Очень мужская работа

Зорич Александр

— Может, пока есть время, расскажете, что за Фуха и всё такое?

— Не могу.

— Про дочь наврали? — с напором спросил Тополь.

— Про дочь — не наврал, — сказал Клубин. — Если бы про дочь наврал — ты бы ещё тогда враньё почуял.

Тополь отвёл глаза.

— Ну с ней хоть всё в порядке?

— Не очень, — сказал Клубин. — П-п-п… Тополь, я же не лезу к вам с расспросами про твою сестру.

Комбат поморщился, но глаз не открыл. Клубин отвернулся от них, стал смотреть на дорогу.

— Такой интимный момент, ведомый, — сказал Тополь. — Не люблю их, а куда от них денешься в Зоне? Вы ведь меня дважды

вытащили.

— Не надо, Костя, — сказал Клубин. — Ты меня прикрыл, я — тебя. Я тебя тащил, ты дорогу выбирал. Вообще, сейчас это не имеет значения…

— Дурак, — прошелестел в ухе Клубина голос Эйч-Мента.

— Как знать, — сказал Тополь. — Как знать, когда что понадобится. Когда что примется во внимание… Я ещё почему сейчас всё это начал, Олегыч. Вроде бы я видел вашего Фуху этим летом в Зоне.

— Мёртвым? — спросил Клубин, не удержавшись.

— Не скажу, не знаю. Как было там живого от мёртвого отличить? Такое только Влад и мог — отличать.

— И что он делал? Фуха?

— Он стрелял. Метко. Вам интересно?..

Клубин помолчал.

— Мне интересно про Подфарника, Костя. Мы едем по важному делу, коротаем время за разговорами. Вы дали мне информацию, я выполняю договорённость. Вам нужно вылечиться — мне нужно, чтобы Зона включилась. Всё остальное — потом.

— Странно, — вмешался Комбат. — Задница ненавидит Зону. Что вы ему посулили, господин инспектор? Это же должно быть что-то невероятное.

— Зона есть Зона, — сказал Клубин. — У вас ведь тоже был план, когда вы именно к Заднице из Зоны подались…

— Орёл или решка, — сказал Комбат. — И монетка ещё крутится.

— А ведь вы мне доверяете, Пушкарёв, — сказал на это Клубин с усмешкой.

— Да, много болтаю, — согласился Комбат. — Хотел вас попросить, инспектор. Покажите бластер. Ни разу в руках не держал.

Без колебаний Клубин вытащил бластер и, не разряжая, бросил его, обернувшись, в руку Комбата. Комбат с трудом поймал оружие, поднёс к лицу, стал вертеть его так и сяк, но сам не отрывал взгляда от Клубина.

— Вам нужно оружие? — спросил Клубин. — Могу подарить. Вам на двоих как раз этой штуки хватит.

— Вещь! — сказал Тополь, рассматривавший конкретно бластер. — Соглашайся, Вовян. Звёздные войны! Ты и дышишь подходяще.

— Ловите, — сказал Комбат и неуклюже бросил бластер обратно, Клубин еле поймал его. — Штука хорошая. Может, потом вернёмся к вопросу.

— Wake my guest, — сказал Клубин, упаковывая пистолет в кобуру.

— Сколько в нём зарядов на раз? — спросил неугомонный Тополь.

— Пятьдесят. Неужели на чёрном рынке ещё не появлялся?

— В Предзонье — нет, — сказал Тополь. — Только реклама. Одно скажу: если кино не врёт, штука в Зоне полезная, эта пукалка. Я бы сразу купил. Или отобрал бы. Я же преступник, надо же этим пользоваться хоть иногда.

— Сейчас мы проедем место, где рязанский убил два танка, — сообщил Клубин. — Не знаю, убирались ли тут… Я по сводке про это знаю. По фото.

— А чьи танки? — спросил Комбат.

— Наши, Владимир, наши танки. Человеческие.

— И где? — спустя пять минут, прошедших в молчании, спросил Тополь.

— Сейчас вот этот распадок, а потом дубрава небольшая с ручейком. К ней съезд с грейдера… Вот. Да, тут убрались.

Клубин знал, что Малоросликов отрядил большое подразделение для уборки мест гибели и эвакуации останков погибших. Клубин перехватил управление и сбавил скорость, поехал совсем медленно. У дубравы (десяток старых приземистых древ почти правильным полукругом) уборщики-гробовщики побывали, да и трава за два месяца поднялась, укрыла место гекатомбы. Мятую броню сгребли в кучу поближе к грейдеру, приготовили для транспортировки. Ни одной узнаваемой детали. Куча металлолома привлекала особое внимание лишь необычным цветом — металл после гравитоудара стал ярко-зелёным — да жёлто-чёрной пластиковой лентой, обрамляющей бывшие танки, подрагивающей от ветерков на дюралюминиевых шестах. Клубин знал ещё, что довольно долгое время броню после удара гравитационного трюфеля можно было протыкать хоть пальцем… Ещё там была какая-то табличка на одном из шестов, но надпись на ней с дороги прочитать было невозможно. Да и зачем, собственно? Клубин дал газ.

— Посмотреть, в общем, не на что, — сказал Тополь. — Но — земля пухом.

— Трудно быть и на той, и на другой стороне одновременно, не правда ли, Костя? — спросил Клубин.

— Нет, — ответил вдруг Комбат. — Не трудно. Нет никаких тех и других сторон, инспектор. Есть смерть, и есть жизнь, вот и все стороны.

Клубин покивал.

— Так говорят сталкеры, — сказал он. — Знаю. Удобно, да.

— Не в удобстве дело, — возразил Комбат.

— Не понимаю я тебя, сонни, — сказал Эйч-Мент недовольно. — Что за wibbly-wobbly у тебя такие с подозреваемыми? Они там тебя не индуцируют случаем? Или ты опять там ксенопсихологией занимаешься на работе?

Клубин почесал нос. Вообще-то, слова Эйч-Мента пришлись кстати, их следовало хорошенько обдумать… Несет он и впрямь что-то лишнее… Что-то такое исконно советское, кухонное, зажизненное…

Клубин решил переменить тему.

— В Орджоникидзе заезжать тоже не будем, — произнёс он задумчиво. — Там инженерная база, не протолкнёшься, Костя. Так что там с этой «Прокрустой Копейкина»? Почему нам от неё надо танцевать? Это портал какой-то?

— Вроде шлюза, — сказал Тополь как ни в чём не бывало. — Мы почему знаем? Бредень оттуда и начал и именно туда вёл колонну заложников. Шугпшуйц — за ним по пятам на квадроцикле, а уж за Шугпшуйцем — и мы с Вовяном. Шлюз, в натуре. Огромное такое длинное помещение, сквозняк жуткий. Красный свет. «Радуга» — это перемещалка без наворотов, а «Прокруста», оказывается, настоящий шлюз. Если знать, как войти, как выйти… И зачем… Что, Олегыч, желаете прослушать про Подфарника до конца?

— Откровенно говоря, я уж отчаялся услышать окончание твоей занимательной истории, — сказал Клубин. — Сам смотри, Костя. Ты уже ничего мне не должен. Влада и Владу вы нам отдали, договорённость выполнили.

Тополь хмыкнул.

— Что такое «сторожить фишку» знаете, Олегыч? — спросил он.

— Ну догадываюсь, наверное.

— Я как сейчас на эти танки глянул, подумал, — сказал Тополь. — А не нарочно ли старикашка свои треки направо и налево сливал? Вроде бы спьяну? У него ведь — я уже говорил — очень хороших, годных треков накопилось в загашнике порядочно, богатые ништяками маршруты, дорогие. А он с одного стакана начинал их рисовать на салфетках всякому, кто второй поставит. Все гитики, все ловушки указывал… Но я что-то никак не припомню, чтобы ребята прямо так уж часто его треки грабили. Хотя — казалось бы. Может, специально он дураков так отсеивал?