Очень грязная история
Шрифт:
Даже то, что действовал кто-то из тех самых «своих», которых он не бросал, тоже ничего не объясняло. Да, гнусно, когда предают, но человеческую суть не переделать. Как бы ты ни старался, но вероятность пропустить сволочь оставалась и при самом тщательном отборе.
Вот только разжевывать это младшей Горевски у Геннори желания не было, в собственных заблуждениях той предстояло разбираться самой. В отличие от Шторма, Лазовски лезть в личную жизнь друга не собирался.
Возможно, что-то такое мелькнуло в его взгляде, но Кэтрин, оборвав
Его усилия того стоили!
Шторм сидел в рабочем кресле. В первое мгновение показалось, что спал, уж больно расслабленным выглядел.
В том, что ошибся, Лазовски убедился сразу, как только тот открыл глаза, реагируя на сигнал соединения.
Стоило признать, что таким друга Ровер еще никогда не видел.
– Это серьезно, – кивнул Лазовски, выслушав сакраментальное: «Я устал!» – Может, возьмешь отпуск? Слетаешь на Землю, сходишь в горы. Вместе с Кэтрин. – Говорил спокойно, без иронии.
Был бы рядом, взял бы за грудки да встряхнул, выбивая из души Вячека ту хрень, что сумела довести его до такого состояния. Или составил компанию, заставив выложить все, что кривило горечью его губы.
Но… ни то, ни другое не действовало, когда между ним и тобой половина Галактики.
– В отпуск? – как-то растерянно переспросил Шторм, словно пытаясь что-то вспомнить.
Вот тут-то Лазовски и усомнился уже в собственных выводах. Вряд ли обошлось без внутреннего раздрая, но не до такой степени. Психика Вячека была весьма стабильна. А его, Лазовски, наблюдения за Исхантелем и еще одним жрецом, но уже из храма богини Судьбы, позволили Вячеку выстроить такую защиту, что только скайлы и брали.
Но и тут Шторм не останавливался, используя для целей своего совершенствования дружбу генерала Орлова и вице-адмирала Искандера.
Так что; «Устал!» и детское прозвище; «Нори», если и существовали, то где-то настолько глубоко, что даже пьяный бред не мог вытащить их наружу.
Словно отвечая на его подозрения, в кабинет Вячека ввалился Орлов. Проигнорировав вопросительный взгляд Лазовски и попытку Шторма подняться, приставил к шее полковника тубу инъектора.
Пробурчал; «Минут через пять будет нормальным», – только теперь посмотрев на Геннори, и, больше ни сказав ни слова, оставил их вдвоем.
Что ж… пять минут так пять минут. Ситуация была слишком неординарной, чтобы не дождаться ее развязки.
Все начало происходить раньше, чем предупредил генерал. Уже минуты через три во взгляде Шторма стали заметны зачатки осмысленности.
– Значит, устал? – не без ехидства поинтересовался Лазовски, когда Вячек приподнял голову, удивленно оглядываясь вокруг.
– Бывает, – хрипло отозвался тот, вставая. Махнул неопределенно рукой. – Я сейчас.
Походка была расхлябанной, но до двери гигиенической комнаты ему удалось дойти, ничего не сбив.
На этот
– Ну и что это было?
Лазовски откинулся на спинку кресла, наблюдая, как Вячек недовольно качнул головой. Похоже, помнил все и особой радости по этому поводу не испытывал. Не в отношения самого факта наличия воспоминаний – их содержания.
Влив в себя несколькими крупными глотками воду из стакана, оставленного Орловым, буквально упал в кресло.
– А ведь я им не поверил.
– Кому – им и по какому поводу?
Тяжело вздохнув – позер! – Шторм выдохнул:
– Ты ничего не видел и не слышал.
Относилось это явно не к тому, о чем он только собирался рассказать.
– Не видел и не слышал, – хмыкнул Геннори, догадываясь, что забыть о тех нескольких минутах ему точно не удастся.
Вячек считал необходимым если и не беспокоиться, то хотя бы держать под контролем обстановку вокруг тех, кто был ему дорог, но не позволял заботиться о себе.
О чем бы ни догадывался раньше Лазовски, подтверждение своим подозрениям он получил лишь теперь. Шторм еще держался, но только он сам знал, чего это ему стоило.
– Мои химики… нахимичили! – не без гордости произнес полковник, понимающе ухмыльнувшись. Мысли друга не прошли мимо его внимания. Они знали друг друга слишком давно, чтобы ошибаться.
– Антиблокиратор? – напрягся Лазовски.
Если он прав и об этом станет известно… Думать на эту тему даже не хотелось.
– Не совсем, – слегка успокоил его Шторм. – Одноразовая штука, во второй уже не берет, к тому же, не без последствий.
– Надеюсь, не по мужской части?
Полковник попытку шутки оценил улыбкой. Мелькнула и тут же исчезла.
– Усиливает уже поставленные. Но выворачивает…
– Это я уже сообразил, – не без злости перебил его Лазовски. – Экспериментатор хренов! Тебе мало того, что ты уже с собой сотворил?! Идиот!
– Знаю, – кивнул Шторм. – И даже помню, что тебе обещал, но…
– Это был другой случай, – закончил за него Лазовски. – И обещания я твои слышал… и видел… Не мальчик же…
– Ну, – подмигнул Шторм, – не тебе судить.
И как с таким можно было разговаривать серьезно?!
– Считай, что убедил, – выпрямился в кресле Геннори. Продолжил уже серьезно; – Так что случилось?
Они слишком хорошо знали друг друга, чтобы обманывать… И достаточно много вместе пережили, чтобы понимать без слов.
– Похоже, мой отец жив…
Лазовски дернулся вскочить, но удержал себя. Его эмоции Вячеку были совершенно ни к чему.
– Твой безымянный адресат?
Шторм сглотнул, но не ответил.
В этом мире было немного причин, способных вывести полковника из себя. Отец оказался той раной, которая не зажила даже спустя много лет.
– А отдохнуть тебе все-таки стоит, – избавляя их от тишины, произнес Лазовски. – Сгоришь…