Очарование страсти
Шрифт:
— О работе для вас, вы хотите сказать? Тут многое зависит от того, куда вы собираетесь ехать. У вас уже есть что-нибудь на примете?
— Есть. — Том достал из кармана бумаги. — Вот здесь все документы для оформления на место представителя ВОЗ. Это в Адани, в Нигерии.
Уорнер взял бумаги.
— Далековато от Бродфилда, — заметил он.
— Я как раз и хочу этого, — открыто сказал Том. На мгновение их глаза встретились.
— Что ж, — Уорнер просматривал бумаги, — насколько я могу судить, у вас есть все требуемые качества, и, говоря в общем, я бы на вашем
— Собственно, по личным причинам я и стал думать об отъезде, — тихо сказал Том. — Я думаю, что взвесил все аспекты этого.
— Ага, так? Но ведь возникает еще и вопрос личного одиночества, когда вы там обоснуетесь. — Уорнер опять взял документы. — Тут написано, что предпочтение отдается неженатым мужчинам. Но я думал, что у вас есть какие-то планы в этом отношении? — Он не смотрел на Тома, задавая свой вопрос.
— Таких планов у меня нет, сэр, — ответил Том.
— Нет? Значит, вы не думали о женитьбе, прежде чем решиться на отъезд?
— Нет.
Наступило молчание. Потом Уорнер осторожно произнес:
— Пожалуйста, извините меня, но разве такое длительное отсутствие — предполагается ведь пять лет?.. — не будет ли это непомерным требованием к девушке, которая будет ждать вас?
— Конечно было бы, — Том наклонился вперед, гася сигарету в пепельнице, — если бы у меня была такая. Но у меня ее нет. — Он поднял глаза, и снова они встретились с глазами Уорнера, на этот раз сказав все, что не было произнесено.
Уорнер сказал:
— Понимаю. Наверное, я сделал поспешный вывод.
— Пожалуй. — Том поднялся из кресла. — Я вам сказал, что хочу уехать из Англии по личным причинам. Теперь вы знаете, в чем они заключаются.
— Вы не должны посвящать меня в подробности, — поспешно напомнил ему Уорнер.
— А неужели вы думаете, что я собирался? — Том резко повернулся к нему, испытывая внезапную душевную боль. — Неужели вы думаете, что любой человек — если он, конечно, не стонет от жалости к себе — станет признаться кому-либо, что его девушка полюбила другого? Думаете, это легко выговорить? Вряд ли мне захотелось бы поплакаться в жилетку — и особенно вам!
Уорнер нахмурился, потом подошел к младшему коллеге и положил ему руку на плечо. Он думал, что Том стряхнет его руку, но тот только пожал плечами. И грубовато сказал:
— Непростительно с моей стороны...
— Нет, все понятно. Послушайте, Дринан, я на несколько лет старше вас, и я не женат. Разве вам не приходит в голову, что
— Вам тоже отказывали?
— Я любил, меня не любили в ответ. Незаживающие раны болят.
Том начал:
— Как-то я никогда не думал, что вы...
Но Уорнер, не слушая его, продолжал говорить, как бы думая вслух:
— Конечно, с клинической точки зрения раны мало-помалу заживают.
— То же самое можно сказать и по-другому — время все излечит, — угнетенно сказал Том. — Нет, наверное, мне нужно еще много времени, прежде чем я смогу поверить в это. Я никогда не забуду Лин... — Он тут же виновато замолчал, но один взгляд на застывшее лицо Уорнера сказал ему, что они оба уже давно знают, что говорят именно о ней.
Уорнер сказал:
— Я действительно сделал слишком поспешный вывод. Я думал, что вы и она обручились. Но если это не так и вам тяжело, я считаю, что вы поступаете мудро; уезжайте за границу. И поверьте, Дринан, некоторые раны заживают, не оставив рубцов.
Том с трудом саркастически улыбнулся:
— Постараюсь надеяться на это. Пока же благодарю вас, сэр, за все!
— Ну, надеюсь, что помог — и чуть больше, чем просто профессиональным советом. — Уорнер пошел к дверям с Томом, но, взявшись за ручку двери, сказал: — Вы сказали одну вещь, которая меня поставила в тупик. Вы сказали, что никогда бы не обратились со своим личным горем ко мне — и подчеркнули, что именно ко мне. Почему же?
— Я сказал лишнее. Буду благодарен вам, если вы скорее забудете об этом.
— Ну хорошо. Может быть, я еще что-нибудь мог бы сделать для вас?
Том благодарно посмотрел на него:
— Спасибо. Я думаю, что теперь знаю: к вам можно обращаться за помощью.
Когда он ушел, Уорнер пошел обратно в гостиную и долго стоял, глядя на огоньки, перебегающие по горячим поленьям. Несмотря на весну, вечера были холодные. Наконец он подошел к телефону, позвонил в Бродфилд и попросил дать ему отдельные палаты.
Ему скоро ответили. Приятно взволнованная сестра говорила:
— О да, мистер Бельмонт, конечно, мистер Бельмонт, вы могли бы поговорить с ней... То есть если бы она была здесь, у нас... Но сестре Эсолл стало лучше, и мы ее выписали сегодня днем!
— Выписали? Но где она?
— Она должна была выписаться не раньше чем завтра-послезавтра, но приехали ее друзья из Эмберли и уговорили меня отпустить ее к ним на несколько дней до окончательного выздоровления. И поскольку они приехали, я ее отпустила. Вы ведь знаете, как мы сейчас радуемся каждой освободившейся кровати, мистер Бельмонт!
— Да, конечно. Все в порядке, сестра, спасибо.
Уорнер положил трубку, посмотрел на часы и стал набирать номер ректорского дома в Эмберли. Когда ему ответила Мэри Дорн и рассказала о здоровье Лин, он спросил, сможет ли увидеть Лин, если он сию же минуту отправится к ним.
Мэри слегка ощетинилась, защищая подругу:
— Ну, я прямо не знаю... Видите ли, она еще слаба, да и дорога утомила ее. Так что я уже уложила ее в постель. Если это что-нибудь важное, я могу передать ей.