Очень много счастья, пожалуйста!
Шрифт:
Никто же специально не следит за теми, кто заходит в кабинеты. Смотрят, чтобы сотрудники не слонялись без дела и чтобы оргтехнику не тащили по домам. Наверное.
Я сгрызла для смелости яблоко и сжала ручку чемодана. Дождусь первой толкучки у входа и сразу иду внутрь. Внутри меня колотило, но я почему-то верила, что справлюсь. Ведь я «волшебница», и пока все глупости сходили мне с рук. Еще одно маленькое чудо, почему бы и нет?!
Первую толкучку я все-таки пропустила, сдрейфила. Пятеро явно пришли вместе, и вклиниваться между ними незамеченной точно бы не получилось. Когда у входа образовалась новая четверка жаждущих зайти внутрь, я, покачиваясь, поднялась с места. На ватных ногах дошла до входа и попыталась всунуть нос, чтобы разглядеть, чем занята секретарша.
Разглядеть не вышло. Меня внесли в двери в лучших традициях московского метро. Сзади успела собраться новая партия гостей, и меня фактически протащили зажатой между чужими телами аж до расслабляющего зала с пряниками и кофемашиной. Стоило давке ослабнуть, как я подбежала к первой попавшейся двери и нажала на ручку.
Она поддалась (волшебница же я или как?!), открылась. Я влетела внутрь и закрыла дверь за собой. Обернулась. На счастье, кабинет оказался пуст. Никто не сидел на кресле напротив. Ни на одном из двенадцати кресел напротив.
Похоже, я забралась в зал для совещаний. На стене у круглого стола от пола до потолка висела доска, исписанная таблицами и диаграммами. «Как серьезно», — хмыкнула я, усевшись в широкое кожаное кресло. И не скажешь, что это креативное агентство.
Покрутила головой по сторонам и решила, что у меня крыша поехала. В уголке за белёсой перегородкой стоял игрушечный домик. Не маленький для кукол, а вполне крепкий, для ребенка. Пластиковые стены изображали камень, на крыше изумрудом сияла зеленая черепица. Из одного окна торчала барная стойка с крошечными табуретами.
Неуверенной походкой я подошла поближе к теремку, отодвинула бархатную занавеску и заглянула в окно. Внутри оказалось темно, зато пахло пластилином и гуашью. Повинуясь какому-то неведомому инстинкту, я открыла дверь и, замерев, прослезилась.
Когда мне было пять лет, я мечтала о таком игрушечном домике. Своем тайном местечке, где смогу рисовать, писать маленькие истории в дневнике и шить роскошные наряды для кукол. Уютном тереме, в котором всегда смогу спрятаться от гадких мальчишек, обидных родительских слов и неприятных требовательных воспитателей.
В детстве мечте не суждено было сбыться. У нашей семьи не нашлось бы денег на подобный богатый подарок для меня.
Вытирая глаза, я забралась внутрь и, поджав колени к горлу, устроилась на теплых велюровых подушках. Пошмыгала носом, вбирая запах заточенных карандашей. Рядом с теплыми подушками располагалась зона для настоящего безудержного творчества. Пластилин, краски, карандаши, цветная бумага и картон, листы разной плотности и фактуры — рай для любого талантливого маленького ребенка. Или очень большого ребенка, то есть взрослого.
Я с тоской захныкала. Как бы мне хотелось остаться работать в таком творческом месте! Где каждая деталь и каждый момент подобран со вкусом и смыслом.
Вспомнив о смысле, я спохватилась о задании из счастливого курса. Новый взгляд на мои жизненные передряги! Самое время найти чего-нибудь приятное в неудачах, проверить почту на ответы о вакансиях и проведать Педрищева.
Покряхтывая, я выбралась наружу и вернулась обратно уже с телефоном. Бумага с карандашами в домике вкусно пахли. Мне казалось, что маленькое пространство будто бы обостряло ощущения. Первым делом я взялась за разбор неприятностей.
«Рухнула мечта с работой в креативном агентстве у Бориса», — вывела я на бумаге, покусывая ластик на карандаше. Ну, рухнула и рухнула! Зато я поняла, насколько творчески можно подходить ко всему в своем деле. Увидела, как мужчина категорично отстаивает свое видение до конца. Возможно, и мне стоит научиться так, как и он, отстаивать свое понимание дизайна и продолжать делать то, что нравится, несмотря на мнение окружающих. Или, наоборот, постараться лучше понять то, как он видит дизайн, и посмотреть, к чему это изменит мой собственный стиль.
— Тут-тук-тук, кто в теремочке живет?! — в проеме двери показалась мужская рука, и, я, резко подскочив, ударилась головой о крышу.
— Кто, кто в невысоком живет? — послышалось продолжение сказки, а мне становилось далеко не сказочно.
Дом внезапно начал превращаться в настоящую темницу. Никуда не спрячешься, незаметно не выберешься! Рука принадлежала Борису (и когда это я приспособилась выделять именно его руки среди остальных?!). Да и голос, явно его. Ну, я и волшебница! Стоило написать о нем пару строк, как он тут же материализовался. Будто ждал разрешения прийти.
Я поползла на корточках к двери. Да вообще бы выбраться теперь из игрушечного капкана! Пускай даже заметно.
Похоже, пока я сидела в скрюченной позе и размышляла о «великом» прошлом, мое тело затекло, распухло и теперь отказывалось выходить.
— А-а-а! Застряла! — завизжала я в истерике.
— Хороший домик, — хохотал Борис снаружи. — Поймал мне еще одну любопытную блондинку.
На словах «еще одну» я от злости попыталась выпрямиться, позабыв об игрушечной темнице. Мигом получила по макушке.
Домик сработал на славу. Крошечное помещение сковывало движения, крыша била по голове. От тяжелого запаха гуаши начинала кружиться голова. Никакая не творческая зона! Игра на выживание… Я поежилась. Мышеловка маньяка! Не зря синеголовым ходил, недалеко от Синей Бороды ушел.
Стоп, стоп, стоп. И откуда у меня такие фантазии?! Не иначе как от «девы в беде»!
— Вытащи меня отсюда, пожалуйста, — захныкала я. — Сама не могу вылезти.
Вот же я настоящая «дева в беде»! Даже играть не приходится.