месте. Ему показалось, что очень теплая, чувственная женщина прижалась к нему.
Он быстро сообразил, что женщина, которая прижимается упругой полной грудью к его груди и обхватывает ногой его бедро, и есть та самая, которую он только что поклялся и пальцем не трогать.
— Ты не спишь, Тиг? Не волнуйся. Это только я.
Но он и так прекрасно понял, кто его обнимает.
— У
Становится все холоднее, и огонь в камине не даст нужного тепла. Но если мы подвинемся поближе друг к другу и используем все наши одеяла, все будет в порядке.
— Хорошо.
— Сколько бы ни шел снег, кто-то же должен прийти на помощь. У нас есть еда, вода и дрова.
Может быть, нам и будет холодно, но как-нибудь справимся.
— Хорошо.
— С тобой ничего не случится. Я знаю, тебе больно. Но я всю жизнь прожила в Вермонте. И могу сделать все, что нужно. Не беспокойся.
— Я и не беспокоился.
« — Я понимаю, что тебе неудобно…
Несмотря на головную боль и ноющую лодыжку, Тиг наклонился и поцеловал Дейзи. Он не собирался заставить ее молчать. Ему было наплевать, будет она разговаривать до утра, не давая спать ни себе, ни ему, или нет. Но ему не хотелось, чтобы она обращалась с ним, как со школьником, которого надо постоянно подбадривать.
Дейзи дрожала. Одному богу известно, сколько она мерзла в этом кресле, но ее губы похолодели, а руки были ледяными. Но как только Тиг поцеловал ее в губы, она вообще перестала шевелиться. Казалось, перестала даже дышать. Они оба внезапно нахмурились, глядя друг на друга под навесом из одеял.
Тиг признал, что у нее есть основания быть недовольной. Они едва знакомы, и ни он, ни она не думали о близости. Но теперь, ощутив вкус ее губ, он хотел повторить поцелуй.
На вкус она показалась ему сонной. И очень милой. Он ощутил еле заметный аромат. Пожалуй, не духи, но нечто чистое, естественное и мягкое.
Миг весны в ночи, на редкость темной и холодной.
Их объятия внезапно стали жаркими.
Неужели это он так страстно целует ее, дерзко гладя стройное, гибкое тело! Этого не может быть! Тиг вовсе не был ни страстным, ни порывистым. Обычно он действовал правильно и аккуратно. Но черт возьми! Они оказались наедине, зимой, в дикой местности. Пещерный человек выбрал женщину и завлек в кровать из шкур.
Если Дейзи случайно ударит его по лодыжке, он взвоет.
Но сейчас мысль о пещерном человеке овладевала всем его существом. То ли ее вкус, то ли прикосновения к ней действовали на него, как не поддающаяся контролю лихорадка. Раньше для такого потрясения нескольких поцелуев было бы недостаточно.
Он вовсе ее не знал.
Но чувствовал себя так, будто знал давно. Его ощущения… Как будто его никогда
Тиг запустил пальцы в роскошные, густые пряди ее волос. Крепко обнял Дейзи, чтобы поцеловать в губы, упиваясь их сладостью. Она отвечала ему. Обвила его руками, сжала в объятиях, словно желая привязать к себе. Сквозь тонны одеял, тонны одежды он все-таки чувствовал, как дрожит ее грудь, как она горит, прижимаясь к нему. И он ощущал, как напряглись длинные, стройные ноги, ощущал неразрывную связь, которую они оба хотели сохранить.
Никто не целовал его так, как Дейзи, и Тиг почувствовал, что никто его больше никогда так не поцелует, не сможет.
Огонь зашипел, и в камине затрещали поленья.
На стенах заплясали темные тени.
Одеяла запутались и мешали. Его голова, его лодыжка… Болело и то, и другое. Но это было ничто по сравнению с ощущениями Тига. Они походили на шампанское, которое он никогда не пробовал.
Дейзи потянула его за собой.
Он не поверил, что она собирается ответить ему тем же. Дико. Не сдерживаясь. Их стремление друг к другу стало непреодолимым.
Она прошла через ад. Она не говорила об этом именно в таких выражениях, но все чувствовалось — в ее глазах, ее прикосновениях. Такое настойчивое «возьми-меня-возьми-меня-потомучто-я-хочу-чтобы-утихла-боль». Когда тебе больно, ты стараешься свернуться калачиком, чтобы стало легче. Было бы безумием напрашиваться на новую рану, прежде чем заживут старые шрамы…
Но одиночество — еще хуже. Оно не дает тебе подняться. Заставляет сомневаться и думать, что с тобой что-то не так.
Черт возьми! Он ощутил, как она ранима, и против воли все сильнее чувствовал, как раним он сам.
Тиг оторвался от ее губ, попытался глотнуть немного воздуха, хотя на самом деле ему хотелось только ее поцелуев. Сейчас. Всю ночь. Вечно, а потом все начать снова.
— Дейзи…
— Я знаю. Это безумие. — Она тоже попыталась вздохнуть, глядя на него затуманившимися темными глазами. — Но черт возьми! Я такого не ожидала.
— Я тоже.
— Ты всегда так хорошо целуешься или я просто потрясающе тебя волную?
— Э-э… Что-то мне подсказывает, что, ответив на этот вопрос, я рискую получить по голове.
Дейзи подняла руку и нежно коснулась его щеки.
— Я не стала бы бить тебя по голове, дорогой.
Ведь там у тебя рана. Худшее, что я могла бы сделать, — ударить в живот, и это я обещаю.
— Спасибо. Я подумаю.
— К нам, кажется, возвращается здравый смысл, верно?
— Да, — с сожалением сказал Тиг.
— Мне нравится уступать порыву. Не раздумывать. Жить. Но, может быть… Это слишком сильный порыв.
— Я знаю. — Но в его голосе по-прежнему звучало сожаление. — Я никогда не делаю глупостей.