Очень мужская работа

Зорич Александр

— Бластер настроен на взрыв, Владимир. Пальцы разжимаются — бум.

— Асно. Ам адо…

— Ещё не закончил. Владимир, вы индуктор. Тополь тоже, наверное, но у вас — в голове что-то есть усиливающее. Так вот, «бум» будет и в том случае, если спецкостюм заметит воздействие.

Кровосос фыркнул — очень похоже на Тополя. Погладил обеими руками нижнюю губу, словно аксакал бороду.

— Ы э оверите, Алкиллер, — промычал он. — Арантия ам-овосос. Эго р-р… б… рошу — ападёт а сех, сем ало э окажется. Рямо эшеный.

— Почему

не поверю, поверю, — сказал Клубин. — Смотрите, открываю шлем. Значит, две у меня гарантии. Справедливо: вас трое, я один.

— Пять голов, считая Джо-Джима за две и не считая Бобо, пять ножей, считая Джо-Джима за один… — с мрачно-мужественным завыванием процитировал Тополь. Клубин обернулся к нему. — Первое, что нам с Вовяном притащили почитать, — пояснил Тополь. — Доктор Мовсесян. Нина ему потом леща дала за это. Там двухголовый в конце погибает. Героически, правда.

— Двухголовые много где героически погибают, — сказал Клубин, переводя взгляд на интеллигентного кровососа. Тот ни на йоту не сдвинулся. — Но у нас не та книга.

— Ы ообще не в к… ниге, — сказал кровосос. — Ак ч… то, Алкиллер. Отрудничаем?

— Да, Комбат, сотрудничаем. Если вы не возражаете, что нести вам придётся не только себя и Тополя, но и моего человека.

— Ам б-ы я н… не агадался, — сказал кровосос. — Я Амбат, а э ародёр. Ыбрался с «артира» — икто э-го н-э оставит. Алкиллер, я в-стаю.

— И я.

Клубин осторожно, отставив руку с бластером, ежесекундно контролируя палец на вжатом спуске, поднялся. Мышцы скрипели, как несмазанные. Клубин присел пару раз, зашёл за спину Тополя.

— Вставайте, ходилы. Пойдём потихоньку, куда нам там надо.

— Комбат, я понять даже не успел, — сказал Тополь, поднимаясь тоже. — Ты как там вообще?

— Вабодно. Т-епло. В-ижу в-сё. Ообще — о-чень лёво. К-лёво.

— Ну гуманоид всё-таки, что ты хочешь… — не затыкающегося Тополя покачнуло, Клубин придержал его за пространство между голов. Есть среднее ухо, есть и среднее плечо. Кровосос, двигаясь по-прежнему медленно, воздвигся в полный рост, постоял над Лёшей Лёшевичем, прикидывая, без всяких усилий вздёрнул стокилограммовое тело на себя, подхватил на локоть.

— Ак удет ормально… — сказал сам себе. — А ы, Тополь, с-ядешь ак в л-юльку. — И он сцепил страшные лапы с чудовищными когтями.

— Длится всё долго, а кончается в один миг, Олегыч, — сказал Тополь философически и с превосходством, усаживаясь в образовавшееся кольцо и опираясь спиной на задницу Лёши Лёшевича. — Стой ты, животное! Держи ровней, провалюсь!.. И начинается заново, Олегыч. И снова длится долго, а потом опять — чирк! Главное, Олегыч, — чтобы заново начиналось. За это стоит бороться.

— Олову ою ридердживай, арахтелка, — сказал кровосос, встряхивая ношу и наездника. — А а-втомат г-де? У э-го ж-е б-ыл ээма?

Клубин молчал.

Сцена, в которой он участвовал, была настолько запредельной, не влезающей в сознание, хоть ногами её туда забивай, что он просто боялся дать петуха. Это было бы политически неверно сейчас — дать петуха.

— Всё равно же выбора нет, Олегыч, — сказал Тополь понимающе. Чёрт, у него даже виновато это сказать получилось, понимающе-виновато.

— Адно, — произнёс кровосос. — У-селся? Аговорились аодня. Ашли. Алкиллер, ашли. Осле адумаете а-бо в-сём. З-а олчаса ойдём. Итики идны, ак а э-кране, Ополь! Ак ы и-х у-бивать у-мудрялись, овососов, н-э онятно. Алкиллер, а ой эржитесь.

И они пошли. Только Клубин совершенно автоматически дал Комбату сначала отойти на десять уставных шагов. И пустился следом.

ЭПИЛОГ

Девермейер с размаху толкнул ладонью дверь, переступил порог, прошёл к столу и сел на стул, с которого встал восемь часов назад. Малоросликов вошёл следом за ним, прихлопнул дверь и остался стоять, скрестив руки на груди, глядя в пол.

На столе лежала закрытая картонная папка, а над ней, напротив Девермейера, сидел Болотный Доктор. Сидел уже восемь часов.

— Твоё решение? — спросил Девермейер. — Твоё решение, два-в-одном, он же Иван, он же Георгий и тому подобное прочее?

— Просто Доктор, Херберт, если тебя не затруднит.

— Я буду звать тебя самым первым твоим именем — Шерлок. Так что, Шерлок, твоё решение?

— Глупо, — сказал Доктор, — выказывать свою осведомлённость в том, что не стоит ни копейки, и там, где имеет место недостаток информации в серьёзном вопросе. И глупо, и мальчишество.

— Возможно, — сказал Девермейер. — Твоё решение?

— Я же сказал: здесь, — Доктор положил ладонь на папку, — нет всей интересующей меня информации.

Девермейер помолчал.

— Вот тут, — он хлопнул себя по лбу, — есть вся информация. Я перед тобой.

— Что здесь делает Задница? — спросил Доктор.

— Главная причина: я ему должен. Значимая причина: он мой заместитель. Один из заместителей.

Доктор кивнул.

— Это убедительно. Разобрались. Прошло одиннадцать часов с момента выхода Зоны из спящего состояния. Есть ли изменения в конфигурации её границы? Нейтралки?

— Да. Тенденция к сглаживанию.

— Так. За те часы, что мы с тобой не виделись, Херберт, ты пытался пробиться через барьер ещё раз?

— Дважды. В молоко.

— Спутник. Этот новый спутник. Нашёлся?

— Да. Установлена связь. Пока ещё висит. Двести двенадцать километров.

— Я бы посоветовал тебе ещё поработать с дронами. Не закрывается ли Зона куполом. Возможно, барьер ещё не сомкнулся. Раз спутник висит. Он ведь не должен висеть.

— Дирижабли сгорели на трёх километрах.