Очень долгое путешествие, или Инь и Ян
Шрифт:
— Мне нужно что-то из её вещей, то, что она часто носила, — попросил Эскель.
С вешалки у двери старуха вытянула вязаный платок.
— Вот, ушла не покрывшись, а вечерами уж холодно.
Даже я почувствовала слабый хвойный аромат, когда Эксель взял платок в руки.
— Пихта, сосна, толика кедра, — задумчиво перечислил он, — она использовала эфирные масла?
— Да, любила запах хвои, все свои сбережения извела на пузырёк той весной, я уж её ругала-ругала, — старуха опять начала всхлипывать. — Найдите Бетку, живую или мёртвую,
Эскель кивнул. А действие Аксия бабульку явно отпускало.
— А чегой-то за девушка с вами? Мечи, ножики, не годно это, а глаза-то обычные.
— Моя ученица, — ровно ответил ведьмак.
Мы вышли на воздух. Меня распирало от гордости. Эскель усмехнулся.
— Ладно, давай за работу. Это хвойное масло нам здорово поможет.
Он сосредоточился, замер, поводя носом, как ищейка.
— Туда, — махнул рукой к выходу из деревни.
Мы направились к лесу. У опушки послышалась мелодия, и навстречу выпорхнула стайка юношей и девушек. Впереди, играя на свирели, шёл Марек — именно его я видела вчера у костров, статный и красивый. А рядом с ним, легко касаясь ногами в белых сапожках земли, ступала та самая прекрасная Маренка. Марек пританцовывал, увивался вокруг неё, и было видно, что играет он лишь для неё одной.
Мы разминулись, и я поделилась с Эскелем вчерашними наблюдениями на хороводе.
— Это нехорошо. Очень нехорошо, — проворчал он. — Что-то с этой девушкой не так, я тоже заметил. Но ты говоришь, что твоё видение из медитации помогло освободиться от наваждения?
— Да. Правда, не понимаю, зачем я ей кланялась, но тогда это казалось единственно верным решением.
— Возможно, оно и было верным. Но главное, что ты можешь обращаться за помощью к силе, которую открыли в тебе камни. Используй это.
Мы сошли с тропы. Эскель опять погрузился в себя, и, ведомые его ведьмачьим чутьём, мы следовали за слабым запахом хвойного масла в глубь леса, уходящего вверх по склону горы. Из опавшей листвы выглядывали массивные белые камни, и чем выше мы забирались, тем больше их всплывало из-под земли. Было сухо, листья шуршали под ногами, но тонко пахло осенней грибной сыростью и мхом.
Путь вывел к обрыву. Из расщелины высоко вверху хлестала струя воды, падала, разбиваясь о скальные выступы, и весёлым ручейком устремлялась на встречу с Гвинлехом.
— След обрывается, — констатировал Эскель, посмотрел вниз в расщелину и выругался.
Мы сделали крюк и спустились к ручью. Прошли вверх по течению до водопада, где струя низвергалась в круглый каменный бассейн, откуда брал начало ручей. На камнях лежало на боку тело девушки. Голова лицом вниз свешивалась в воду, руки и ноги были вывернуты под неестественными углами. Казалось, ещё миг, и она подтянет руку, оправит юбку, задравшуюся на плечи, распрямит ноги в грубых шерстяных чулках. Чем-то нереальным, безотчётно тревожным и жутким веяло от её неподвижности. Тонкая муравьиная дорожка пересекала белую бескровную ладонь и по рукаву
— Бери за ноги, — скомандовал Эскель и приподнял Бетку за плечи.
Я взялась за твёрдые, раздувшиеся над туго затянутыми башмаками щиколотки, и мы отнесли девушку подальше от воды. Эскель перевернул её на спину. Я расправила на ней юбку, стараясь не смотреть на мертвенно-белое лицо и зияющую на месте лба вмятину.
— Привыкай, это наша работа, — сказал Эксель, глянув на меня. Помолчал, отвёл в сторону волосы со лба девушки: — Кровь вымыла вода. Что же, боюсь, мы принесём плохие вести про Бетку. Но меня больше интересует другое…
Он поднялся с корточек и прошёл в глубину за воду, лившуюся сверху. Там оказался низкий грот, а у дальней стены виднелось нечто похожее на алтарь — плоский камень, посередине которого была установлена деревянная фигура. Очертания фигуры едва угадывались, так как дерево расслоилось от постоянного воздействия воды, но это явно была статуя женщины. У её ног стояла грубо выдолбленная из камня чаша в однозначно узнаваемой форме черепа.
— Нехорошо, — опять повторил Эскель и провёл пальцем по плоскому камню. — Сюда попали брызги крови Бетки. Плюс вся та кровь в бассейне…
Он глубоко задумался. Потом попросил ещё раз рассказать о вчерашней девушке. Помолчал.
— И староста обмолвился, что молодые люди начали ссориться. Всё сходится. Пойдём назад.
Я сгорала от любопытства. По дороге Эскель всё-таки заговорил.
— Это древний алтарь, его не использовали больше сотни лет. Он принадлежит Маре, богине зимы и смерти.
— Маренка! — ахнула я.
Эскель кивнул.
— Лишь только у неё была чаша из человеческого черепа. Кровь Бетки помогла ей воплотиться, и теперь Мара желает жить. И у неё это получится, как минимум до весны.
— А чем это грозит?
— Может быть и ничем, да вот только сомневаюсь, что юноши из деревни захотят смотреть на других девушек. По легенде, Мара жаждет испытать человеческие чувства, которых она лишена. Любовь. Вряд ли это ей удастся, конечно, но кто знает, сколько ещё будет таких вот самоубийц. Если уж даже на тебя подействовали её чары, что говорить о парнях.
— И что же делать?! — воскликнула я.
— Покупать сани, — ответил Эскель и не проронил до деревни больше ни слова.
КАЭР МОРХЕН. Глава 8. Поцелуй зимы
В деревне мы и правда пошли первым делом к мастеру. Эскель продал ему нашу телегу и купил взамен сани. Тот смотрел на нас, как на умалишённых.
— Теперь мне нужна твоя помощь, — сказал ведьмак, когда мы вернулись в корчму.
Я радостно закивала, однако он вcучил мне Весемиров список.
— Сейчас я пойду к старосте, чтобы до темноты они успели принести тело с ручья. А твоя задача проследить за припасами — они должны быть собраны и упакованы. М-м, кроме живности, её заберём завтра. Завтра же сходим к броннику и оружейнику.