Очаровательные дамы
Шрифт:
— Но я такая молодая! — продолжала рыдать девушка. Ее заплаканное, искаженное ужасом лицо было таким неприятным, что Акико, которая стала увещевать ее, была вынуждена отвернуться:
— Успокойся, пожалуйста. Сейчас ты умрешь. Почему бы тебе не выказать больше достоинства и женской благопристойности?
— Но я хочу жить!..
— Она все никак не может успокоиться, — сказала Акико, подавая знак госпоже Катаока и госпоже Исе. — Пожалуйста, дамы!
Они потянули за концы веревки изо всех сил. Из-за прилива крови лицо девушки раздулось, как черно-красный шар, глаза вылезли из орбит, а спина выгнулась. Дамы продолжали тянуть. Наконец, голова служанки свалилась набок. Дамы немедленно стали осматривать кухню. Вынув пакет из холодильника, госпожа Катаока воскликнула:
— О, госпожа Камеи, я хотела бы, чтобы вы взглянули на это мясо. Оно просто великолепное. Вырезка высшего сорта.
Все дамы осмотрели говядину.
— Здесь, по крайней мере, килограмм.
— Да, и могу поклясться, что ее цена не меньше двенадцати тысяч.
— Но если мы разделим это на восьмерых, то получится по маленькому кусочку.
— К тому же, оно — замерзшее и его нужно разморозить, прежде чем делить.
— Я вот что скажу: мне мяса не надо, я лучше возьму немного креветок, — сказала госпожа Исе, вытаскивая пакет из морозильного отделения.
— О, какие великолепные толстые креветки.
— Наверное, я тоже возьму себе креветок.
— А я бы с удовольствием взяла себе говядины, — сказала Акико. — Думаю, лучше позвать остальных дам. — Она прошла в гостиную:
— Я побуду здесь одна, а вы идите на кухню — там делят говядину и креветок.
— Вы сказали — говядину?
— Чудесно!
Все четверо заторопились на кухню.
Взглянув серьезно на Акико, госпожа Тоба спросила:
— Почему вы занимаетесь этим? Я никак не могу понять этого.
Акико вздохнула:
— Может быть, это прозвучит грубо, но даже если бы я и объяснила вам все, сомневаюсь, что вы смогли бы понять это. У вас такая обеспеченная жизнь. Я вам искренне завидую.
— А у вас была какая-нибудь особая причина выбрать именно мой дом? — озадаченно спросила госпожа Тоба.
— Нет. Нам просто стало известно, что ваш муж — известный хирург и возглавляет клинику; что ваши дети ходят в школу Кинрио; и что до двух часов дня, кроме вас и служанки, в доме никого нет. Мы обсудили это между собой и решили нанести вам визит — если вы согласитесь впустить нас. У нас не было дурных намерений… Вернее будет сказать, что мы ничего против вас не имеем. — Акико подошла ближе и посмотрела в красивое лицо госпожи Тоба. Она почувствовала запах дорогих французских духов. — Кстати, — сказала она, — нам нужны деньги. Не будете ли вы так любезны сказать, где вы их храните? Нам нужна только наличность.
— Они… они в верхнем ящике туалетного столика в моей спальне. Еще что-то может быть в черной сумочке «Гермес», но…
— Большое спасибо, — поклонилась Акико. — Не сочтите за лесть, но вы очень добрая женщина. Мы ничего не возьмем, только наличные деньги и немного продуктов.
На кухне семь дам были заняты тем, что открывали буфеты и кладовки, доставая оттуда различные консервы и овощи.
— Боже мой, только посмотрите на это богатство!
— Моя дорогая, на вашем месте я не стала бы брать консервированного тунца. Вы же знаете, можно отравиться ртутью.
— Вы правы, я не возьму его. Но тут полно всяких других деликатесов. Вот великолепная ветчина в форме и отличные крабы.
— Я предпочитаю консервированную спаржу. Госпожа Суруга открыла буфет:
— О, какая роскошь! Серебряный сервиз. Из чистого серебра.
— Но мы не должны дотрагиваться до этого, — предупредила госпожа Усуи.
— Конечно, мы ведь договорились не брать ничего, что можно было бы проследить и опознать, — госпожа Суруга закусила губу, — но до смерти хочется иметь такое.
— О, посмотрите на лук!
— Да, моя дорогая. Это особый импортный сорт. Очень вкусный. По тому, как обернута каждая луковица, я могу предположить, что его доставили прямо сюда.
— Нужно не забыть отложить долю госпожи Камеи.
Дамы сгрудились вокруг кухонного стола и, весело болтая, поделили все продукты на восемь равных частей. Ни одна из них даже не взглянула на мертвую девушку.
Госпожа Урабе вошла в гостиную со словами:
— Дорогая госпожа Камеи, мы взяли продукты и поделили на восемь частей. А теперь некоторые дамы мечтают посмотреть мужское и детское белье.
— Простите меня, — обратилась Акико к госпоже Тоба, — а где вы храните белье вашего мужа и детей?
Глаза госпожи Тоба были остекленевшими:
— Чистое белье в корзине в ванной комнате. Если вас интересует мое белье, то оно в комоде в спальне, хотя мне стыдно признаться, что вы там не найдете ничего сверхмодного.
— Вы очень добры. Госпожа Урабе, не будете ли вы так любезны посидеть немного вместо меня?
— Да, конечно, дорогая.
Акико вошла в кухню:
— Дамы, госпожа Тоба разрешает нам взять немного белья. Сюда, пожалуйста.
В ванной комнате дамы окружили большую корзину, в которой лежали стопки чистого белья.
— О, какое теплое, оно вязаное.
— Мой муж грузноват, боюсь, это ему не подойдет.
— Дайте мне взглянуть!.. Ее старший сын в пятом классе, не так ли? Значит, это подойдет моему сыну.
— Невероятно! Мохеровое белье! Ее муж явно боится холода…
— Если оно никому не нужно, я с удовольствием возьму его. Хотя мой муж еще нестарый, он очень чувствителен к непогоде.
— Минутку внимания, — сказала Акико. — Не берите носков с ярким рисунком, а то кто-нибудь натянет их на ноги.
— Правильно, — дружно согласились все дамы.
Когда белье, мыло и туалетная бумага были разделены, дамы прошли в спальню. Огромная комната, выдержанная в зеленых тонах, вызвала завистливые вздохи. Все они жили в маленьких квартирах, где некоторым из них приходилось делить спальню с детьми. Акико выдвинула верхний ящик туалетного столика и обнаружила там сто двадцать тысяч иен:
— Ну-у, я надеялась, что будет больше.
Дамы обменялись взглядами.
— На каждую придется всего по пятнадцать тысяч.