Очень странные увлечения Ноя Гипнотика
Шрифт:
– Где это?
Она показывает в конец коридора, где потолок переходит в высокий арочный проем, за которым виднеется тускло освещенная комната.
– Ни в чем себе не отказывай, – говорит Вэл, направляясь в сторону туалета. – Скоро я за тобой приду.
Снова оказавшись в одиночестве, я бреду в конец коридора и заглядываю в пещеру, набитую книгами: все стены сплошь увешаны полками с книгами, старыми и новыми. А в углу, в кожаном кресле у незажженного камина – то ли пленник армии книг, то ли ее главнокомандующий, –
11. Ротор, беседа
– Привет.
– Блин, чувак! Ты меня напугал.
– Извини, я просто… ты как раз пел.
– А… Ну да. Мама говорит, что я пою на автопилоте, вроде как нервный тик. И что я пел?
– Space Oddity.
– Вижу, ты тоже фанат Боуи?
– Чего?
– Я про футболку.
– А, ну да. Точно. Ладно. Извини, что напугал.
– Ты ведь Ной, да? Одна треть Валаноя?
– Треть чего?
– А вы специально подружились, потому что у вас имена сочетаются?
– Не понял…
– Эй, очнись. Валерия. Алан. Ной. Валаной. Точь-в точь название лыжного курорта.
– Так а ты тоже из нашей школы или?..
– Не-а, я на индивидуальном обучении. Но я видел вас на улице. У тебя все нормально? Ты вроде как плакал?
– Значит, ты живешь по соседству?
– Ага, тут за углом, на Пидмонт-драйв. Я Ротор.
– Кто-кто?
– Ротор Лавлок.
– Ой.
– Что?
– Кажется, я недавно говорил с твоей сестрой. Сара, да?
– Да, точно.
– Круто. Если что, я без всякой задней мысли.
– Мне это и в голову не пришло. Хочешь?
– Нет, спасибо. Вообще-то, я не курю траву.
– Как скажешь.
– Ну ладно. Было приятно познакомиться.
– Слушай, а можно с тобой минутку поговорить откровенно, Ной? Ты похож на человека, с которым можно откровенно поговорить.
– Хм. Неужели?
– Последний час или около того я размышлял над происхождением слова «беседа».
– Правда?
– Когда я нервничаю, то читаю словари. Они меня успокаивают. Короче, оказавшись в этом доме среди полчищ пьяных клоунов, я принялся размышлять над словом «беседа», которое, если верить словарю, означает… Так, куда оно делось? Ага, вот: «Вербальный обмен впечатлениями, наблюдениями, мнениями или идеями»… и знаешь, что я внезапно понял?
– Нет.
– Мы тут наблюдаем монологи, совместное распитие, танцы, сплетни, шашни, тусню всех сортов, но во всем этом огромным сраном доме не встретишь ни одной беседы. Без обмена нет и беседы. И знаешь, о чем я тогда подумал?
– Нет.
– Я даже не помню, когда в последний раз вел настоящую беседу, которая соответствует определению в словаре. И я пообещал себе завязать разговор с первым же встречным, если он не полный кретин. И тут опаньки – вот он ты!
– А…
– Ты ведь не полный кретин, Ной?
– Хотелось бы думать, что нет.
– Итак, побеседуем?
– Так мы уже, разве нет?
– Не-а, до сих пор я в основном жаловался на жизнь, это не считается. Вот, садись в одно из здешних безумных кресел. Хочешь виски? У Лонгмайров хороший бар. Что тут у нас… «Спрингбэнк» десятилетней выдержки? Нечто под названием… «Гленморанджи»? Не уверен, что правильно произношу. Ого, круто, тут вообще двадцать шесть лет выдержки. Односолодовый, что скажешь?
– Скажу, что для непенсионера ты неплохо разбираешься в виски.
– Вот, попробуй-ка.
– Что это?
– Пятнадцатилетний «Лафройг». Папин любимый.
– Ух-х!
– Заценил? Аж шерсть на груди сразу колосится, скажи?
– На вкус как жидкая лава.
– Ну ладно. Вот мы сидим, пьем, беседуем как взрослые. Теперь расскажи мне что-нибудь о себе. Только по-настоящему. А я расскажу что-нибудь о себе. Не забывай: обмен идеями.
– Слушай, Ротор. Все это как-то странно. Тебе не кажется?
– Если и так, то только потому, что мы разучились вести настоящие беседы.
– Хорошо, ладно. У меня есть друг Алан.
– Так.
– Совсем недавно мы поругались на кухне. Или не поругались, а точнее… не знаю. Я кое-что ляпнул.
– Продолжай.
– Алан мой лучший друг, и я его люблю, но иногда он задалбывает. Иногда задалбывают даже всякие мелочи, вроде их болтовни про Wilco.
– Про группу.
– Ага. И Джейк обожает Wilco, а вот Алан их ненавидит, и они стали препираться.
– Ну и? Ты любишь Wilco?
– Вообще-то, мне они безразличны. Я не склоняюсь ни на ту, ни на другую сторону, что теперь считается утраченным искусством. Типа, надо обожать или ненавидеть, иначе твое мнение не в счет. Но не все сводится к лучшему и к худшему. Не все на свете рулит или сосет, какие-то вещи просто немножко хорошие или немножко плохие, вот и всё. Но что касается Алана…
– И что?
– Ничего. Не важно.
– Все нормально, Ной. Мне можно доверять.
– Я даже слышал про тебя. У нас в округе не так много Лавлоков.
– Но ты слышал обо мне не поэтому, верно?
– Твой отец… он… в смысле… он был… известным изобретателем, да?
– Знаешь, важное свойство настоящей беседы, как мне представляется, добровольная уязвимость. Когда позволяешь идеям плыть туда, куда им хочется, даже если тебе неловко. Хочешь поговорить про моего отца – запросто. Я буду рад, Ной, буду рад оказаться беззащитным перед тобой.
– Хм. Спасибо.
– Пожалуйста.