Очаровательные. Новый год в Ранийске

Илария

Отпив из белой чашечки небольшой глоток уже давно остывшего капучино, подавила зевок и в очередной раз пробежалась усталыми от долгой, напряженной работы глазами по строчкам договора, свежепереведенного с катарольского диалекта, о новых поставках запчастей А-класса.

Недовольно нахмурилась, находя несколько ошибок, и, цокнув языком, откинулась на спинку кресла, нервно забарабанив по мягкому подлокотнику карандашом.

[In Your Arms (For An Angel) Topic, Robin Schulz, Nico Santos, Paul van Dyk]

Блин,

И вот, вместо того чтобы проводить счастливые часы в компании самых близких людей, то есть оборотней, — дочери и супруга - я занималась переводом документа, составленного на далеко не самом простом из диалектов анесского языка. Чтоб им всем в этой Катаролии хорошо в Новый год отдохнулось. Памятно так!

И я тоже хороша, тьфу! Дернул же меня черт выбрать в университете именно этот язык, со всеми его многогранными прелестями.

Тяжело вздохнув, недовольно покосилась на исписанную карандашом копию «драгоценного» договора, сурово погрозила ему кулаком, искренне желая «наглецу» куда-нибудь провалиться числа так до второго, не позже.

Но дело и так шло к вечеру и делать было нечего, следовало как можно скорее заканчивать, а не прохлаждаться, ведь вскоре должны были вернуться Дин Картен, глава службы безопасности рода Фрост-Бьорн и по совместительству просто хороший друг семьи, во главе с моей дочерью, отправившиеся несколько часов назад за елкой. А мне, то есть нам со Снежкой, эту елку еще предстояло нарядить.

Задумчиво прикусила кончик карандаша, и только я это сделала, как в голове мигом раздался строгий голос матушки с нотациями на тему: «что я совсем оборзела, забыла ее заветы и тащу в рот всякую дрянь», и «мало глистов в детстве травили, вот они будут рады». Поморщившись, тут же выплюнула карандаш, с подозрением оглядела покусанный кончик.

Вот никак не могла избавиться от столь дурной привычки, впрочем, лично мне эта привычка никогда не мешала.

Плюнув на все, бросила несчетный предмет канцелярии в ящик и вернулась к размышлениям о прошлогоднем празднике, который вышел, надо сказать, не слишком удачным.

Помнится, в том году я оказалась под завалами рухнувшей на голову кучи работы, собственно, не только я, но и Айсар, и, как ни странно, даже больше меня, мне его в то время было немножечко жалко, как и себя, и Снежу, но что поделать… Так вот, елку, как и весь дом, к огромной обиде нашей снежной малышки, украшали нанятые дяди и тети. Ух, сколько недоверия, отчаянья и невыплаканных слез вылилось на наши с мужем головы… Как вспомню – так вздрогну.

Нет, Снежана нам ничего не сказала и даже словесно не упрекнула, не закатила положенную ее возрасту истерику, не-а, характер не тот. Но ее молчаливый укор в ярко-голубых льдистых глазах преследовал меня на протяжении всего года, и даже заверение, что в этом году мы обязательно вместе нарядим елку, отметив все праздничные дни, и сожрем тонну конфет, не избавили меня от мук совести. И в этот раз мне уж точно бы не хотелось подорвать доверие свой маленькой снежинки.

А между прочим, сегодня уже какое число? К-хм. Двадцать шестое, и елкой у нас пока и не пахло. Но я надеялась, совсем скоро запахнет, но ладно запахнет, нужно помнить о том, что ее еще предстояло нарядить. Как и весь дом, да… Я уже молчу о том, что оборотничье рождество, которое приходилось на двадцать пятое декабря, мы все благополучно пропустили. Работа, чтоб ее.

Нехорошо, конечно, так думать, но, к счастью, Айсар вообще не зацикливался на данной, несомненно, прекрасной традиции своего народа, и Снежу невольно этому учил, иначе страшно подумать, как бы отреагировал ребенок, если бы папа просрал, эм, то есть, проспал еще и это торжество, да и я тоже. Ведь это то же самое, что проспать Новый год.

На секунду представила, как муж звонит в канун Нового года и с извинениями сообщает, что ему очень-очень жаль, но Новый год он пропустит…

Ой, папочки.

Вздрогнув, дернула плечами. Лучше такое и вовсе не представлять, никогда. Взгляд вдруг упал на часы.

Глаза, узрев, который час, в ужасе округлились.

В ушах потусторонним шепотом прохрипели:

«Должок, Лара, должо-о-о-ок».

Мотнула головой, сурово поджала губы и кое-что еще, мягкое такое, на чем обычно сидят.

Так, все, работаем, Лара, тащи словарь и не отвлекаемся.

Стремительно поднявшись, подошла к большому, во всю стену книжному шкафу и пробежалась по корешкам книг пальцами. Выхватив нужный томик, открыла и под шелест страничек вернулась обратно в кресло. Новенький карандаш как по волшебству лег в руку, и я, высунув кончик языка, с удвоенной силой ринулась за работу, тем более, на радость, осталось не так много.

* * *

Закончив, с прищуром перечитала исправленный и немного переделанный договор, затем еще раз и еще, хотела еще раз, но в глазах уже рябило от напряжения. Подняв голову, испуганно икнула, уловив в погасшем экране ноутбука какое-то взлохмаченное чудо-юдо, и даже не сразу осознала, что это «юдо» как бы я и есть.

Сплюнув, буркнула под нос ругательство и дернула мышкой, запуская экран. В отсвете синего экрана гладкие листы бумаги «насмешливо» блеснули.

— Так, все, — решительно сказала себе, потирая лицо. — На сегодня мне хватит. Этот столик больше не нагружать.

Быстренько отсканировав договор, отправила его на почту юристу, ведущему эту сделку, для верности предупредив сообщением на корпоративный чат, после чего с облегчением хлопнула крышкой ноутбука. Поднявшись, с противным хрустом выгнула спину и далеко не в первый раз пожалела, что сама не являюсь оборотнем, как мой горячо любимый котико-муж и по совместительству босс Айсар Фрост и дочь.

В дверь кабинета коротко постучали, и после моего отрывистого: «да», в помещение заглянула кухарка. Предупредив, что ужин будет готов через четверть часа, ушла.

Взяв со стола чашку с остатками кофе, задавила в себе желание вернуть женщину и попросить ее приготовить еще одну порцию бодрящего напитка. Подошла к окну, отодвинула тюлевую штору, взглянула на кусочек двора, где крупными хлопьями в свете множества гирлянд падал искрящийся снег.

Красиво.

Зиму я очень любила, несмотря на холод, это была самая любимая моя пора года. Ведь что может быть лучше, чем много снега за окном, вкусный, пряный глинтвейн, теплые носочки и какая-нибудь уютная книга, с легкой перчинкой романтики и любви.