Очаровательная идиотка
Шрифт:
— Я очень рада, а потом, когда мы познакомимся поближе, я разрешу вам называть меня Пенни… Согласны?
— Еще бы! А кем вы работаете, мисс Лайтфизер?
— Я портниха… Я работаю тут неподалеку, на Монтегью-стрит, в ателье «Пирл и Клементин». В основном меня посылают к нашим самым богатым клиенткам подгонять одежду по фигуре… Не все ведь сложены, как манекенщицы, правда?
Невзирая на все свои старания, Гарри все больше поддавался странному очарованию Пенелопы. Он слушая всю эту чепуху и ему все больше и больше хотелось
— Мисс Лайтфизер…
— Для начала можете называть меня Пенелопой.
— А вы будете звать меня Гарри, хорошо?
— Договорились.
— Пенелопа, сегодняшняя суббота — самая лучшая в моей жизни!
— Да, точно, Элинор сказала мне, что у вас произошло какое-то великое событие.
— Еще бы! Представьте себе, я встретил женщину, о которой всегда мечтал!
— Это чудесно!.. И где вы ее встретили, Гарри?
— Здесь!
— Здесь?.. Но когда же?
— А только что!
До Пенелопы не сразу дошло, что он имеет в виду.
— О! Вы это о… обо мне, Гарри?
И тут его понесло. С величайшим пылом молодой человек поведал, как давно он ее заметил, как в его сердце впервые проскользнула нежность, как вся его жизнь превратилась в ожидание безмолвных встреч за ленчем. Гарри объяснил, что уже отчаялся когда-либо набраться храбрости и заговорить и лишь сегодняшнее солнечное утро помогло ему отважиться просить Элинор прощупать почву. Пенелопа слушала, открыв от удивления рот, наконец, когда молодой человек умолк, она заметила:
— Не знаю, правда ли все, что вы мне наговорили, Гарри, но слушать это очень приятно…
Подобная наивность глубоко потрясла Комптона. Повинуясь благородному порыву сердца, он уже готов был отказаться от свободы ради мисс Лайтфизер, повести ее к алтарю (а еще лучше — позволить ей привести туда его) и самым законным образом наградить ей множеством маленьких Гарри и Пенелоп! Так, с удивительной непоследовательностью, свойственной романтическим душам, Комптон мечтал создать английскую семью, изменяя при этом Англии! Единственным оправданием молодому человеку может служить лишь то, что он напрочь забыл о прежних планах. Кто бы стал колебаться в выборе между Тер-Багдасарьяном и Пенелопой? И вообще, если не помечтать в субботу после полудня, то когда же?
— Пенелопа… Знали бы вы, сколько раз я приходил сюда по вечерам в надежде увидеть вас… Ваше отсутствие лишало меня аппетита, но, чтобы не огорчать Элинор, приходилось что-то заказывать и жевать без всякого удовольствия… Честное слово, Пенелопа, я и не подозревал, что любовь с первого взгляда может так плачевно сказываться на желудке!
— Простите меня, Гарри… но я не знала об этом… и потом, я живу далеко… слишком далеко, чтобы приходить сюда ужинать… Да и ужин я готовлю сама.
— Кстати, о прогулках, Пенелопа… сегодня суббота, и уже перевалило за полдень… Как вы посмотрите на то, чтобы пройтись вдвоем? День такой солнечный… Может, воспользуемся этим?
Слегка покраснев, девушка призналась, что мысль ей нравится. Но, к несчастью, ее ждет клиентка, и придется работать до самого вечера. Однако Гарри не желал смириться с обстоятельствами.
— У вашей клиентки есть телефон?
— Разумеется… она — из богатых.
— Так позвоните, что заболели!
— Но ведь это ложь!
— В некоторых случаях человек не только имеет право, но и обязан солгать!
— Вы и в самом деле так думаете?
— Конечно! А иначе зачем бы я стал это говорить?
Довод, очевидно, подействовал. Девушка, правда, еще пыталась возражать, но очень неуверенно.
— Если я позвоню и скажу, что больна, она сразу все поймет… Или начнет задавать вопросы, а я не сумею ответить…
— Хотите, я позвоню вместо вас?
— О, неужели у вас хватит смелости?
— Я представлюсь вашим врачом и скажу, что это я запрещаю вам сегодня выходить из дому.
В глазах девушки читалось глубочайшее восхищение.
— Ох, вы… ну надо ж, какой вы… — только и смогла пробормотать она.
Польщенный Гарри гордо выпрямился.
— Не будем терять время. Какой телефон у этой дамы?
— Кенсингтон, триста тридцать два — четыреста семьдесят восемь.
— Отлично!
Молодой человек встал и направился к телефонной будке, но внезапно развернулся и опять подошел к столику.
— Самое главное-то я и забыл! Как ее зовут?
— Леди Демфри… Миссис Барбара Демфри.
Комптон вряд ли испытал бы большее потрясение, даже если бы его хорошенько стукнули по голове колотушкой. Однако удивленный взгляд Пенелопы заставил его взять себя в руки и заговорить совершенно спокойным голосом.
— Так какое имя вы назвали?
— Леди Барбара Демфри.
Гарри повернулся на каблуках и снова пошел к автомату, бормоча про себя, что, каким бы ты ни был хитрецом, случай всегда окажется стократ хитрее.
Войдя в гостиную, где его дожидалась жена, сэр Реджинальд подумал, что издали она еще может произвести впечатление.
— Добрый день, Барбара… По-моему, вы в прекрасной форме. Я не ошибаюсь?
— Да, пожалуй, я чувствую себя вполне сносно, Редж.
— Счастлив слышать, дорогая, тем более что мне придется просить вас сделать над собой еще одно небольшое усилие.
Миссис Демфри сразу нахмурилась, предчувствуя какую-то неприятность.
— Вот как?
— Но успокойтесь, я уверен, что это не вызовет у вас отвращения.
— А в чем дело?
— Я бы с удовольствием выпил немного шерри… Будьте добры, позвоните Серджону.