Очаг света [Сцены из античности и эпохи Возрождения]

Ренессансные явления в истории России, чему была посвящена первая книга драм «УТРО ДНЕЙ. Сцены из истории Санкт-Петербурга»(СПб, 2002), проступают особенно рельефно, когда классическая древность и эпоха Возрождения в Европе предстают в тех же формах трагедий и комедий, в жанре, который сопутствует великим эпохам расцвета мысли и искусства, отмеченным и величайшими трагическими коллизиями. Отчего же так: греческая веселость, ренессансная жизнерадостность в увлечении жизнью и красотой – и трагические коллизии истории и человеческого духа?

Расцвет искусства и мысли, как ни странно, колеблет устои

Афинского государства, освященные старинной верой предков в отеческих богов, с обнаружением смуты в умах, с гонениями на Фидия, Анаксагора, даже на самого Перикла в условиях войны Афин со Спартой и чумы, а вскоре и на Сократа, и мы наблюдаем золотой век Эллады в его классический день, быстро склоняющийся к закату.

Афины, утратив могущество и свободу, сохраняют еще долго первенство в развитии искусства и философии, что всего привлекательнее предстает в творчестве Праксителя и в его взаимоотношениях со знаменитой гетерой Фриной, и основной темой комедии становится красота, прежде всего красота женского тела, и любовь, прежде всего к женщине, а не культ мужского тела и любви к мальчикам, что было характерно для V века до н.э. Мы становимся свидетелями рождения любви в ее современном значении.

Красота Греции вновь воссияла в эпоху Возрождения в Европе. Флоренция конца XV века, Лоренцо Медичи и его окружение из поэтов, мыслителей и художников (Боттичелли, Леонардо да Винчи, Микеланджело). Ренессансные явления в сфере мысли и искусства заключают в себе и моральную рефлексию, что впервые взлелеял Сократ, а в золотой век Флоренции Савонарола, что однако никого не спасает, но всех губит, и эпоха Возрождения, словно лишившись очага света, быстро клонится к закату, что мы наблюдаем и в Испании в судьбе Дон Жуана, предстающего как историческая и ренессансная личность.

Трагические коллизии далеких эпох оказываются удивительно созвучными к тому, что ныне мы все переживаем в России, оценивая события ее истории и культуры за последние два-три века, и прояснивают многое, с тем приходит осознание, что не формы правления, не идеологии и даже не религии, порождающие борьбу партий и войны между народами, имеют подлинную ценность и непреходящее значение, а лишь красота, создания искусства и мысли, высшие достижения человеческого гения. Имеют смысл не могущество, или процветание, оно конечно, а жизнетворчество и творчество по законам красоты, и лишь это вечно.

ОРФЕЙ

ЭВРИДИКА

ЭАГР, фракийский царь

ДОЗОРНЫЙ

МУСЕЙ

ДИОНИС

СИЛЕН

АПОЛЛОН

ХОР МУЗ

НИМФЫ, САТИРЫ, ВАКХАНКИ, ПОСЕЛЯНЕ, СТРАЖНИКИ

Действие происходит во Фракии в V веке до н.э.

На склоне горы, заросшей лесом, неподалеку от пещеры нимф показывается Дионис, долговязый и неловкий в движеньях, в козьей шкуре, как Силен и сатиры, сопровождающие его с тимпанами и флейтами.

ДИОНИС ( с тирсом, увитым плющом, в руке) Дионис я, а может, Вакх, иль Бромий? В Сицилии бог меда Аристей, - Других имен, их много, не припомню, Но суть, поди, одна: я бог вина, Веселия и тяжкого похмелья, Как жизнь и смерть соседствуют недаром У смертных, разумеется; я бог И то подвержен смерти, с воскрешеньем, Рожденный дважды, может быть, и трижды, Доношенный в бедре отца поскольку. Но бедствиям моим конца не видно, Как род людской, несчастьями гоним, Ношусь я по горам; одна отрада - Мистерии в честь бога, в честь мою, Что учредил Орфей, любимец Феба, Не знаю почему, по воле Зевса, Я думаю, на радость поселянок, В леса бегущих славить рьяно Вакха, В безумие впадая от веселья. А он, Орфей, все славит Аполлона, Эрота, Афродиту, Артемиду, Оставив культ Диониса в забвеньи. Ему претит безумие вакханок! Веселье, пляски? СИЛЕН Нет, скорей уродство. Ведь он поэт; влюбился в Эвридику, И никого из женщин знать не хочет, И в красоте одной он видит смысл И песен, и любви, и мирозданья. ДИОНИС А что несу я людям, бог вина? Не мне ли поклонялся он, покуда Веселью предавался, пел любовь? Пусть явится с повинной, Эвридику Приводит на всеобщее веселье! Иначе с ним я посчитаюсь сам. Обиженный титанами, ты знаешь, Обид я не терплю ни от кого И в гневе я бываю беспощадным. ( Взмахивает тирсом.)

Сатиры в страхе бросаются прочь.

Высокая лесистая местность, вдали море и город у устья реки. Три женщины в изодранных платьях спускаются на лужайку, с удивлением оглядываясь и преображаясь в юных девушек. Это музы.

1-я МУЗА Скажите, милые подруги, Куда нас занесло? 2-я МУЗА На юг? На север? Воздух влажный свеж И сладострастьем напоен. 3-я МУЗА А с вами что же происходит? Вы снова молоды. И я? Мои ли это руки? Бедра? А ножки - прямо загляденье! Наряд лишь наш двусмысленный, Как ветошь, рассыпается.