Очень серьезный мужчина
Шрифт:
— Зато консьержка в курсе, да?
— Это да, — кивнул Тимофей.
Света отошла от окна.
— Ты куда? — вскинулся Тимофей.
— Закуску организую. За стойку пойдёшь? Или на подоконнике останемся?
— А ты со мной посидишь?
— И не только посижу, но и выпью. Мне, знаешь ли, тоже надо. Неделя непростая выдалась.
— Спасибо тебе, Света. Давай на подоконнике останемся.
— Хорошо.
Света быстро вымыла и нарезала фрукты, достала сыр, багет и шоколад. Она не была уверена, что такая закуска подходит
Тимофей налил почти по половине в оба стакана, и они со Светой сделали по большому глотку.
— Рассказывай, — отдышавшись, приказала Света.
— Я должен был остаться на семейный ужин у Вороновых после приёма, когда гости разъедутся, — задумчиво сказал Тимофей и перевёл взгляд с окна на лицо Светы. — А я сбежал к тебе. Почему тебя не было так долго? Где тебя носило? Ты же давно уехала с приёма, целая вечность прошла с тех пор.
Глава пятая
— Я немного прогулялась.
— Немного? Одна? В такой поздний час?
Света молчала. Ей не хотелось подставлять Розу. Продолжая пристально смотреть на Свету, Тимофей грустно усмехнулся.
— Почему не со мной?
— Потому что ты был занят. Как ты себе представляешь это? Подхожу к тебе в тот момент, когда ты общаешься с генеральным, и говорю: "Давай сбежим отсюда!"… Так, да?
— А классно было бы, — рассмеялся Тимофей. — Я же всё равно сбежал, сразу следом за тобой.
— Зачем, Тима?
— Сказать? — Тимофей добавил виски в оба стакана.
Света, опустив глаза, сделала глоток, закрыла рот ладошкой и отставила стакан, в котором ещё было достаточно виски.
— Я не буду больше, — прохрипела она. — Крепко слишком для меня.
Тимофей подвинул Светин стакан к себе.
— Я тебя потом заставлю суп есть, Тима. Не думай, что ты так спать ляжешь.
— А ты что, не прогонишь меня?
— Из твоей квартиры? Ну ты спросил!
— А если бы квартира была не моя, а служебная? Или твоя? Выгнала бы?
— Разве друзья так поступают? Куда я тебя такого… красивого и загадочного отпущу? Наоборот, сейчас двери на все замки запру и ключи спрячу. Кто тебя знает? Я тебя пьяным никогда не видела. Может, ты буйный, когда пьяный. Или путешественник. Знаешь, бывают такие: как выпьет, так надо куда-то идти, неважно, куда, просто ноги сами идут.
— Нет, я не буйный, когда пьяный. И не путешественник. И даже не философ. Напьюсь, поем и спать лягу. Одно из кресел, тёмное, раскладывается.
— Вот и договорились. А где твой пиджак, Тима?
Тимофей был в брюках и тёмно-синей рубашке с расстёгнутым воротом.
— Валяется где-то. А плащ на вешалке у двери.
Света слезла с подоконника, нашла пиджак на спинке кресла, того самого, раскладного, повесила на плечики, расправила. Сама она так и оставалась в чёрном
— Красивое платье, Света, — сказал Тимофей, словно в ответ на её мысли. — Очень женственное, и подчёркивает твою изящную фигуру.
— Спасибо, Тима, — Света забралась обратно на подоконник. — Ты меня сегодня весь вечер удивляешь.
— Почему?
— Не думала, что ты замечаешь подобные мелочи.
— Это для меня не мелочи, и ты это прекрасно знаешь, Света. Не лукавь.
Они помолчали некоторое время. Света, сказав себе, что теперь-то ей никто не помешает, решила, наконец, поговорить о главном.
— А помнишь, как ты меня борщом кормил в последний день зимних каникул? — улыбнулась она. — А Белянкину не дал борща.
— Я просто хотел, чтобы он свалил быстрее и оставил нас одних. Всё равно его бабушка дома накормила.
— Я так и подумала тогда. А потом, помнишь, как подобрал меня в университетском саду, и я у тебя жила два дня?
— Помню, конечно! То, как ты у меня жила, — одно из самых моих любимых воспоминаний.
— Я всё знаю, Тима.
— О чём? — насторожился Тимофей.
— О том, из-за чего тебе пришлось уйти из нашего университета.
— Откуда? — сглотнув, Тимофей отвернулся к окну. — Я никому не говорил. Даже Максу.
— Встретила Арсения Золотарёва на юбилее матери Макса. Арсений был уже навеселе, его обуяла ностальгия, ему хотелось общаться и вспоминать прошлое. Вот он и рассказал мне о том, как ты ему… вынес предупреждение. А они с его отцом потом поставили ультиматум руководству университета, и тебе сказали, что всё равно не дадут учиться в нашем городе, угрожали судом.
— И я сбежал, как последний трус, оставив тебя там одну. Наверно, потому ты и заблокировала меня потом, не захотела общаться. Всё правильно сделала.
— Не говори ерунды! Я же сказала: знаю всё. Потому что, после встречи с Арсением, нашла Виталия Степановича и прижала его к тёплой стенке. Он рассказал обо всём. О том, что помог тебе с переводом в Питер. О том, что ты запретил рассказывать мне правду. И о том, как они с деканом и отцом Арсения договорились, чтобы этот г. нюк Арсений не смел ко мне приближаться. Потому ты не бросал меня одну на произвол судьбы!
— Я не хотел уезжать.
— И что ты должен был делать? Лезть на рожон? Они бы обязательно подали в суд на тебя, и чем бы всё закончилось — неизвестно. Зато в Питере ты смог проявить свои способности, попал в программу по обмену. Ты получил здесь всё то, чего по-настоящему достоин.
— Всё, кроме счастья.
— Это тебе так кажется, Тима!
— Мне лучше знать, Света, хотя, конечно, на судьбу жаловаться грех. Значит, ты не считала меня трусом?
— Нет, конечно! — горячо воскликнула Света. — Никогда! Я думала, что ты просто перевёлся в лучший вуз. А теперь я знаю, что ты самый настоящий рыцарь. Ты единственный, кто отстоял мою честь.