Очень серьезный мужчина
Шрифт:
— Зато консьержка в курсе, да?
— Это да, — кивнул Тимофей.
Света отошла от окна.
— Ты куда? — вскинулся Тимофей.
— Закуску организую. За стойку пойдёшь? Или на подоконнике останемся?
— А ты со мной посидишь?
— И не только посижу, но и выпью. Мне, знаешь ли, тоже надо. Неделя непростая выдалась.
— Спасибо тебе, Света. Давай на подоконнике останемся.
— Хорошо.
Света быстро вымыла и нарезала фрукты, достала сыр, багет и шоколад. Она не была уверена, что такая закуска подходит для виски, но другой не было. Не супом же закусывать? Потом она непременно заставит Тимофея суп поесть, но это будет после.
Тимофей налил почти по половине в оба стакана, и они со Светой сделали по большому глотку.
— Рассказывай, — отдышавшись, приказала Света.
— Я должен был остаться на семейный ужин у Вороновых после приёма, когда гости разъедутся, — задумчиво сказал Тимофей и перевёл взгляд с окна на лицо Светы. — А я сбежал к тебе. Почему тебя не было так долго? Где тебя носило? Ты же давно уехала с приёма, целая вечность прошла с тех пор.
Глава пятая
— Я немного прогулялась.
— Немного? Одна? В такой поздний час?
Света молчала. Ей не хотелось подставлять Розу. Продолжая пристально смотреть на Свету, Тимофей грустно усмехнулся.
— Почему не со мной?
— Потому что ты был занят. Как ты себе представляешь это? Подхожу к тебе в тот момент, когда ты общаешься с генеральным, и говорю: "Давай сбежим отсюда!"… Так, да?
— А классно было бы, — рассмеялся Тимофей. — Я же всё равно сбежал, сразу следом за тобой.
— Зачем, Тима?
— Сказать? — Тимофей добавил виски в оба стакана.
Света, опустив глаза, сделала глоток, закрыла рот ладошкой и отставила стакан, в котором ещё было достаточно виски.
— Я не буду больше, — прохрипела она. — Крепко слишком для меня.
Тимофей подвинул Светин стакан к себе.
— Я тебя потом заставлю суп есть, Тима. Не думай, что ты так спать ляжешь.
— А ты что, не прогонишь меня?
— Из твоей квартиры? Ну ты спросил!
— А если бы квартира была не моя, а служебная? Или твоя? Выгнала бы?
— Разве друзья так поступают? Куда я тебя такого… красивого и загадочного отпущу? Наоборот, сейчас двери на все замки запру и ключи спрячу. Кто тебя знает? Я тебя пьяным никогда не видела. Может, ты буйный, когда пьяный. Или путешественник. Знаешь, бывают такие: как выпьет, так надо куда-то идти, неважно, куда, просто ноги сами идут.
— Нет, я не буйный, когда пьяный. И не путешественник. И даже не философ. Напьюсь, поем и спать лягу. Одно из кресел, тёмное, раскладывается.
— Вот и договорились. А где твой пиджак, Тима?
Тимофей был в брюках и тёмно-синей рубашке с расстёгнутым воротом.
— Валяется где-то. А плащ на вешалке у двери.
Света слезла с подоконника, нашла пиджак на спинке кресла, того самого, раскладного, повесила на плечики, расправила. Сама она так и оставалась в чёрном платье и с причёской.
— Красивое платье, Света, — сказал Тимофей, словно в ответ на её мысли. — Очень женственное, и подчёркивает твою изящную фигуру.
— Спасибо, Тима, — Света забралась обратно на подоконник. — Ты меня сегодня весь вечер удивляешь.
— Почему?
— Не думала, что ты замечаешь подобные мелочи.
— Это для меня не мелочи, и ты это прекрасно знаешь, Света. Не лукавь.
Они помолчали некоторое время. Света, сказав себе, что теперь-то ей никто не помешает, решила, наконец, поговорить о главном.
— А помнишь, как ты меня борщом кормил в последний день зимних каникул? — улыбнулась она. — А Белянкину не дал борща.
— Я просто хотел, чтобы он свалил быстрее и оставил нас одних. Всё равно его бабушка дома накормила.
— Я так и подумала тогда. А потом, помнишь, как подобрал меня в университетском саду, и я у тебя жила два дня?
— Помню, конечно! То, как ты у меня жила, — одно из самых моих любимых воспоминаний.
— Я всё знаю, Тима.
— О чём? — насторожился Тимофей.
— О том, из-за чего тебе пришлось уйти из нашего университета.
— Откуда? — сглотнув, Тимофей отвернулся к окну. — Я никому не говорил. Даже Максу.
— Встретила Арсения Золотарёва на юбилее матери Макса. Арсений был уже навеселе, его обуяла ностальгия, ему хотелось общаться и вспоминать прошлое. Вот он и рассказал мне о том, как ты ему… вынес предупреждение. А они с его отцом потом поставили ультиматум руководству университета, и тебе сказали, что всё равно не дадут учиться в нашем городе, угрожали судом.
— И я сбежал, как последний трус, оставив тебя там одну. Наверно, потому ты и заблокировала меня потом, не захотела общаться. Всё правильно сделала.
— Не говори ерунды! Я же сказала: знаю всё. Потому что, после встречи с Арсением, нашла Виталия Степановича и прижала его к тёплой стенке. Он рассказал обо всём. О том, что помог тебе с переводом в Питер. О том, что ты запретил рассказывать мне правду. И о том, как они с деканом и отцом Арсения договорились, чтобы этот г. нюк Арсений не смел ко мне приближаться. Потому ты не бросал меня одну на произвол судьбы!
— Я не хотел уезжать.
— И что ты должен был делать? Лезть на рожон? Они бы обязательно подали в суд на тебя, и чем бы всё закончилось — неизвестно. Зато в Питере ты смог проявить свои способности, попал в программу по обмену. Ты получил здесь всё то, чего по-настоящему достоин.
— Всё, кроме счастья.
— Это тебе так кажется, Тима!
— Мне лучше знать, Света, хотя, конечно, на судьбу жаловаться грех. Значит, ты не считала меня трусом?
— Нет, конечно! — горячо воскликнула Света. — Никогда! Я думала, что ты просто перевёлся в лучший вуз. А теперь я знаю, что ты самый настоящий рыцарь. Ты единственный, кто отстоял мою честь.