Очень странные увлечения Ноя Гипнотика
Шрифт:
Мы пересекаем лужайку перед домом, которая состоит из самых идеальных травинок, известных человечеству, и внезапно ворот футболки начинает меня душить.
– У тебя все нормально, Но? – спрашивает Вэл. – Ты какой-то взъерошенный.
– Все отлично. Только я не знал, что нужно приносить угощение.
Алан ухмыляется:
– Сынок, это никакое не угощение. Хрен мы с кем поделимся.
– А, ну ясно, но вообще-то я с самого начала не хотел идти, так что вот.
– Не напрягайся, чувак, – успокаивает меня Вэл. – Сейчас войдем, раздобудем тебе выпить – сам будешь рад, что выбрался, обещаю.
– И кто знает, – добавляет Алан, – может, удастся покончить с сексуальной дискриминацией затворников.
Сколько бы я ни убеждал Алана, что пока не собираюсь заниматься сексом, он мне не верит. Ну и ладно, с годами
Вэл останавливает нас, чтобы сделать селфи на фоне дома, и поскольку я уверен, что у меня на лице все написано, то надеюсь, что она хотя бы не станет выкладывать снимок. Год назад мне было бы все равно, но год назад у Вэл не было 100 k фолловеров.
А теперь Валерия Роса-Хаас стала вроде как звездой соцсетей. Полагаю, многие хотели бы оказаться на ее месте, но для нее главное другое – собственно фотография. Начиналось все с обычного набора: уличные пейзажи, пропущенные через зернистые фильтры, прогулки на рассвете, прикольные ботинки в полумраке. Постепенно у нее сложился фирменный стиль – тщательно выстроенные композиции по мотивам любимых фильмов: узнаваемые предметы одежды или вещи персонажей; книги, которые они обсуждали; диски, которые они слушали; географические отсылки, тематические цвета. Все сделано очень мастерски и со вкусом, и если число подписчиков хоть о чем-то говорит, то я не единственный, кто так считает.
Свои посты она иногда сопровождает снимками с социальным подтекстом, из которых мне больше всего нравится кадр с мужиком в зоопарке: он уткнулся в свой телефон, а с другой стороны толстой стеклянной стены его разглядывает горилла. Вэл добавила к фото простую подпись: «В клетке».
В следующем году она всех уделает в арт-школе.
Чем ближе мы к дверям, тем заметнее дрожит земля: рокот басов, гул болтовни и хохота; дом буквально подпрыгивает, громкость вывернута на максимум. Вэл прокладывает нам дорогу, без звонка распахивая дверь, и мы с Аланом тянемся следом. Внутри полно народу: пьют, хохочут, обнимаются, разговаривают. Мы пересекаем фойе, где у входа стоят старинные напольные часы с маятниками, по две штуки с каждой стороны. С потолка свисает массивная люстра, у левой стены поднимается широкая винтовая лестница. Одним словом, современная вариация Гэтсби. Вэл, в лучших традициях Ист-Эгга [6] , ненавязчиво оказывается в центре внимания – ни разу не повысив голос и ничего особенного не делая, она почему-то выглядит круче всех нас.
6
Вымышленный аристократический район из романа Ф. С. Фицджеральда «Великий Гэтсби».
– Эй, Но, – говорит Алан, указывая на люстру, – эта штука даже больше твоего «хентая».
Примерно в то же время я принимаю очень важное решение: сегодня точно напьюсь. Блестящий от пота лоб, стеклянные, как дешевые бусины, глаза. Это мой единственный шанс выжить.
Кухня здесь не столько кухня, сколько храм еды и напитков: двухдверный холодильник, сводчатые потолки, сияющие котлы и сковороды, подвешенные над стойкой, неоштукатуренная кирпичная кладка. Могло бы выглядеть весьма живописно, если бы все вокруг не было завалено банками и бутылками, пакетами чипсов и пластиковыми контейнерами, похоже, прошедшими через руки хирурга-экспериментатора.
Обстановка рождает у меня жгучее
– На всякий случай предупреждаю, – говорит Алан, видя, как я вытаскиваю «Ураган» из ящика, – эти штуки восьмиградусные.
Не будучи, как уже говорилось, специалистом по части выпивки, я пропускаю его слова мимо ушей и хорошенько прикладываюсь к бутылке. Коктейль вишневого цвета и напоминает по вкусу леденцы, он быстро заканчивается, так что я тут же открываю вторую бутылку и с каждым глотком все больше ощущаю в себе силы вступить в настоящую беседу с другим человеком, не испытывая позыва засунуть кулак себе в рот. Или в рот собеседнику. Или хоть кому-нибудь.
Прихлебывая «Ураган», я без особого плана прогуливаюсь вокруг.
За домом обнаруживается огромный бассейн, в сравнении с которым бассейн моих друзей кажется детсадовским лягушатником. Естественно, и тут полно народу: гости пьют, карабкаются на бортики, целуются на гигантском надувном лебеде, подтягиваются на трамплине, брызгаются, вопят – сплошной «Повелитель мух», да и только.
Вот и второй бутылке конец.
Направляюсь на кухню за третьей через бесчисленные комнаты особняка; всюду полно ребят, знакомых мне по школе, но попадаются и новые лица. В конце концов меня затягивает в столпотворение танцующих, к эпицентру гремящего стерео, я отдаюсь музыке и внезапно уже танцую с какой-то девчонкой, не успев даже спросить, как ее зовут. Она очень даже ничего, так что я не парюсь, но здесь и без того парилка, к тому же «Ураган» подбрасывает мне интересный вопрос: я и правда родился таким неотразимым или же тут повлияло воспитание?
– Так ты вчера был в этой же одежде? – спрашивает девица.
Теперь мы стоим у стены, на обочине танцевального буйства. В какой-то момент мы решили отдохнуть (от танца, уточняю я для себя, а не от моей врожденной неотразимости), и я рассказываю ей про свою увлеченность Генри Дэвидом Торо, вдохновившим меня носить каждый день одну и ту же одежду.
– Ну да, и вчера, и позавчера, и позапозавчера, и так далее. – То есть… – Девчонка делает шаг назад, вопросительно подняв брови.
– Да нет, просто у меня десять пар одинаковых штанов и футболок. И я их надеваю по очереди, понимаешь?
Она медленно кивает, потягивает пиво и оглядывается по сторонам.
Я продолжаю распинаться:
– Так что одежда у меня суперчистая, я вот к чему…
(Ну ты красавчик, Оукмен, не отклоняйся от темы свежего белья, все идет отлично.) Не знаю, зачем я слушаю свой внутренний голос, но я его слушаю.
– Между прочим, муки выбора реально утомляют.
И я, точно завзятый соблазнитель, рассказываю девице, как пошел с мамой в магазин, выбрал любимый комплект – узкие темно-синие штаны с подворотами и белую футболку с Дэвидом Боуи (на картинке он курит, а поверху идет надпись большими буквами: BOWIE) – и купил сразу десять штук. К ним я добавил пару высоких коричневых ботинок на шнуровке, на чем и остановился. Вэл называет эту комбинацию «синий Боуи».
– Помогает оптимизировать повседневность, – продолжаю я, – но, как я уже упоминал, катализатором послужил Торо. «Мы растрачиваем нашу жизнь на мелочи» [7] – вот как он говорил, и это чистая правда, согласна? Хотя я знаю, о чем ты думаешь.
– Это вряд ли, – говорит моя собеседница, но я продолжаю:
– Ты думаешь, что большинство перерастают фазу Торо, оставляют ее в прошлом, а сами такие: «Ой, как мило, в юности я считал Торо таким крутым», но мне пофиг. Я обожаю Торо и его офигенскую философию простоты. Особенно крут «Уолден», согласна? Ты читала? – Глоток «Урагана». – Идея в том, чтобы отбросить весь шлак, поселиться у озера и сочинять. Кстати, Мила Генри именно так и поступила. – Вишнево-пивная мудрость из меня так и хлещет! – Я тебе гарантирую, что ни один из них не парился, сколько дней прошло с предыдущего раза, когда они надевали любимую футболку. «Упрощайте, упрощайте». Вот я и стараюсь, по-честному стараюсь. Как-то так.
7
Г. Торо. Уолден, или Жизнь в лесу. – Здесь и далее цитаты из романа приведены в пер. З. Александровой.