Очень вампирская история
Шрифт:
Точнее, остатки репутации. После того, как я напилась в кабаке, а затем любезничала прямо на улице с неизвестным типом, мнение обо мне как о тихоне и скромнице несколько пошатнулось.
– Я не попрошу ничего такого. Всё будет в рамках приличия, - заверил Савар. Он пошарил в карманах, вытащил пожеванный клочок бумаги и карандаш, и что-то начеркал.
– Вот мой адрес, время, когда нужно прийти и сумма, которую я готов заплатить. Прошу, не подведите меня, мадмуазель...
– Легран. Клэр Легран, - подсказала я.
– Да, я очень на вас надеюсь, мадмуазель.
Только когда Савар вышел,
– Это отличный шанс - увидеть, как работает мастер. И может быть, завести правильные знакомства, - решил сыграть в змея-искусителя Николя.
– А о приставаниях беспокойся. Мэтр не совсем по женщинам, если ты понимаешь...
– О-о-о, - я чуть покраснела. Вольные нравы Парижа до сих пор меня смущали, хотя я прожила в столице уже три года. - Да, думаю, соглашусь. Хотелось бы взглянуть на мастерскую Савара.
Пасси, улица Ренуар. Где-то здесь жил Бальзак, и на этой же улице сейчас обитает таинственный мастер Савар. Его двухэтажный особняк я нашла не сразу, почти трижды пройдя мимо него. И только когда сжалившийся прохожий указал мне скрытую почти высохшей лозой табличку с номером "43", я поняла, что глухие ворота - это то, что мне нужно.
Открыли мне почти сразу же и без вопросов провели внутрь. Мэтр пил утренний кофе, и кажется, очень удивился моему появлению.
– Дорогая, я совсем о вас забыл! Но ничего страшного. Садитесь, мы обсудим наше с вами сотрудничество. У вас есть опыт?
– Доброе утро, месье Савар. Мне приходилось раньше позировать, - я уселась в деревянное, на вид очень старое кресло и расправила на коленях пышную юбку. - Николя не упомянул, но я студентка высшей школы искусств.
– Да, я, кажется, видел вашу картину в лавке. С танцовщицей у станка, да?
Я изумленно посмотрела на мастера.
– Как вы поняли - что это моя картина?
– Её мог нарисовать только очень молодой, и плохо разбирающейся в жизни человек. Даже скорее всего, юная девушка, - усмехнулся художник.
– К тому же вы так расстроено ее рассматривали. Хотите взглянуть на мои работы, прежде чем мы приступим? Мне кажется, это несколько развеет ваш страх.
– Конечно! О большем я и не могла мечтать!
Мастерская мэтра располагалась на втором этаже, в огромной, залитой солнцем комнате. Окна ее выходили прямо на улицу, на которой шумно играли дети.
– Я не очень люблю покидать дом. Но мне нравится слушать дыхание города, - заметил Савар, шустро снимая покрывала с сохнущих у стен картин.
– Я готовлю серию для выставки, и ваш портрет будет в ней последним.
Почти все натурщики и натурщицы, изображенные на полотнах, были обнажены, или лишь слегка прикрыты тонкими, почти прозрачными одеяниями, но это не выглядело пошло. Все картины были выполнены в одной стилистике - позирующие мужчины и женщины на фоне ярких средиземноморских пейзажей. Я не была сильна в истории, но эти мотивы я узнала.
– Вы вдохновляетесь античными мифами, так?
– Верно. Мастера прошлого часто обращались к этой золотой эпохе богов, ныне в чести пошлый неоимпрессионизм. Эти наследники Дега и Ренуара пытаются запечатлеть мимолетность бытия, вместо этого выплескивая на холст всю свою глупость. Рисовать кабацкие пьянки и потворствующих своей лени трутней - вот что они только могут! Мне нравятся многие художественные приемы нынешней молодежи, но сюжеты я предпочитаю совсем иные, - Савар обвел мастерскую руками: - Посмотрите! Разве не интереснее попытаться найти в земной и человеческом - божественное, а не пытаться превозносить мелкие страсти?
Некоторые образы на полотнах были мне знакомы. Пышнотелая Венера, томный и миловидный Амур, тоненькая и встревоженная Психея, златокудрый и мужественный Аполлон... В последнем я со смущением узнала знакомого музыканта. Не думала, что когда-нибудь увижу его, прикрытым лишь в одном венке.
Меня снова начали одолевать сомнения.
– Простите, но я не готова, вот так вот... обнажиться.
– Тебе и не нужно, глупая. Как думаешь, кого я хочу изобразить?
– Диану?
– с сомнением произнесла.
– Диана холодна и величественна, - усмехнулся мэтр.
– В тебе же больше земной красоты. Подумай хорошенько.
– Весту, Гею?
– мастер продолжал качать головой, а список известных мне греческих богинь стремительно уменьшался.
– Деметру?
– Почти. Южане, - вздохнул художник, будто это объясняло мою необразованность.
– Ты слышала о Персефоне, дочери Деметры?
– Той самой, что похитил Аид?
Кажется, мне удалось немного реабилитироваться в глазах мэтра.
– Мне нравится аллегоричность этой истории. Юная дева, воплощение весны, похищенная самой смертью...
– мастер задумчиво пригладил жиденькие волосы и недовольно посмотрел на меня: - Ну хватит болтовни! Всё будет в пределах приличий, твой хитон будет максимально скромный. Служанка причешет и оденет тебя. Так что?
– Как же я могу отказаться?
Савар немного слукавил. Пурпурный хитон пусть и был длинным, почти полностью пряча ноги, но зато открывал руки и бесстыдно облегал грудь и бедра. Льняная тонкая ткань держалась практически лишь на одном длинном увитом шнуре, проходящем под грудью. Потяни его, и хитон спадет, оставив в одном венке, украшенном цветами. Дороги назад нет, так? Да и кто меня узнает, в таком то виде...
Пытаясь не наступить на подол одеяния, я вернулась в мастерскую. Мэтр который уже успел подготовить всё для работы.
– Прекрасно, как я и думал! Точное попадание в типаж, - довольно кивнул Савар.
– Усаживайся. Сюда, да. Так... хм. Подожди.
Я чувствовала себя куклой в руках кукольного мастера. Сначала меня усадили на притащенную, видимо, из сада скамейку. Затем заставили сесть на пол, и опустить голову на руки. Снова подняться, повернуться, сесть...
В итоге я осталась сидеть к мастеру спиной, повернув голову в бок. Мой курносый профиль показался мастеру достаточно благородным для этого. Локоны почти свободно спадали по плечам и спине, а рука тянулась к красному плоду граната. Возвращалась домой уже почти затемно, жалея, что во все это ввязалась. Шея просто отваливалась. Но зато меня угостили гранатом, и это несколько примиряло меня с участью. Тем более, что мастер обещал управиться за две недели, и отпустить меня с миром и полным кошельком...