Очень странный факультет
Шрифт:
Вдвоем, под осуждающим взглядом Станислава, они отвели меня обратно к кровати, где вновь усадили на перину.
– Вы разве не видите, она притворяется! – громко произнес Станислав. – Эмма, еще раз взываю к твоему разуму. Одумайся! Понимаю, у тебя был перед глазами пример старшего брата, и ты решила поломать комедию… но!
Тут уже мое терпение лопнуло.
– Я не Эмма, сколько можно повторять! Что мне сделать, чтобы меня перестали так называть?
Прозвучало резко, но, кажется, окружающие наконец
Магистр Стефаниус поспешил успокоить.
– Давай поговорим спокойнее, без резких всплесков эмоций, – степенно начал он. – Я задам тебе несколько вопросов, а потом, если моя гипотеза верна, то расскажу, что с тобой произошло. Договорились?
Кивнула, впрочем, иного выбора не оставалось.
– Сколько тебе лет, Вероника?
– Восемнадцать, – ответила я. – Исполнилось недавно…
– Хорошо, скажи, в каком городе ты родилась? Можешь рассказать о месте, где жила ранее?
Рассеянно пожала плечами. Неужели старик хотел, чтобы я пересказала ему всю свою жизнь?
– Выросла в областном приюте. Сирота. Забрали из неблагополучной семьи, а потом родители то ли умерли, то ли еще что, но больше я о них ничего не слышала. – В горле невольно застрял ком, вспомнилась главная сиротская обида: по какой-то непонятной причине меня так никто и не захотел удочерить или взять в опеку.
За глаза воспитатели в приюте шептались про дурную наследственность – и хорошим я ничем не закончу. От осинки не родятся апельсинки!
Почему-то тогда эти подслушанные слова так больно ударили под дых, что я была готова зубами выгрызать кусок своего будущего счастья, лишь бы доказать людям их неправоту.
В конечном итоге даже умудрилась поступить в университет, только на платное. И дабы суметь хоть как-то его оплатить, устроилась на злосчастную работу, где в первый же день влипла в историю.
– После приюта мне временно выделили комнату в общежитии, должны были дать квартиру, но вначале просто комнату, – продолжала я. – Чтобы на что-то жить, пошла работать… помогала в магазине, таскала ящики с фруктами…
– Работала?! – неожиданно прервал Станислав и расхохотался. – Эмма, ну это уже не смешно, ты в жизни ничего тяжелее ложки не держала. Ты просто пересказываешь все услышанное о переселенцах!
– Не перебивай! – рыкнул на него магистр и, уже глядя на меня, сказал: – Продолжай, я внимательно слушаю.
Почему-то его тон голоса успокаивал, заставлял довериться. Пришлось рассказать ему о своем первом и последнем рабочем дне, о том, как обвинили в воровстве, о деньгах, которых никогда не было, и о том, как спешила и, похоже, попала под машину.
– А в это время твоя дочь Эмма решила сбежать из дома и села на лошадь, – магистр красноречиво посмотрел на Станислава. – Верно понимаю?
– У нее через неделю помолвка, а через месяц свадьба! С графом Карьери!
Если магистр и понимал, то по его лицу даже тень не пробежала. По ходу, какой-то там граф его мало волновал.
– Боюсь, тебе придется сообщить ее жениху дурные вести, – без какой-либо тени иронии или сожаления ответил старик. – Его невесты в нашем мире больше нет. Похоже, Эмма умерла.
Кончики моих пальцев похолодели.
– К-как умерла? – зачем-то задала очевидно глупый в этой ситуации вопрос.
Старик глубоко вздохнул и все же ответил:
– Ты же поняла, что оказалась не в своем мире? Это чужой мир, а таких, как ты, у нас называют переселенцами. Иногда происходит феномен, когда два двойника в вашем и нашем мире умирают одновременно. И тогда более сильная личность занимает место более слабой, при условии, если одно из тел остается подходящим для дальнейшего существования.
– Как понять «подходящим»?
– Это значит – в своем мире твое тело уже не дышит, Вероника. А тебя швырнуло сюда, в тело Эммы.
– А она где?!
– Мне очень жаль, – магистр развел руками, отвечая мне, но при этом смотрел на Станислава. – Тебе придется сказать своей жене правду. Эммы больше нет.
– Или эта девчонка все выдумала, начитавшись историй о переселенцах. – Станислав все еще не собирался так легко отпускать дочь. – Она просто бессердечная, избалованная зараза, которая хочет загнать мать в могилу и пытается сорвать свадьбу! Магистр Стефаниус, вы же понимаете, после случая с нашим старшим сыном эта история не может быть правдой. Так не бывает! Два переселенца на одну семью…
Он говорил, а из его осанки, казалось, исчезает невидимый стержень.
Стефаниус выслушал его тираду с выдержанным равнодушием.
– Сожалею, Станислав. Но придется смириться.
Мне же становилось плохо, начинало подташнивать.
Получается, я умерла, но потом ожила тут, при этом захватив чужое тело, так похожее на мое.
– Вернуть обратно ничего не получится, – продолжал старик. – Даже если попробовать изгнать Веронику, другого тела в своем мире у нее не будет. А в этом случае мы получим пустую оболочку без души. Такие эксперименты уже проводились, и все прекрасно знают, чем они заканчивалось.
Взгляд упал на мои руки, они мелко дрожали, а кожа покрылась мурашками. Получается, я стала убийцей, заняв место в другом теле. Собственным появлением я убила человека…
Комната вновь начала плыть перед глазами, а стены – вибрировать, будто в такт с моей дрожью.
Раздался звон битого стекла, треск камня…
– Вероника! Вероника! Успокойся, – сквозь пелену пробивался голос старика-магистра, меня трясли за плечи, пытались выдернуть из оцепенения, но безрезультатно.
Пока горячая оплеуха не обожгла щеку.