Очень опасная игра
Шрифт:
На всякий случай «Каайя» заключила со мной липовый контракт для разведки территории к западу от этого района и кое-что сделала для оправдания такого риска (поскольку в случае чего именно мне предстояло отправиться в тюрьму), выплачивая почти вдвое больше нормальной ставки. И потому я имел более чем достаточно оснований для сохранения района моих поисков в тайне.
Впрочем, я не думал, что Хоумер был агентом правительства Финляндии.
— У меня нет возражений против вашей доставки в этот район, — сказал я. — И находиться в этом районе никому не запрещено. Только я не желаю,
Он подумал и затем кивнул:
— Да, все это меня вполне устраивает, сэр. При условии, что вы не подвергнетесь из-за меня излишнему риску. Можно считать, что условия вполне приемлемы, не так ли, сэр?
Я отмахнулся.
— Вполне. Когда отправимся?
— Как только вы будете готовы к полету.
Я глянул на часы. Было около пяти часов вечера, что оставляло нам два часа светлого времени, потом наступят долгие сумерки. Близилась осень, когда на смену, казалось, бесконечным дням приходят очень длинные темные ночи лапландской зимы.
— Ладно, — сказал я. — В том районе есть одна старая развалюха. Не знаю, в каком она состоянии, поскольку пролетал над ней только однажды, но все равно это лучше чем палатка. Полагаю, с провизией проблем не будет?
— Думаю, у меня есть все, включая двухнедельный запас провианта. Может быть, потом меня можно будет переправить куда-нибудь еще?
— Никаких проблем. — И тут я задался вопросом: сколько же, по его мнению, потребуется времени, чтобы убить одного медведя? — Как долго вы намерены здесь пробыть?
— Я рассчитывал недель на пять-шесть. Для начала, во всяком случае. Вы сможете оставаться здесь все это время?
Он задавал вопросы так деликатно и с таким искренним беспокойством, словно опасался причинить мне неудобство вынужденным пребыванием из-за него в этих суровых краях.
— Я буду здесь, пока будет работа. Зима для пилота — чертовски трудная пора.
Пожалуй, мои слова прозвучали довольно искренне, поскольку он окинул меня быстрым тревожным взглядом, а затем вежливо отвернулся.
— Встретимся на улице через четверть часа. Мне надо повидаться с одним человеком в ангаре. Идет?
— Отлично, сэр. Я начну грузить свой багаж, если только самолет не заперт.
Меня эта мысль даже позабавила.
— Он не заперт. И достаточно давно.
Я кивнул и понял, что подвергать мою голову такому испытанию было ошибкой, и зашагал дальше, размышляя о таком образе жизни, при котором можно изыскать пять-шесть свободных недель, чтобы поохотиться на медведей.
Техник из ангара завидел меня еще издалека и при моем появлении уже держал в одной руке бутылку пива, а в другой — открывалку. Половину бутылки я опорожнил одним мигом, а затем неторопливо стал расправляться со второй.
Некоторое время спустя он спросил:
— Как там Стокгольм? — К моему удовольствию, он говорил по-шведски.
— Насколько я могу вспомнить, прекрасно.
— Что сказал человек из «Хэвиленда»?
Я туда летал главным
— Он был очень вежлив и любезен. Во всяком случае, он не поднял меня на смех.
— Он посоветовал сменить двигатель?
— Он сказал, что мне нужен новый самолет.
Техник мрачно кивнул:
— Это и я мог тебе сказать. Но мне не хотелось тебя расстраивать.
«Бивер» был одним из самых прочных самолетов, построенных в наше время. Он предназначался для работы в условиях Канады, но даже «Бивер» может состариться. Моя машина постарела за несколько секунд, когда некий пилот финских ВВС попытался плавно посадить ее на небольшом озере. Потом ее вытащили из леса и сбыли мне по бросовой цене. Я сделал все, на что был способен, даже достал пропеллер, но один из поплавков так и остался смотреть не по линии, а фюзеляж был деформирован настолько, что ни одна дверь плотно не закрывалась, к тому же подшипники мотора ходили ходуном, как задница кинозвезды.
— Он назвал тебе стоимость переборки двигателя?
— Он сказал, что если двигатель сможет развить полную мощность, то весь самолет развалится в воздухе.
Техник снова кивнул.
— Может быть, тебе удастся получить работу на эту зиму?
Это всегда было проблемой. Большинство чартерных рейсов и вся воздушная разведка прекращались с первым снегом. Всего несколько лет назад мне удавалось зимой находить работу в Норвегии, Германии или Австрии; но теперь там оказалось слишком много авиационной техники собственного производства. Прошлой зимой пришлось поставить «Бивер» на стоянку в Хельсинки; похоже, и в этом году ничего нового не предвиделось.
Но даже работа всю зиму напролет не позволит мне купить новый «Бивер»: для этого мне нужно было найти никель. По договору с «Каайей» размер премии был таков, что покупку можно было бы сделать немедленно.
— Ты не видел Микко?
Техник кивнул в конец ангара. Я прошел туда. Прислонившись к стене, Микко наблюдал за человеком, возившимся на верстаке с блоком электронной аппаратуры.
Согласно зарплате, которую я ему платил, Микко был моим ассистентом. Он сидел позади меня и следил за записями магнитометра и сцинтиллометра, а когда они выходили из строя, то ремонтировал их. Вскоре после того, как я его нанял, выяснилось, что он с новенькими правами пилота искал настоящую работу, а не собирался протирать штаны, наблюдая за электронной чепухой.
Я похлопал Микко по плечу и отвлек его от мыслей о пилотировании авиалайнера компании «Финнэйр».
— Удалось починить самописец?
Он показал на блоки, разложенные на верстаке, и без особого энтузиазма ответил:
— Нужно сделать пару новых деталей. Как провел время в Стокгольме?
— Когда прибор будет в порядке?
Микко пожал плечами:
— Ближе к вечеру.
— Я должен подбросить одного охотника, тут недалеко, на несколько миль. Вернусь через пару часов. Если к тому времени самописец не будет готов, сними нам где-нибудь пару комнат, но только не в «Поларе».