Очень прекрасный принц
Шрифт:
Когда всё закончилось, леди Гохорд сидела, глядя расфокусированным взглядом в стену. И была готова честно ответить на любой мой вопрос.
— Джезбет Гохорд, ты слышишь меня?
— Да, — ответила она чуть заторможенно.
— Скажи мне, правда ли, что полгода назад на Отборе фавориток твою дочь заменяла фомора?
— Да, это так.
Дядя Кио сдавленно ругнулся сквозь зубы.
— Расскажи мне подробно, почему это произошло и что этому предшествовало.
— Всё началось пять лет назад. Тогда выдался неурожайный год на полях, с островов занесли некую заразу, от которой полегли буйволы на фермах, соседи подали тяжбу на спорный клочок земли, банк отказался дать ссуду… Как итог, мы были разорены. Единственное, что оставалось нам — это признать себя банкротами и идти на сделку с промышленниками. Это было недопустимо для нашей аристократической чести. Потому-то я вспомнила о своей давней приятельнице, леди Элизавет.
Ох уж эта старая добрая
— К тому моменту Элизавет поднялась довольно высоко, — отметила леди Гохорд. — И я попросила её о ссуде. Но, разумеется, у Элизавет практически не было своих денег. Откуда они у любовницы? То, что она зарабатывала самостоятельно, почти всё крутилось в деле; содержание же её было полностью расписано. Она не могла дать мне достаточную сумму. Это мог сделать только премьер Тавельни. Но ему нужен был веский повод для такого решения. И тогда мой муж заявил, что придворная должность у него в кармане. И, получив её, он сможет быть для премьера полезен в ответ. Сделка была заключена, и мы удержались на плаву. Но мне было очевидно, что мечты мужа о придворной должности — лишь иллюзия самовлюблённого мужчины. И да, все его прошения были отклонены. А Элизавет стала намекать, что, если должности не будет, то нам придётся всё вернуть. С набежавшими процентами. Это была отчаянная ситуация, в которой у меня была одна надежда — Дайяна.
Ну да. Классическое решение.
— Дочь во многом стала моим разочарованием, — продолжила леди Гохорд. — Но всё ещё оставалась нашей наследницей. И должна была отработать ресурсы, которые мы вложили в неё, её наряды и образование.
— Но у Дайяны были другие планы, — резюмировал я сухо.
— Эта девчонка! — даже в таком состоянии в голос леди Гохорд прокрались возмущение и гнев. — Совершенно никакого представления об очевидных вещах. Я понимаю, почему можно звать по вечерам к себе в комнату красивого слугу — любая из нас не свята, и я даже втайне радовалась, что девочка набирается опыта перед Отбором и получает удовольствие. Потом, в браке, о своих потребностях уже так легко не позаботишься. А тут... Всё же, жених в любом случае не ожидал бы от неё девственности, и маленькое милое развлечение — это то, что поможет смириться с предстоящей семейной жизнью. Для чего ещё нужны симпатичные слуги?
Я понимающе ухмыльнулся. Ну-ну…
— Но у таких вот невинных развлечений есть два правила: никакой любви и никаких последствий. Дайяна нарушила оба, да ещё и вознамерилась сбежать со своим любовником. Рабом!
— В Драконьей Империи рабство запрещено.
— Допускаю. Но мы его купили на островах Имбаи, где рабство вполне себе разрешено! И сделали это только для того, чтобы иметь при себе одарённого. Эти выпускники модных нынче академий стали драть за свои услуги совершенно неприличные деньги!.. Так или иначе, разумеется, ни о каких серьёзных отношениях между ним и Дайяной речи быть не могло. Но у Дайяны ума не хватило, чтобы понять правду. Я же была занята подготовкой к Отбору, потому упустила момент, когда всему этому следовало положить конец. Повезло ещё, что Эрин, жених Дайяны, узнал и сообщил мне. Разумеется, я тут же приняла меры: посадила её под домашний арест, его приказала бросить в подвал. Но и тут возникли проблемы, потому что в несносную девчонку будто беспокойный призрак вселился. Она отказывалась есть и пить, кричала, что всё равно сбежит, что этот отброс её любит и не бросит… Жуткая мусорка в голове. Тогда мы зашли с другого края и попытались убедить этого раба прийти к Дайяне и отказаться от неё. Но он, видимо, был слишком для этого идеалистичен: даже дюжие молодцы с тяжёлыми кулаками не смогли исправить положение.
— Для протокола: кто именно отдавал приказы “дюжим молодцам”?
— Я, разумеется. Во-первых, именно я допустила вопиющие пробелы в воспитании дочери. Во-вторых, на случай дознания у супруга должна быть возможность сказать: “Не знаю”. И хорошая жена обязана обеспечить такую возможность.
— Интересный тезис, надо запомнить. И как же вы в итоге уговорили Дайяну? Или Бэн всё же сломался?
— Нет, мальчишка был упрям. Но, по счастью, Эрин вошёл в наше положение и согласился разрядить ради этих нужд редкий иллюзорный артефакт. Он принял обличье того раба, пришёл к Дайяне и сказал всё очень правильно: что он уезжает в лучшую жизнь, что получил от нас хорошую компенсацию, что их отношения были ошибкой. Когда же дурочка сообщила о своём положении, он ответил очевидное: ребёнок ему в таком возрасте совершенно ни к чему. Надо сказать, у Эрина это всё очень хорошо получилось. Он был зол, обижен, уязвлён — и потому убедителен. Дайяна перестала упрямиться. И даже начала есть и пить. Вот тут-то и случился несчастный случай: она выпила целый графин воды и съела свою любимую запеканку. И туда, и туда я подмешала специальное зелье для решения проблем с нежеланными детьми. Но Дайяна приняла его слишком много. Я до сих пор в ужасе от того, что увидела: её простынь пропиталась кровью, вены почернели, кожа стала серой, как у трупа. И фамильный лекарь, вызванный к ней, ничего не смог поделать. Только замедлить процесс.
— Но вы не обратились в лекарню.
— Нет, разумеется. Вы воображаете слухи, которые бы пошли после этого? Все шансы Дайяны на Отборе испарились бы, как дым. Я не могла этого допустить.
Мы с дядюшкой Кио переглянулись.
Что же. Того, что леди Гохорд уже наговорила, вполне достаточно для того, чтобы провести полжизни в тюрьме. А ведь это только начало…
— И вы снова обратились к Элизавет.
— Да. Дайяна… Это была ужасная ошибка, — на лице леди Гохорд впервые промелькнуло нечто, похожее на сожаление. — Ей нужно было в лекарню, так что мы отправились в Тавельни. Там было больше возможностей сделать всё тихо. К тому же, Элизавет предложила изящное решение проблемы. Изначально мы планировали, что работавшая на неё фомора поделится с Дайяной очарованием. Но, после всего, что случилось, выбор у нас был только один: заменить Дайяну фоморой.
— Что вы знаете об этой фоморе?
— По правде, немногое. Хищное существо, пернатая змея; Элизавет ещё со времён учёбы дружна с этими тварями, так что удивляться не приходится...
— Значит, именно этим вы шантажировали Элизавет? — впервые подал голос Кио. — Её связью с селенити?
Ну да, даже обидно, что я об этом не подумал. Как ни крути, а вряд ли женщина уровня Элизавет Биолифф стала бы просто так раз за разом вытаскивать леди Гохорд из неприятностей. В такой ситуации найти более вменяемого агента в разы проще.
— Я не то чтобы шантажировала, — отметила леди Гохорд. — Но она знает, что я знаю. И это что-то да значит.
— Хорошо, — кивнул я. — Вернёмся к фоморе. Алиссия, верно?
— Полагаю, именно так её звали. Я не слишком интересовалась.
— Ради чего она это сделала? — я постарался, чтобы голос звучал ровно, но внутри чувствовал себя натянутой струной. — Зачем ей это нужно?
— Деньги, разумеется, — пожала плечами леди Гохорд. — Положение в обществе. Кажется, Элизавет упоминала особняк. Ради чего ещё умные девушки делают такие вещи? Только моя Дайяна может быть глупой настолько, чтобы верить в бредни о любви. Во многом, увы, это издержки воспитания в роскоши. Эта Алиссия явно выросла в низших кругах, давно поняла цену таких вещей и смотрит на них куда практичней, чем Дайяна.
Я стиснул челюсти.
Что же, это в какой-то степени перекликается с тем, что говорила Шери.
Ничего нового. Всем девушкам от меня что-то нужно. Принц я или где? Но… Почему ж так паршиво, а?
Впрочем, время обдумать всё у меня ещё будет. А пока…
— Но как она обошла ограничения на входе во Дворец?
— Элизавет заверила меня, что с этим не возникнет проблем. Я не знаю наверняка, но думаю, у этой змеи были драконьи корни.
— Что?! — тут мы с дядей были поразительно единодушны.
— У меня сложилось впечатление, что у многих змей драконьи корни, — добила леди Гохорд.
В других обстоятельствах я сказал бы: “Это невозможно”. Но теперь, после всех божественных откровений, я уже не мог быть так категоричен.
— Что заставило вас так думать? — медленно спросил дядюшка, и я удивлённо на него покосился, услышав странную нотку в голосе. Неужели он подозревал нечто подобное?
— Совпадение там, намёк здесь… Когда Лизвет только познакомилась со своим змеем, мне это не могло прийти в голову, конечно. Пернатая тварь она и есть пернатая тварь. Но потом я застала её как-то в слезах: я так понимаю, она всерьёз мечтала выйти замуж за это отродье (какая мерзость) и искренне горевала, когда он ей отказал. Она тогда много чего говорила в истерике, в том числе сказала: “Ему не нужны дети от меня. Я же не обладаю какой-то выдающейся магией. И даже не драконица.” Когда я попыталась уточнить, что это значит, она перевела тему. Но после, когда я начала собирать компромат и любопытствовать, вскрылось интересное. Во-первых, чистокровные селенити во всей литературе описываются, как твари чёрного, белого либо красного цвета, в зависимости от количества жертв. После пяти тысяч жертв селенити становится так называемым огненным змием. Но на этом всё. Опять же, они не могут принимать какой угодно облик — только тот, что наиболее желанен для жертвы… Так вот, что селенити Элизавет, что эта Алиссия были совсем другими. Они могли принимать любой облик, какой только пожелают. А ведь ходят слухи, что на такое способны только ртутные драконы… И да, мне довелось видеть мельком любовника Элизавет в фоморьем обличье. Это была ужасная, но по-своему красивая тварь с текучими перьями цвета ртути и киновари. И радужными гребнями, которых у нормальных селенити не бывает. Зато такие мне позже доводилось видеть на парадах в Империи, когда выступали члены Радужного Дома. И, если вы спросите меня, эти гребни были очень похожи на зачатки крыльев. В воздухе с такими особенно не полетаешь, конечно. Но, думается мне, тварь должна была отлично плавать; собственно, так он обычно и приплывал на остров, чтобы навестить Элизавет.