Очаровать дракона

Мило Аманда

– Я люблю тебя, мой темный дракон.

Уткнувшись носом в мой бок, Калос издает рокочущее мурлыканье и отвечает.

– Я люблю тебя больше, моя морская дева.

Глава 13

Аделла

– А почему он кашляет? – озабоченно спрашивает Перл.

– О, – быстро говорю я, – с ним все в порядке. Просто оставь его в покое.

Я молча прошу Калоса отойти подальше от берега.

Он не отходит.

Его огромная полуночная

спина выгибается дугой, когда он вздымается. Его шея вытягивается в грубом рвотном спазме, за которым следует тревожный прерывистый кашель. И отчетливый рвотный рефлекс. Хллллуггг!

– Фу! Его тошнит! – вопит Нерисса. – Это... это похоже на дерьмо! Прямо на нашем пляже!

Она в ужасе поворачивается ко мне.

– В первый же раз, когда пойдет дождь, это смоет прямо сюда!

Я вздыхаю.

– Это вовсе не дерьмо. Это называется «кастинг». Он состоит из всех кусочков того, что его организм не может переварить. Он собирает их.

Все смотрят на меня так, словно это безумие. Ну, почти все смотрят на меня. Патрис, очевидно, наблюдает за Калосом, потому что она восклицает.

– Почему он собирает свое дерьмо?

– Это вовсе не дерьмо! – кричу я.

Я не оглядываюсь назад, чтобы посмотреть на Калоса... потому что уже знаю, что он делает. Я стону, когда мои сестры наблюдают, как мой забывчивый дракон берет свой собственный кастинг в рот (он удивительно сухой, для протокола, как спрессованный шар из... ну? Выкашлянных волос, перьев и обломков костей) и он начинает гордо шагать по тропинке.

– Какого черта он делает? – спрашивает Сирена с искренним недоумением.

Голос Патрисии отстранился от нас, когда она напевает:

– Сюда, коровка, сюда, коровка! Иди сюда, коровка!

Мы не обращаем на нее внимания, а Сирена все еще выглядит абсолютно сбитой с толку причудой изрыгания Калоса. И кто может винить ее за это? Даже я до сих пор думаю, что это очень странно, и пытаюсь скрыть эту его привычку с тех пор, как он впервые позвал меня, чтобы полюбоваться одной из своих отрыжек.

(Да. Драконы очень гордятся тем, что их системы не могут переварить. Поскольку это так мало по сравнению с тем, что они глотают, я полагаю, что это настоящее чудо).

Я знала, что мои сестры никогда этого не поймут.

– Видите ли, драконы их собирают. То, что он делает, совершенно нормально.

– И что же он делает? – подсказывает Катиана, глядя на меня так, словно я сошла с ума.

Я вздыхаю.

– У него есть небольшая пещера, где он хранит свои отливки. И перестаньте разевать рот. Это совсем не странно для драконов!

– Ну, это чертовски странно для русалок, – замечает Ианта.

И она не ошибается.

– Иди сюда, коровка! – снова кричит Патрис.

– Теперь я замужем за драконом, так что мы принимаем его, – сообщаю я Ианте.

Калос

прыгает обратно в поле зрения, отскакивая и уносясь прочь со своими другими самодельными «сокровищами», к счастью.

– Аделла! – он зовет, заметив меня.

Все мои сестры разбегаются в разные стороны, когда он падает в воду, ковыляя прямо ко мне, неэлегантный и неуклюжий, как легкомысленное существо.

Я смотрю на невидимый периметр избегания, который мои сестры дают Калосу, и моя бровь медленно поднимается. Я задумчиво смотрю на свою пару.

– Я только что решила, что обожаю твою коллекцию кастингов.

Драконье лицо Калоса светлеет. Не по цвету, а скорее по его чешуйчатому рту и выступающим драконьим бровям.

– Неужели? Какие чудесные новости! Я хотел бы показать тебе мой самый новый…

И он начинает превозносить достоинства своего последнего кастинга, который включает в себя множество рыбьих чешуек и перьев, потому что он очищает небо от морских птиц... что-то, что мои сестры не одобряют.

Я пытаюсь утихомирить его, когда он раскрывает содержимое своего кастинга, но уже слишком поздно. Мои сестры сердито смотрят на нас.

– Эй, – увещеваю я их. – Он заботится о нашей безопасности. И он должен есть.

– Он съел нашу морскую корову, не так ли?! – кричит Патрис.

О нет. Я пытаюсь скрыть свое ошеломленное выражение лица, но почти уверена, что мне это не удается.

Я вздыхаю, скрестив руки на груди над раковинами, и смотрю на свою пристыженную пару. Одно дело, если бы это был его первый проступок, но Калос спугнул нашу рыбу, съел наших дельфинов, проглотил наши лучи, высосал наших морских звезд с их скал, и теперь, если это правда, что наша нежная морская корова пропала... Если он виноват в ее исчезновении, то единственное, что Калос не сожрал, – это наши морские выдры.

(Но только потому, что он попытался съесть одну из них, и все выдры погнались за ним).

К тому времени, как ему удалось выбраться из воды и укрыться в безопасном небе, он был покрыт таким количеством мелких укусов, что объявил животных вредителями и поклялся сжечь их всех, когда увидит в следующий раз.

Тут вмешались мои сестры и я.

– Но наша последняя морская корова? Калос... – отчитываю я его.

– Я был голоден, и она подошла прямо ко мне, – объясняет он.

– Потому что она была ручной! – всхлипывает Патрис.

– Мне очень жаль! – настаивает Калос.

Он поражен, увидев Патрис такой взвинченной. Он держится очень низко, вытягивая шею над водой, искренне извиняясь.

– Я не знал, что эта штука запрещена.

Калос бросает сверлящий взгляд на моих сестер.

– Если прислушаться к их воплям, то кажется, что в этой бухте все под запретом.

– Так оно и есть! – визжат они в унисон, заставляя его вздрагивать и колотить хвостом по ушным впадинам.