Очень далеко, запредельно близко

Кучерявая Елена

Я сжала руку Эда под одеялом.

– Самолеты, неизвестные города всегда притягивали и манили меня. Я чувствовала в этих передвижениях по миру свободу и успокоение. А сейчас я хочу лишь одного – ребенка.

– Все получится, наберись терпения, Солнце. И пойми, мы были слишком молоды, мы были не готовы.

– Но это не снимает ответственности и последствий происходящего. Сейчас бы нашему сыну было шестнадцать лет. Ты, думаешь о нем?

– Нет. Не думаю. И почему сын? Ты этого не можешь знать. Маша, сейчас совсем другая история. И ты, верно, отметила, надо двигаться дальше. Время не повернуть вспять, мы приняли решение, которое не отменить. И твой поликистоз, как сказал врач, был всегда.

От последнего замечания, я сжимаюсь еще сильнее.

– Я запишу историю с Америкой, а ты прочтешь, если захочешь? Хорошо?

– Хорошо.

Эдик уставился в телефон, а я взяла карандаш с тетрадью и ушла на кухню. Я развернула перед собой чистый лист и окунулась в воспоминания, которые совсем не хотели превращаться в строки. Я долго смотрела в пространство перед собой и наконец, начала писать:

» Я даже не подозревала, что когда вокруг тебя звучит незнакомая речь – это так красиво. Секреты – это очень увлекательно, я понимала лишь малую часть из всего сказанного и сама могла объясняться с грехом пополам. Но моих коллег не смущал мой английский. Как не странно мы отлично понимали друг друга, и каждый старался мне помочь».

Я задумалась, встала, чтобы налить себе воды, сделала большой глоток. И потом стала писать, не задумываясь. Строки, как мысли потекли сами собой.

«Летнюю сессию я сдала досрочно, получила «автомат» по всем предметам. И в середине июня стояла у стойки паспортного контроля в аэропорту Лос-Анджелеса. Меня спросили о цели визита, я показала копию визы и договор о найме. Вопросов больше не последовало. Выйдя из аэропорта, я ощутила пьянящий воздух. Так пахнут самые заоблачные мечты.

За учебный год, я прилично подтянула английский и чувствовала себя свободно. Когда я добралась в скаутский лагерь, вечерело, я жутко устала после долгого перелета. Бросила рюкзак в крошечной комнате, пробежала мимо бассейна и плюхнулась на шезлонг около океана. Я закрыла глаза и вдруг поняла, что мне страшно. Я почувствовала, что я совсем одна на краю земли. Почему я здесь? Что будет дальше? И тут с океана потянуло уже знакомой свежестью и ночной прохладой. Я насквозь продрогла в тонком платье и быстрым шагом отправилась обратно в свою комнату, не раздеваясь, рухнула в кровать и уснула.

Проснулась я от яркого солнца, которое било мне прямо в лицо. На соседней кровати сидела незнакомая чернокожая девушка.

– Амелия, – представилась она, протягивая руку.

– Я твой наставник и все тебе здесь покажу. Твоя рабочая неделя начинается с завтрашнего дня.

– Маша, – я ответила на крепкое рукопожатие.

После завтрака мы отправились осматривать лагерь. Это был другой мир. Территория для игр и отдыха почти на восемьдесят процентов находилась под открытым небом. Множество растительности, игровых зон и даже кафе, затянутое яркими тентами. Сказать, что я была в восторге, не сказать ничего.

Некоторые занятия проходили в специально оборудованном помещении, где свободно передвигались дети. Многие из них сидели прямо на полу, на разноцветных ковриках. Я внимательно разглядывала стены, украшенные рисунками и разными фотографиями. Доска, где отмечались успехи, либо плохое поведение детей, смешными значками различных цветов.

Мне нравилась наблюдать за детьми. Они совсем не походили на моих бывших одноклассников. Ярко одетые, раскрепощенные и открытые. С постоянно блуждающей безмятежной улыбкой на лице. В лагере я очень быстро освоилась, привыкла к распорядку дня и своим обязанностям.

Часто я вставала в шесть утра, чтобы убежать на свидание к океану и полюбоваться его безмятежной красотой. Но каким бы райским местом не казалась мне Америка, я не выразимо тосковала по семье. По любимому человеку, которого у меня не было. Просто по мужской ласке, комплиментам, вниманию. Долгие месяцы ожидания поездки, предвкушение счастья, я не жила в настоящем. И сейчас на этом шикарном побережье даже среди людей я всегда была одинока.

В один из выходных Амелия пригласила меня на тусовку с ее друзьями. Почти вся компания была мне не знакома, но я согласилась. Жаркий июль наградил меня загаром, выляневшими волосами и я чувствовал себя красивой. Чтобы подчеркнуть поцелуй солнца, я оделась во все белое: сарафан, кеды. Чуть блеска на губах и тушь на ресницы.

– Едем в одно популярное местечко, – таинственно сообщила мне Ами.

И вот спустя двадцать минут, я стою в модном клубе ЛА под открытым небом, словно в другой реальности. Вокруг крики, смех, музыка, яркий свет.

Вдруг мелодия замирает, нас окутывает тишина и из динамиков начинается литься медленная мелодия. Я стою, не совсем понимая, что делать и чувствую, что сзади меня обнимают крепкие мужские руки. Я ощущаю незнакомый запах, твёрдые мускулы живота и то, как требовательно и в то же время нежно он прижимает меня к себе. Я скольжу взглядом по длинным пальцам, и они четкой, темной тенью вырисовываются на моем сарафане. Я полностью во власти этих объятий, теплые губы на моей шее, нежно скользят вниз».

При этом воспоминании о нашем знакомстве с Эдом, меня захлестнула необузданная волна желания. Я закрыла тетрадь, вернулась в спальню и мы слились в страстном поцелуе.

Глава 3

И так, мне назначили контроль овуляции. Значит, нужно приходить на УЗИ в определенные дни цикла, чтобы оценить, как работают мои яичники. После двух месяцев наблюдений, врач дает заключение об ановуляторном цикле. Овуляции не происходит, следовательно, беременность невозможна.

Мне выписывают лекарства для стимуляции роста фолликул, и снова плановые визиты УЗИ. К середине цикла вырастает даже два доминантных фолликула. Благоприятный день для половой жизни определен. И вечером я с нетерпением жду мужа. Почти с порога сую ему в лицо лист назначения, наскоро кормлю ужином и убегаю в спальню.

После бесполезных попыток, я чувствую, что снова замираю внутри себя. Вся тяжесть пережитого за последние месяцы накатывает волнами. С трудом сдерживая рыдания, я ухожу в ванную.

– Ты понимаешь, что я не могу ТАК, – слышу я злой голос Эдика через дверь.

Включаю воду, закрываю глаза и стараюсь просто отдаться ритму стекающих по телу горячих струй. Не знаю, сколько я стою так, теряя счет времени. Я превращаюсь в ритм, я плыву.

– Ты выйдешь, в конце концов? – раздается голос мужа.

Завернувшись в теплый халат, я стою на пороге ванной.

– Давай, успокоимся? – говорит Эд.

– Я не могу заниматься этим по предписанию врача, – сжатые челюсти выдают его обиду и затаенную боль.

Конец ознакомительного фрагмента.